Распутин-1917 (СИ) - Васильев Сергей Александрович

— К сожалению, это невозможно, — притворно вздохнул очкарик. — За два часа до пожара по адресу Бродвей 120, по дороге из Принстона в Нью-Йорк автомашина Джейкоба Шиффа взорвалась. Да, представляешь? Такая неприятность! Наш человек совершенно случайно оказался в то время именно в том месте и смог сделать несколько фотографических снимков. Посмотри… К сожалению, от авто мало что осталось — заряд был слишком велик. Но узнать всё равно можно…

— Если я откажусь, сдадите меня местным властям? — не отрывая взгляд от мокрой фотографии, сглотнул Сидней.

— Да, но не так, как ты себе это представляешь, Моня. Тебя возьмёт местная полиция после удачного теракта с такими уликами, что избежать электрического стула будет крайне затруднительно.

— Я могу подумать?

— Да, минуты две…

Соломон-Сидней застонал, плотно сомкнув губы. Надо было принимать решение, составлять план, просчитывать последствия, а на все это не было времени. Если этот очкарик так хорошо знает его прошлое, наверняка он изрядно поковырялся и в настоящем, а значит, “лепить горбатого” вряд ли получится. Придётся чем-то жертвовать…

— Ладно, — глухо сказал одессит-разведчик, — задавайте свои вопросы…

— Одну минуту! — оживился очкарик. — Мы должны подготовить соответствующий реквизит…

— Какой еще реквизит? — вздернул брови Розенблюм-О’Рейли.

— Задний план, свет, грим, — ехидно усмехнулся мучитель. — Хочется оставить о нашей встрече что-то памятное. Мы решили, что кинокамера и параллельная запись звука здорово помогут сохранить для потомков твой голос и физиономию. И не думай отказываться, Моня! У тебя есть шанс стать звездой синематографа! Не упусти его!

Неделю спустя.

Фамильное поместье Рокфеллеров Kykuit с прекрасным видом на долину Гудзона в этот февральский вечер выглядело мрачным и траурным, несмотря на ясную погоду. Скопление во дворе и парке людей, перемещающихся не спеша по периметру, походило на похоронную процессию. Возможно, из-за плотно занавешенных штор на всех окнах огромного здания или из-за напряженных, сосредоточенных лиц присутствующих, собрание в фамильном дворце самого могущественного человека Америки напоминало траурный ужин.

— Всё в порядке, Дикки? — вполголоса спросил хозяин особняка, приоткрыв тяжелые гардины и воровато выглянув из окна.

— Так точно, сэр, — коротко кивнул рослый малый, — плотность наших агентов позволяет быть полностью уверенным в абсолютной безопасности.

— Вот и хорошо, — кивнул хозяин особняка, отпуская начальника охраны и оборачиваясь к гостям. — Господа! Можно приступать к работе. Я хочу начать с поминальных слов в адрес безвременно ушедших от нас участников нашего сообщества.

Присутствующий стройный ряд черных фраков и белоснежных воротничков послушно поднялся, отодвинув стулья с высокими спинками в рост человека.

— Мы на войне, джентльмены, — повысил голос хозяин, — и как на любой войне, здесь стреляют и умирают. За последние семь дней рука невидимого, а оттого опасного врага вырвала из наших рядов коллег и деловых партнеров, погибших в жутком пожаре на Бродвее, — Джона Огдена Армура, Филиппа Франклина, Джона Грейса — директоров “Нэшнл Сити Бэнк”, старшего вице-президента АИК Джорджа Джонсона Болдуина, выпавшего из окна своего офиса, партнёра “Кун, Леб и K°” Отто Кана, неожиданно для всех покончившего жизнь самоубийством, Джейкоба Шиффа и Пьера Дюпона, взорванных в собственных автомашинах. Президент “Нэшнл Сити банка” Френк Вандерлип и директор Федерального резервного банка Нью-Йорка Уильям Вудвард варварски убиты из дальнобойных винтовок… В огне гигантского пожара на Бродвее погиб весь архив и практически весь персонал проекта “Марбург”.(*) Всё перечисленное произошло стремительно, никто не успел подготовить меры эффективного противодействия этому разгулу терроризма… Но с сегодняшнего дня всё будет по-другому…

— Не хочет ли сказать наш дорогой друг Джон, что он изобрел доспехи Бога, и мы в полной безопасности? — вздрагивающим голосом процедил со своего места недавний эмигрант, один из самых влиятельных финансистов Пол Варбург.

— Нет, не хочу, — сварливо ответил Рокфеллер. — Но этот особняк окружен тройным кольцом агентов Пинкертона. Внешний периметр располагается в миле отсюда, что полностью исключает применение любого оружия, ранее использованного террористами. Поэтому можно успокоиться, не спеша выработать эффективную стратегию и тактику, исключающую подобные угрозы в будущем…

Дикки Мак-Кейт, директор охранной службы агентства “Пинкертон”, ещё раз пристально обвел взглядом окрестности поместья и отдал бинокль агенту.

— Вроде бы всё спокойно?

— Так точно, сэр! Я вызвал ещё один наряд, чтобы, как стемнеет, удвоить посты, проинспектировать парк, сады и вон те еловые заросли на горке. Дополнительные силы скоро прибудут…

— Какой ельник, Джим? Откуда? На этой горке еще вчера не было никаких ёлок!…

— Ну что, Коля, разобрался с музейным экспонатом? — Грибель поправил еловые лапы, укрывающие их позицию, подхватил горсть снега, лизнул и снова приник к окулярам.

— Замечательная игрушка, — ответил Зуев, крутя ручки вертикальной наводки, — простая, лёгкая, дальнобойная! Музейщики над ней, как курица над выводком… Еле убедил, что после реставрации будет ещё лучше… Пожалуй, готово. Можно заряжать.

Диковинный шестигранный снаряд, кропотливо снаряженный лично сапёрными руками Иллариона Ставского, легко заполз в казённик орудия Уитворта(**). Лязгнул массивный затвор. Быстроногий Пунин резво оттащил в сторону наскоро воткнутую в снег ёлку, скрывавшую пушку от посторонних глаз.

— Только я вот о чем все время думаю, — продолжил Зуев, подправляя наводку, — откуда он всё знал?

— Что “всё”?

— Да вообще всё! Кто в каком кабинете сидит, кто чем занимается… Даже про пушку со снарядами в этом Богом забытом городишке…

— Не загружай себе голову этой ерундой, — отмахнулся Грибель, — просто радуйся, что он на нашей стороне…

— Он-то на нашей… А мы сами на какой?

— Отставить разговорчики, поручик! Доложить, как полагается!

— Орудие к стрельбе готово!

— По сатанинскому вертепу илларионовским фугасом — пли!

Февральский морозный вечер раскололся грохотом майского грома. На фасаде фамильного поместья Рокфеллеров расцвёл кровавый цветок.

— Ах, Николай Алексеевич! Ах, молодец! — завопил Грибель, глядя в бинокль, — с первого раза! Прямо в форточку закинул! Давай, заряжай шустрее! По врагам человечества! Беглым! Огонь!

—----------

Историческая справка: В главе размещено историческое фото — тушение пожара в здании “Эквитебль” по адресу “Бродвей 120, Нью-Йорк зимой 1912.

(*)Проект (клуб, план) “Марбург” — создан в 1903 г. в Нью-Йорке в тесном симбиозе революционеров, глашатаев мировой революции и банкиров, мечтающих о глобальном мире без границ. Его авторами были социалисты Л.Стеффенс, У.Инглиш, банкиры М.Хиллквит, Ч.Э.Рассел, Р.Уик, Э.Карнеги, П.Варбург, Г.Гувер. Из этой гремучей смеси, симбиоза революционеров и банкиров в итоге выросло движение «Интернационал». По замечанию Н.А.Нарочницкой, «это ничто иное, как мессианская идея Кромвеля и его хилиастов, а также идея большинства протестантских сект и кальвинистских церквей в Америке». Группа банкиров, олицетворяющих мировую финансовую элиту, была абсолютно космополитичной, интернационалистской по своей сущности, нацеленной на экспорт идеи либерального мироустройства посредством мировой революции. По большому счету, эти элиты не имели национального и идеологического характера. Они не были ни американскими, ни социалистическими, ни даже капиталистическими. Скорее, их можно назвать поборниками жесткого глобального госуправления из единого центра.

Агентом влияния и полномочным представителем этого движения в России был Лев Троцкий. Он не был ни прорусским, ни прогерманским, ни просоюзническим политическим деятелем. Троцкий активно выступал с позиций проекта “Марбург” за мировую революцию, т. е. как интернационалист. Именно в это время у социалистов, большевиков и мирового транснационального капитала была существенная общая идейная платформа — интернационализм. «Я уезжал в Европу с чувством человека, который только одним глазом заглянул внутрь кузницы, где будет выковываться судьба человечества» (Троцкий Л.Д. Моя жизнь. М., 1990.)