Кольцо Соломона - Джонатан Страуд

— Ну да! Знаю!

— Да ну? И кто это говорит?

— Я это говорю!

— Ты? Запертый тут, в духоте? Да ты просто трепло!

— Ах, я не всегда пребывал тут, в этой комнатенке! — воскликнул голос. — Для начала проклятый царь держал меня у себя в спальне и хвастался мною всем своим женам! Я слышал все его разговоры, слышал приказы, которые он отдавал своим слугам, а главное, я слышал, как он разговаривал с тем ужасным существом, которое подчиняется Кольцу. Я знаю его слабое место! Я знаю, как он скрывает его от мира! Скажи мне, джинн, ночь теперь или день?

— Самая что ни на есть глухая ночь.

— Ага! Так ты, верно, видел царя, бродя по его покоям?

Я подумал, что немного наивности не помешает.

— Я видел его в обсерватории, он стоял, глядя на звезды.

— Глупец, верящий внешности! То был не Соломон!

— А кто же тогда?

— То было волшебство, сотворенное Духом Кольца. Заклятие, наложенное на глиняную куколку. Куколка превращается в царя, а царь удаляется в свои личные покои и ложится спать. Это мощная Иллюзия, ловушка для врагов. Когда я напал на обманку, думая, будто Соломон беззащитен, настоящий царь узнал об этом и в мгновение ока поймал меня в свои сети. Ах, если бы я не обратил на него внимания, я не был бы обречен на подобную участь!

Я призадумался.

— А как именно он тебя поймал?

— С помощью другой Иллюзии. Он на них мастер! Мне почудилось огромное существо, вырвавшееся из-под земли, существо столь могущественное, что я онемел от ужаса. И пока я пытался сражаться с ним, меча Взрыв за Взрывом в его извивающиеся щупальца, Соломон появился у меня за спиной и повернул Кольцо. И вот я здесь.

Мотылек обдумал неожиданную новость. Так вот, значит, почему я до сих пор на Земле! Девчонку не сожрали, она просто в плену. Мне это ничего хорошего не сулило, не в последнюю очередь потому, что Соломон наверняка пожелает поближе познакомиться с ловким рабом, который сумел провести ее так далеко. Нужно было что-то делать, и делать быстро. Но сперва нужно было вытянуть из Филокрита остальные сведения.

— Это все замечательно, — небрежно заметил я, — но предположим, что ты и впрямь не обратил внимания на Иллюзию и добрался до настоящего Соломона. Но ведь Кольцо-то по-прежнему было бы при нем! Тебе нипочем не удалось бы его снять.

Откуда-то донесся рев, яростный, но при этом очень слабый, точно далекая гроза над морем. Воздух пошел странными вихрями, от которых мотылек закачался, будто на волнах.

— О недостойнейший, пустоголовейший Бартимеус, как жаль, что я не могу порвать твои крылышки в клочья! Соломон отнюдь не непобедим! Ложась спать, он снимает Кольцо!

Я добавил в свой тон чуточку скепсиса.

— Зачем бы ему это делать? Во всех историях говорится, что он не снимает его ни на миг. Одна из его жен пыталась…

— Врут эти ваши истории! Царю выгодно, чтобы все так думали, вот он их и распускает. С полуночи до первых петухов царю нужно спать. А чтобы уснуть, он вынужден снимать Кольцо!

— Да он просто не станет этого делать, — возразил я. — Это для него слишком рискованно. Все его могущество…

Кувшин заполнился свирепым бульканьем, похожим на звук разъяренного забившегося водостока. Филокрит смеялся.

— Да-да, в могуществе-то и проблема! В Кольце его слишком много! Его энергия сжигает любого, кто его носит! Днем Соломон еще способен это терпеть, хотя ему приходится скрывать свою боль от внешнего мира. Но ночью, в одиночестве, он вынужден давать себе передышку. Кольцо лежит на серебряном блюде подле его ложа — разумеется, достаточно близко, чтобы схватить его в мгновение ока. И тем не менее он уязвим!

— Кольцо сжигает его… — пробормотал я. — Да, это похоже на правду. Я слыхал о таком прежде.[91]

— Это не единственный изъян Кольца! — продолжал голос. — Как ты думаешь, отчего Соломон так редко им пользуется? Как ты думаешь, отчего он полагается на волшебников, которые сбегаются к его ногам, точно раболепные псы?

Мотылек пожал плечами.[92]

— Я думал, ему просто лень!

— Как бы не так! При каждом использовании Кольцо вытягивает жизнь из своего владельца, и он в результате слабеет. Энергия Иного Места вредна смертному телу, когда она воздействует на него слишком долго. И сам Соломон, после всех своих великих свершений, сделался намного старше своих лет!

Мотылек нахмурился.[93]

— А по-моему, он выглядит вполне нормально.

— А ты вглядись повнимательнее! Кольцо мало-помалу убивает его, Бартимеус. Другой на его месте давно бы уже все бросил, но у этого дурака огромное чувство ответственности. Он боится, что Кольцом завладеет кто-то менее достойный, нежели он сам. И последствия…

Мотылек кивнул.[94]

— Да, последствия могут быть ужасные…

Надо же, какой полезный кувшин оказался. Разумеется, возможно, что Филокрит попросту спятил, и кое-что из того, что он мне говорил, не совпадало со словами девчонки. Например, достойное ли это дело — разорять Саву только за то, что тебе не дали груды ладана, которую ты требовал? Но с другой стороны, Соломон ведь тоже человек. А значит, и он не без изъяна.[95]

И тем не менее единственный способ выяснить, правда это или нет, — сходить и убедиться лично.

— Ну, спасибо тебе, Филокрит, — сказал я. — Надо признать, звучит это все так, словно ты прав. У Соломона действительно есть слабое место. Он действительно уязвим.

— Ну да, но ведь ему ничто не грозит… Никто всего этого не знает, кроме меня.

— Ну как же: теперь еще и я это знаю! — весело ответил я. — И я это проверю прямо сейчас. Может, даже Кольцо сопру, если получится! Знаешь что: представь себе, как я сделаю это, отомщу и заодно покрою свое имя вечной славой, пока ты будешь сидеть и зарастать плесенью тут, в этом унылом старом кувшине! Если бы ты был со мной повежливей, я бы, пожалуй, пообещал тебе сломать кувшин и избавить тебя от мучений, но теперь я этого не сделаю. Так и быть: возможно, в ближайшие пару тысяч лет я как-нибудь заверну к тебе в гости, если не забуду. А пока что — прощай!

С этими словами мотылек устремился к крышке. Меня сопровождало отдаленное завывание, такое жуткое, что мои крылышки затрепетали от страха. Порыв слабого ветерка налетел на меня, на миг сбив с курса. Но потом я выправился, дотянулся до крышки и в следующую секунду вырвался из пыли и тьмы на волю, обратно в мир живых.

Я снова обернулся котом. В темноте я оглянулся на кувшин. В самом ли деле оттуда слышался далекий голос, выкрикивающий проклятия и зовущий меня по имени? Я прислушался.

Нет, показалось…

Я отступил прочь и выглянул из кладовки в центральный зал. Все было тихо; над бассейном и кушетками золотой дымкой висели Чары. Ужасного чудища было не видать, арабской девчонки тоже. Но тут я заметил в арке напротив далекий отблеск масляной лампы и услышал голоса: двое людей о чем-то спорили. Один голос был знакомый, довольно пронзительный; другой низкий.

Сверкая сиреневыми глазами, влача за собой, подобно мантии, хитроумные замыслы, кот пересек зал и исчез под аркой.

29

Ашмира

Когда Ашмира очнулась, вокруг было тихо-тихо. Она лежала на спине, глядя на потолок — на длинную узкую трещину, которая змеилась по штукатурке и упиралась в угол. Ничего особенного в трещине не было, но Ашмиру она озадачила, потому что раньше она этой трещины никогда не замечала. В ее комнатушке было множество трещин, местами старая кладка вообще начинала осыпаться, местами на стенах виднелись полустертые знаки — это забытые стражницы, жившие тут до нее, выцарапывали свои имена, — и Ашмире казалось, что она знает их все наизусть. Но эта трещина была новой.

Она некоторое время смотрела на нее, разинув рот, чувствуя себя совершенно расслабленной, но потом, немного придя в себя, сообразила, что потолок этот беленый и куда выше, чем должен был бы быть. И стенка не с той стороны. И освещение странное. И кровать слишком мягкая. Это была не ее комната. Она находилась не в Марибе.

И внезапно она все вспомнила. Девушка с криком вскинулась, хватаясь за пояс.

Напротив кровати сидел в кресле мужчина и смотрел на нее.

— Если ты ищешь это, — сказал он, — то, увы, я его забрал.

Он показал Ашмире ее серебряный кинжал, потом снова положил его к себе на колени.

Сердце у Ашмиры колотилось, как молот, так, что она содрогалась всем телом. Глаза у нее были выпучены, пальцы стискивали прохладную белую простыню.

— А демон?.. — выдохнула она.

— Демон удалился по моему приказу, — улыбнулся мужчина. — Я спас тебя от его когтей. Надо сказать, ты довольно быстро пришла в себя. У некоторых пришельцев, бывало, и сердце не выдерживало.