Рыцари креста - Том Харпер

Но Анну божественная чувствительность заботила куда меньше.

— Отвернется? — переспросила она. — Посмотри вокруг. Он уже отвернулся от нас! Город объят пламенем, армия бежит, Кербога вот-вот нанесет решающий удар! Неужели же все из-за того, что кучка франкского сброда вздумала обсудить единосущность Святой Троицы?

— Я говорю о ереси совсем иного рода, — возразил я. — Она куда глубже и страшнее.

Анна ударила кулачком по камню.

— Это не имеет никакого значения, Деметрий! Корабль идет ко дну, а вы беспокоитесь о состоянии его парусов!

— Если нам и суждено здесь умереть, мы должны сделать это достойно, — не сдавался я.

— А нам суждено умереть?

Я вновь окинул взглядом лежащий в руинах город, откуда все еще слышались крики и грохот, сопровождавшиеся порою лязгом оружия. Кто знает, какие бедствия там происходили, какие незримые битвы шли вокруг занимаемой нами части стены? Создавалось впечатление, что кроме нас в городе не осталось ни одного христианина.

— Не знаю. Но считаю, что мы не должны покидать своих укреплений до самого конца.

— Чушь! — возмутился Сигурд. — Полная чушь! Если нам суждено умереть, мы должны умереть в битве с врагом, как подобает мужчинам. Когда я встречусь со своими предками, я не хочу, чтобы они презирали меня за трусость.

— А если они осудят тебя за то, что ты слишком торопился с ними встретиться? — спросила Анна. — Назад пути нет, ты и сам это знаешь.

— Ты боишься умереть до срока, я же страшусь единственно позорной смерти.

— Довольно!

Я поднял руку, желая положить конец их спору, и в то же мгновение услышал доносившиеся снизу крики. Поднявшись на ноги, я выглянул в амбразуру. Перед дверьми башни смирно стояли две лошади; я не мог разглядеть седоков, поскольку оба они, несмотря на жаркую ночь, были одеты в черные плащи. Один из них, наклонившись вперед, сказал что-то нашему стражу, и тот, удовлетворенный услышанным, взял лошадей под уздцы и привязал их к заделанному в стену кольцу, после чего проводил гостей в башню. Вскоре оттуда послышался звук их шагов, который становился все громче и громче, пока мы не увидели в дверях человека в монашеских одеяниях. Щурясь от света костра, он посмотрел по сторонам и остановил взгляд на мне.

— Деметрий… Как я и думал, ты здесь. Человек снял с головы капюшон сутаны. На нем не оказалось ни шляпы, ни шлема, его седые волосы были спутаны и взъерошены. Под бородой поблескивала кольчуга. После нашей встречи возле дворца он так и не сменил одежды.

— Неужели во всей Антиохии для тебя не нашлось более важного дела, владыка?

Адемар вышел из башни и, испросив взглядом дозволения, уселся между мной и Сигурдом. Его спутник, так и не снявший капюшона, сел рядом с ним. Имени его Адемар называть не стал.

— Что слышно в городе? — спросила Анна, забыв о правилах приличия. — Он пал?

Адемар медленно покачал головой. В свете костра его изрезанное глубокими морщинами лицо казалось особенно старым.

— Хвала Богу, пока мы удерживаем его. Мы испытываем Божье долготерпение.

— Искушать Бога так, как это делает Боэмунд, может только сам Дьявол, — раздраженно добавил спутник Адемара, в котором я тут же узнал графа Раймунда. — Потому-то ему и сопутствует дьявольская удача.

— Сколько людей мы потеряли сегодня? — спросил я.

— Кто знает? Сгоревших в огне уже не найти, покинувших городские пределы не исчислить, разве что Кербога обезглавит их трупы и пошлет их нам в подарок. Боэмунд потерял куда больше, чем обрел.

— Те же, кому посчастливилось выжить, утратили последнюю надежду, — мрачно добавил Раймунд. Его капюшон сполз немного назад, и я увидел блеск его единственного глаза. — Они лишились даже того немного, что имели прежде. В таких ситуациях люди уподобляются скотам. Оступаются даже самые отважные, тем более что повинен в происходящем не кто иной, как их командующий!

— Епископ Адемар, граф Раймунд, ведь вы пришли сюда в такой час, презрев все опасности, вовсе не для того, чтобы поделиться с нами своими тревогами. Скажите, что привело вас?

Моя грубоватая речь заставила их замолчать. Раймунд ссутулился, прижав колени к груди, и стал теребить ремни на сапогах. Адемар задумчиво уставился на пламя костра, поглаживая щеку пальцем. Наконец он заговорил, тщательно выбирая слова:

— Это касается паломника, провансальца по имени Петр Варфоломей.

В его голосе прозвучали характерные интонации, свидетельствовавшие о том, что мы приступили к ведению переговоров с целью обмена информацией. Я попытался скрыть свое изумление, поразившись про себя вездесущности Варфоломея, с которым судьба сводила меня и в соборе, и в пещере еретиков, и на переполненной людьми дворцовой площади, где он беседовал не с кем-нибудь, а с епископом.

— Я знаком с Петром Варфоломеем. Анна лечила ему нарывы. Сегодня вечером, перед тем как покинуть вас, я видел его на дворцовой площади.

— Это все, что ты знаешь?

— А я должен знать больше?

Адемар вздохнул.

— Ты видел, как он кинулся ко мне там, на площади. Он находился в странном возбуждении и, похоже, опасался, что ты откроешь мне какую-то связанную с ним тайну.

— Я тебе ничего не говорил, — ровным голосом ответил я.

— Знаю, — согласился епископ. — Но он-то этого не знает. И мне любопытно, нет ли тут связи с одной необычной историей, которую он заставил меня выслушать.

— Что это за история?

Адемар явно ждал от меня помощи, но пока что не получил ее. Он неохотно расстегнул плащ, слишком теплый для июньской жары, пусть даже и ночью, и начал рассказывать:

— Он сообщил мне о своем видении, а точнее, о том, что Господь послал ему видение. Видениями теперь никого не удивишь. Особенно часто они случаются у бедняков и простолюдинов. Разумеется, некоторые из них действительно имеют божественное происхождение, все прочие же порождены легковерием, склонностью принимать желаемое за действительное и, увы, корыстью и расчетом. — Адемар сделал особый акцент на последних словах. — Как епископ, как пастырь людской, я обязан оценивать истинность подобных видений.

— Господь может являть себя по-разному, — произнес я с подобающей серьезностью.

Граф Раймунд хмуро глянул на меня.

— Я не стану вдаваться в детали этого видения, — продолжил Адемар. — Достаточно сказать, что его посетил святой апостол Андрей и поведал о священной реликвии, имеющей непосредственное отношение к нашему Спасителю. Апостол сказал, что реликвия эта находится на территории Антиохии, и даже дал Петру вполне определенные указания на сей счет. Апостол являлся ему уже четыре раза.

— Для пущей убедительности, — пробормотал граф Раймунд.

— Так в чем дело? — спросил я. — Последуйте указаниям святого, и вам быстро станет понятна природа видения.

Адемар сложил пальцы рук вместе.

— Все не так-то просто. Если мы будем искать эту реликвию тайно и действительно обретем ее, никто не поверит в ее подлинность. Если мы будем искать ее открыто, но поиски наши не увенчаются успехом, над нами будут смеяться. Тебе известно, какие настроения царят в армии, Деметрий. Паника подавлена, но мужество может оставить этих людей в любую минуту. Если они утратят веру в своих лидеров или решат, что Бог оставил их, мы не сможем выбраться из этой бездонной ямы. Как видишь, я интересовался возможными мотивами Петра совсем не случайно.

Он, не мигая, смотрел мне в глаза, требуя ответа, от которого я вновь попытался уйти.

— Должно быть, это очень ценная реликвия?

— Вернее будет сказать, бесценная. Она могла бы стать свидетельством того, что Бог все еще с нами и милость Его по-прежнему безмерна. Она зажгла бы сердца воинов и позволила бы вернуть их доверие. Стань она нашим штандартом, она принесла бы нам победу.

— И огромную славу тем, кто ее нашел, — заметил я. — Провансальский паломник рассказывает о своем видении провансальскому графу и епископу… Сторонники Боэмунда будут вынуждены замолчать, а авторитет графа Раймунда станет непререкаемым.

— Ты дурак, если полагаешь, что мы преследуем собственную выгоду, — отрезал Раймунд.

— А вы держите меня за дурака, уверяя, что у вас и мысли такой не было.

— Ты прав, — вмешался Адемар. — Разумеется, это нам выгодно. Но мы руководствуемся несколько иным принципом. Что полезно нам, то полезно и армии.

— Теперь ты заговорил как Боэмунд, — усмехнулся Сигурд.

Раймунд в гневе вскочил на ноги.

— Возможно, и так. Кто лучше наемника понимает его уловки? Но мы не настолько похожи, как ты думаешь. То, что полезно для Боэмунда, вредно для императора. То же, что полезно для нас, полезно и для Алексея.

Я вспомнил об указаниях, данных Боэмундом своему шурину, о вероломной игре, которую он затеял. Звезда Боэмунда могла взойти лишь в том случае, если бы закатилась звезда императора. Он понимал это и сам и при первой же возможности расправился бы со всеми ромеями, оставшимися с его армией.