Шамал. В 2 томах. Том 2. Книга 3 и 4 - Джеймс Клавелл

Кассета кончилась. Это была запись одного из дисков «Карпентерз», медленная, романтическая музыка. Он перевернул кассету, и вторая сторона оказалась еще лучше. Осмелюсь ли я? – полусонно спрашивала она себя, чувствуя на себе его взгляд. Через щель в шторах она видела, что небо уже потемнело.

– Мне почти пора, – сказала она, не двигаясь, сердце пульсировало у нее в горле.

– Джари может подождать, – нежно проговорил он. Джари, ее служанка, знала об их тайных встречах. – Лучше, если никто не будет знать, – сказал он на второй день их встреч. – Даже она.

– Она должна знать, Ибрагим, или мне нельзя будет выходить одной, нельзя будет видеть тебя. Мне нечего скрывать, но я замужем, и это… – Ей не нужно было произносить слово «опасно» вслух. Каждый миг, что они проводили вместе, буквально вопил об опасности.

Поэтому он пожал плечами и попросил судьбу защитить ее, как сделал это и сейчас.

– Джари может подождать.

– Да-да, она подождет, но сначала нам нужно выполнить кое-какие поручения, и мой дорогой брат Мешанг не станет… сегодня вечером я должна ужинать с ним и с Зарой.

Ибрагим вздрогнул.

– Что ему нужно? Он ведь не подозревает тебя?

– О нет, это просто семейный ужин, только и всего. – Она томно посмотрела на него. – А как твое дело в Ковиссе? Сможет оно подождать еще один день, или ты поедешь завтра?

– Это дело не срочное, – небрежно сказал он. Он все откладывал и откладывал эту поездку, хотя его руководитель из Туде сказал, что каждый новый день, который он проводит в Тегеране, чреват опасностью: «Ты ведь не забыл, что случилось с товарищем Язерновым? По нашим сведениям, тут была замешана внутренняя разведка! Они должны были заметить, как ты входил в здание вместе с ним или выходил из него». – «Я сбрил бороду, не появлялся дома, и я держусь подальше от университета. Кстати, товарищ, нам лучше не встречаться день или два. Мне кажется, за мной следят». Он улыбнулся про себя, вспомнив поспешность, с которой его собеседник, старый сторонник Туде, скрылся за углом.

– Чему ты улыбаешься, дорогой?

– Ничему. Я люблю тебя, Шахразада, – сказал он просто и накрыл ладонью ее грудь, нагнувшись и целуя ее.

Она ответила на его поцелуй, но не до конца. Страсть поднималась в нем и в ней, хотя она пыталась сдерживать ее; его руки скользили по ней, лаская, оставляя после себя огненный жар.

– Я люблю тебя, Шахразада… люби меня.

Она не хотела отстраняться от этого жара, от его рук, от придавивших ее ног, от громовых ударов своего сердца. Но она отстранилась.

– Не сейчас, мой милый, – прошептала она и, улучив момент, сделала полный вдох, а потом, когда удары сердца стали тише, посмотрела на него, отыскивая глазами его глаза. Она увидела в них разочарование, но не злость. – Я… я не готова, не готова к любви, не сейчас…

– Любовь просто случается. Я полюбил тебя с первого мгновения. Ты в безопасности, Шахразада, твоя любовь будет в безопасности со мной.

– Я знаю, о да, я знаю это. Я… – Шахразада нахмурилась, она не вполне понимала себя, знала лишь, что сейчас это будет неправильно. – Я должна быть уверена в том, что я делаю. Сейчас я не уверена.

Он некоторое время спорил с собой, потом наклонился и поцеловал ее, не навязывая ей поцелуя, – он был уверен, что скоро они станут любовниками. Завтра. Или послезавтра.

– Ты, как всегда, мудра, – сказал он. – Завтра квартира будет полностью в нашем распоряжении. Я обещаю. Давай встретимся как обычно; кофе там же, где всегда. – Он встал и помог ей подняться. Она прижалась к нему, поблагодарила, поцеловала его, и он отпер входную дверь. Она молча завернулась в чадру, послала ему еще один воздушный поцелуй и ушла, оставив после себя легкий аромат духов. Потом и он исчез.

Снова заперев дверь, он вернулся в комнату и надел ботинки; тянущая боль еще не прошла. Он задумчиво взял свою М16, стоявшую в углу, и проверил затвор и магазин. Вне власти ее чар, он не испытывал никаких иллюзий по поводу грозившей ему опасности или реалий своей жизни – и ранней смерти. Он ощутил растущее возбуждение.

Смерть, подумал он. Мученичество. Отдать жизнь за правое дело, свободно принять смерть в объятия, приветствовать ее. О, я готов, я готов. Я не могу вести за собой армии, как повелитель мучеников, но я могу восстать против сатанистов, называющих себя муллами, и свершить месть над муллой Хусейном из Ковисса за то, что он убил моего отца во имя ложных богов и за осквернение народной революции!

Он чувствовал, как в нем поднимается экстаз. Похожий на тот, другой. Сильнее, чем другой.

Я люблю ее всей душой, но завтра я должен уехать. Мне не нужна никакая команда, одному будет безопаснее. Я без труда поймаю автобус. Я должен поехать завтра же. Должен, но не могу, пока еще не могу. После того, как мы будем вместе…

Аэропорт Эль-Шаргаза. 18.17. Почти за восемьсот миль на юго-восток через Персидский залив Гаваллан стоял на аэродроме для вертолетов и смотрел, как 212-й заходит на посадку. Вечер был напоен ароматами, солнце коснулось горизонта. Он уже мог разглядеть Жан-Люка за рычагами управления и еще одного пилота рядом с ним, не Скота, как он сначала подумал с надеждой. Его тревога возросла. Он помахал рукой, а потом, когда полозья шасси коснулись бетона, нетерпеливо шагнул к двери салона. Она распахнулась. Он увидел Скота, одной рукой отстегивавшего ремень безопасности, другая рука у него была на перевязи, лицо – вытянутое и бледное, но в остальном целый и невредимый.

– Ох, сынок, – сказал он, чувствуя, как от облегчения забилось сердце. Ему хотелось броситься вперед и обнять его, но он отошел на шаг и подождал, пока Скот спустится по ступенькам трапа и встанет рядом с ним на бетонной площадке. – Ох, парень, я так волновался…

– Не переживай, пап, я в порядке, в полном порядке. – Скот крепко обнял отца за плечи здоровой рукой, этот успокаивающий контакт был необходим им обоим, на миг они забыли обо всем вокруг. – Господи, как же я рад тебя видеть. Я-то думал, ты сегодня летишь в Лондон.

– Так и есть. Вылетаю через час поздним рейсом. – Теперь уже вылетаю, думал про себя Гаваллан, теперь, когда ты здесь живой и здоровый. – Буду там рано утром. – Он смахнул слезу, притворившись, что это пылинка, и показал на стоявшую рядом машину. За рулем сидела Дженни. – Не хочу тебя напрягать, но Дженни прямо сейчас отвезет тебя в больницу, просто сделать рентген, там все уже готово. Никакой ненужной суеты, обещаю. Тебе забронирован номер рядом с моим в отеле. Хорошо?

– Хорошо, пап. Я, э-э, я… мне бы не помешала таблетка аспирина. Признаюсь, чувствую я себя паршиво – все дорогу сюда нас трясло, как в аду. Я, э-э, я… так ты летишь ночным рейсом? А когда вернешься?