Бог и человек - С. Верховской

В древности был распространен религиозный дуализм. Многие признавали существование двух божеств: одного доброго, другого злого (манихеи, гностики), верховного бога и бога–творца, бога Ветхого и Нового Завета (маркиониты). Но отцы Церкви решительно отвергают всякое «раздвоение Бога». Св. Ефрем Сирин писал: «если Бог не един, Он не Бог; если Бог не выше всего, Он и не един и не Бог». Совершенство и единство — нерасторжимы; раздвоенность — начало несогласия и борьбы… Что касается зла, то оно происходит из свободы тварей. «Веруй, пишет св. Григорий Богослов, что зло не имеет ни особой сущности, ни царства, что оно ни безначально, ни самобытно, ни сотворено Богом, но есть наше дело и дело лукавого (диавола) и произошло в нас от нашего нерадения, а не от Творца». И св. Иоанн Да–маскин пишет: «зло по природе зависит от нас самих».

«Мы прославляем согласным образом всецелое и единое Божество, Единое, которое есть причина всего, которое существует до всякого единства и множества, которое предшествует противопоставлению частей и целого, определенного и неопределенного, ограниченного и безграничного, ибо Он определяет всякое бытие и само бытие». В этих словах Дионисий Ареопагит ставит Бога выше всех противопоставлений, в том числе выше различия между единством и множественностью. Он прав, посколько Бог неразрывно и абсолютно соединяет в Себе и единство и множественность. Бог абсолютно и всецело един, всегда и во всем самотождественен, так что всякое свойство Божие, всякое начало Божественного бытия всецело обнимает и проникает собой все остальные, всего Бога. Так Бог всецело личен, всецело жизнь, всецело сущность, всецело благ, свят, могущественен, всеведущ и т. д., и Божественная жизнь и благость или всеведение проникнуты всеми остальными свойствами. Иначе говоря, в Боге есть различия или разные образы и начала бытия, но нет никаких разделений: деление в том и заключается, что одно находится вне другого и отделено от него; различное же может быть внутренне единым и находиться как бы одно в другом, проникать друг друга. Разделение разрушает единство или делает его чисто внешним; различие ни в какой мере не противоречит единству.

Дионисий Ареопагит подчеркивает, что множество не может существовать вне единства: любое число есть соединение единиц. Так, пять есть единство пяти единиц, которые, взятые порознь не составили бы пяти. Всякое множество есть своего рода целое, всякое целое есть единство. Дионисий думает, что единство, напротив, возможно вне множества. Но с этим трудно согласиться. Конечно, нет никакой необходимости, чтобы какая–либо единица принадлежала к множеству подобных ей единиц: нет необходимости, чтобы было много богов или много вселенных или много планет, во всем подобных земле; и человек когда–то был один. Но каждое существо, как таковое, всегда многоедино, и мы не знаем исключения из этого закона. Внутренняя множественность всего тварного очевидна: все состоит из многих свойств, явлений, частей и т. д… Но и Бог внутри Себя не есть только единство, уже по одному тому, что мы исповедуем Его Троицей, что мы не можем не различать в Нем личность от сущности и жизни, а равно — сущности от ее бесчисленных проявлений в идеях и действиях, относящихся к тварному миру. Еще раз повторим, что в Боге нет делений или частей, но только различные образы единого бытия; однако, различие между разными образами бытия Божия действительны. Вообще, если всякое бытие необходимо имеет своего носителя, свою активность и свое содержание, все сущее есть целое, а не только единое. Единство вне целого превращается в ничто. Высшая форма единства есть тождество в многообразии.

Единство Божие связывается часто у отцов с простотой или неделимостью. Простота противопоставляется сложности, т. е. такому целому, которое состоит из частей и может быть на них разъято. Материальные тела всегда сложны, но даже наша душа в известной мере сложна, так как наши душевные способности и переживания могут быть во взаимном противоречии или отделяться друг от друга; умственная наша жизнь может быть, например, в противоречии с нравственной, одно желание бороться с другим и т. д. Простота исключает всякую составленность из отдельных частей или свойств, которые только извне примыкали бы друг к другу без подлинного единства и взаимопроникновения. Простота поэтому предполагает бестелесность и сверхпространственность, на чем постоянно настаивают отцы и богословы. Ори* ген, например, пишет: «Бог не есть тело и не находится в теле. Будучи умной природой совершенной простоты, Он исключает всякое добавление и внутреннее разнообразие. Он есть абсолютно Единое или Единица. Он есть Ум, единый Источник всякой разумной природы, всякого познания…» «Назовешь ли Божество телом, спрашивает св. Григорий Богослов, но как же тогда назовешь Его бесконечным, не имеющим ни пределов, ни очертания?.. Божие свойство — все проницать и все наполнять по сказанному: — «разве Я не наполняю небо и землю, говорит Господь» (ИерXXIII, XXIV) и еще: «Дух Господень исполнил вселенную» (Прем., I, 7). «Сложность есть начало борьбы; борьба — разделения; разделение — разрушения, а разрушение совершенно не свойственно Богу и первому естеству. Итак, в Нем нет разделения, иначе было бы разрушение».

О том, что все главные свойства Божии обнимают все существо Божие, мы находим у отцов много свидетельств — «Бог прост и несложен и весь Самому Себе подобен и равен; Он весь есть чувство, весь — дух, весь — ум, весь — слух, весь — око, весь — свет, и весь источник всех благ» (св. Ириней Лионский). «Бог по существу Своему есть всё — сущность истины и мудрости и силы» (св. Григорий Нисский). О простоте Божьей, исключающей всякую сложность и разделение на свойства и качества, говорят и св. Афанасий Великий и св. Кирилл Александрийский.

Какую реальность имеют в Самом Боге те бесчисленные свойства, которые мы Ему приписываем? Мы уже говорили много раз, что человеческие слова и понятия, высказываемые нами о Боге, условны и ограничены. Но если в них заключены правильные мысли о Боге, они должны указывать на действительные свойства Божии. Можно ли, однако, признать, что в Боге столько свойств, сколько наших мыслей о Нем?.. Замечательное учение об этом развито Дионисием Ареопагитом. Посколько Бог беспредельно совершен, мы не можем, вообще, говорить о Его свойствах, потому что Он превышает все мыслимое нами. Но Сам Бог открывает нам Свои свойства в Своих именах, среди которых есть и такие, как Сущий, Жизнь, Свет, Бог, Истина, но есть и такие, как Солнце, Звезда, Огонь, Облако, Скала, Камень. И Дионисий заключает: «таким образом этой Причине всего, все превосходящей, подобает одновременно и безымянность и все имена всего сущего, чтобы утвердить Ее вселенское царство, чтобы все от Нее зависело и утверждалось в Ней, как в своей Причине, Начале и Цели, чтобы Она была, как написано, «всё во всем»[41]) и чтобы мы имели основание прославлять Ее, как Основу вселенной, как Источник всех начал, как Совершенство и Достаточность, как Сохранение и Жилище, как Обращение в Себе; все это — единственным, непреодолимым и запредельным образом* Ибо Она (Бог, как Первопричина всего) не только причина сохранения существ, их жизни или их совершения, так чтобы за это, как и за другие действия Провидения, получить Ей имя Блага, которое выше всех имен; но надо еще прибавить, что Она содержит в Себе вперед все сущее простым и неопределимым образом, благим даром Своего совершенного и единственного Провидения, Причины всего, вследствие чего Ее можно достойно прославлять и именовать, исходя из всего сущего». Итак, неизреченным для нас образом в Боге содержатся все положительные свойства твари, ибо от Бога они и происходят и к Богу обращены.

Тем не менее, православное богословие различает бытие свойств Божиих в Сверхсущем, запредельном для нас Божестве и в Его проявлениях. В первом все мыслимые нами Божественными свойства неразличимо входят во всесовершенное бытие Божие, как бы включаются в Его несоизмеримое ни с чем превосходство. Только несколько образов бытия Божия остаются ни на что не сводимыми, различными и в предельной глубине Божьей. Различными остаются три Лица Божиих — Отец, Сын и Св. Дух, а также самые начала личности, сущности, жизни и единства, ибо если не различать личности от сущности, то нельзя допустить бытия Преев. Троицы: если личность и сущность неразличимы, то в Боге или одна личность или три сущности. Жизнь в Боге триедина, ибо живет и Отец и Сын и Св. Дух и Их жизнь едина («Жизнь и Жизни», как говорится в каноне св. Андрея Критского). Наконец, если единство в Боге не отлично от других образов бытия, то в нем исчезают все остальные свойства.

В проявлениях Божиих, т. е. в Его самооткрове–нии, идеях, воле и действиях все свойства Божии могут быть более и менее различны, хотя они, конечно, внутренно соединены в сокровенном бытии Преев.