В поисках заклятия - Бернард НАЙТ

– Теперь они швыряют камни прямо с берега! – вскричал Гвин, который обладал лучшим зрением, чем большинство остальных наблюдателей.

Неожиданно они увидели, как де Вер выхватил из рук де Ревелля флаг и нагнулся вперед, почти скрывшись из вида, – только его зад торчал над бортом маленькой лодки.

– Не может быть, чтобы он просто пытался спрятаться, как последний трус! – с презрением возопил де Фалэз, испугавшийся, что их предводитель нарушает традиции тамплиеров, гласившие, что воин-монах должен проявлять в бою безрассудную храбрость. Зрители видели, как матрос разворачивает каррах и гребет назад к кораблю, налегая на весла так, словно за ним гонится сам дьявол. Маленькие фонтанчики вокруг лодки показали, куда упал последний залп мелких камней, однако через минуту-другую лодка уже вышла из пределов досягаемости требуше и стремительно заскользила к кораблю. Роланд де Вер продолжал прятаться под планширом, и у де Вулфа мелькнула мысль, уж не ранили ли рыцаря камнем или даже копьем.

Первым истинную ситуацию понял зоркоглазый Гвин.

– Они тонут! – заорал он, тыча пальцем в сторону лодки, которая заметно осела в воде.

Матрос налегал на весла как сумасшедший, и через минуту каррах, наполовину полный воды, коснулся борта судна. С десяток рук вытащили на борт де Ревелля и матроса. Де Вер, лицо которого практически находилось под водой, оставался сидеть в согнутом положении, пока его спутники не покинули лодку, после чего поспешно последовал за ними. Его пальцы все еще сжимали скомканную тунику, которой он все это время зажимал дыру, пробитую острым камнем в просмоленной шкуре днища. Поврежденная лодка, кружась, отплыла от судна и затонула.

– Мерзавцы! Мы могли погибнуть! – рыча от ярости, возопил мокрый до нитки шериф.

Де Вулф встретил это глупое замечание откровенной ухмылкой.

– Ричард, такова ведь основная идея любого сражения – убей или погибни сам!

Они бессильно смотрели на далекий берег, где некоторые из защитников принялись скакать по камням и насмешливо грозить оружием незадачливым гостям. Джон заметил на берегу два парусных нарра, почти тех же размеров, что их собственные. За ними возвышались два более длинных изящных судна с рядами уключин на каждом борту.

– Судя по виду, это их пиратские галеры – ага, значит, все-таки можно безопасно причалить к этому берегу. Если бы не это проклятое требуше, мы могли бы разогнать судно и выпрыгнуть на мелководье.

Капитан недовольно крякнул.

– Тогда бы мы стали для них неподвижной мишенью и у них бы было сколько угодно времени, чтобы подобрать нужную дистанцию для стрельбы. Кроме того, мы не смогли бы сняться с отмели до следующего прилива.

Де Вулф перевел задумчивый взгляд на второе судно, находившееся в сотне шагов. На борту его хорошо был виден Ричард де Гренвилль, разговаривавший с аббатом Козимо. В голове коронера родилась неплохая мысль, и он поделился ею с шерифом, де Вером и Ральфом Морином.

– Если бы нам только удалось переговорить с Уильямом де Мариско, то, возможно, мы получили бы какое-то представление о том, на каких условиях он согласится разрешить нам занять хотя бы часть острова, – с надеждой воскликнул предводитель тамплиеров, выслушав предложение коронера.

Джон покачал головой.

– Не думаю, что кто-либо, имеющий на своей одежде широкий красный крест, имеет хоть какие-то шансы высадиться на берег. Но если бы мы могли воспользоваться Козимо в качестве божественного щита, возможно, они позволили бы мне высадиться на берег и поговорить о пиратах, при условии, что я не буду предъявлять де Мариско прямых обвинений.

Два нарра приблизились друг к другу, и путешественники продолжили обсуждение, стоя у бортов. В конце концов итальянский священник согласился принять участие в этом предприятии, уверенный, что гарантированная папой неприкосновенность обеспечит ему безопасность даже от диких островных буканьеров.

На воду спустили еще одну лодку. На этот раз роль гребца вызвался исполнять Гвин. Аббат занял место на носу суденышка, де Вулф – на корме, и они поплыли к берегу.

– На нас нет кольчуг, поэтому, если что, мы сможем попытаться спастись вплавь, – весело заметил коронер, когда мощные руки его помощника заставили лодчонку развить довольно приличную скорость.

На этот раз катапульта бездействовала, и, примерно на половине пути, де Вулф увидел, что люди на берегу начали успокаиваться, очевидно, озадаченные тем, что незваные гости пытаются во второй раз атаковать остров в составе всего трех человек. Козимо, с трудом сохраняя равновесие, взгромоздился на треугольный кусок дерева, скреплявший нос карраха, и поднял вверх большое деревянное распятие, которое обычно висело у него на шее.

Когда они добрались до мелководья и лодка закачалась на неровных волнах, стоявшие на берегу люди двинулись им навстречу, причем некоторые из них держали в руках изготовленное для удара оружие, а некоторые – куски крупной гальки.

– Я аббат Козимо, эмиссар из Рима, – визгливо возвестил священник, размахивая своим распятием с тем же отчаянием, как шериф до этого – белым флагом.

Гвин поднял весла и положил их на борт. От этих движений лодка закачалась, чуть не сбросив Козимо в воду. Корнуоллец ухватился за нос лодки и поволок ее вперед, пока она не заскрежетала килем по камням. Потом он схватил аббата в охапку и, выйдя на берег, поставил его на ноги.

Примерно с дюжину островитян обступили аббата, рассматривая его с подозрением, однако было очевидно, что маленький священник в черной сутане не представляет никакой опасности. Де Вулф присоединился к Гвину и Козимо и принялся разглядывать стоявших вокруг людей. В основном это были крестьяне, вооруженные копьями или даже серпами, но примерно половину защитников берега, похоже, составляли солдаты, одетые в разного типа кольчуги и кожаные куртки. На некоторых из них красовались шлемы, а большинство держали в руках мечи или боевые палицы.

– Мы желаем немедленно поговорить с вашим правителем лордом Уильямом, – закричал коронер, заглушая гул голосов. – Кто из вас старший на этом берегу?

– А кто это спрашивает? – скрежещущим голосом парировал высокий худой человек с редкой черной бородой. На нем был кожаный камзол с нашитыми металлическими пластинами и шлем с длинной стрелой, защищающей нос.

– Королевский коронер этого графства, сэр Джон де Вулф, вот кто.

– Тогда мы вас не пустим. Мы и священнику-то позволили высадиться только потому, что топить аббатов – это смертный грех.

Островитяне встретили остроту своего предводителя одобрительными смешками, однако де Вулфа это не смутило, и он, подойдя к чернобородому, жестко ткнул пальцем ему в грудь.

– Я же сказал, что я королевский коронер. Не хочешь ли ты сказать, что не признаешь Ричарда Львиное Сердце своим законным монархом? Может быть, ты один из тех изменников, что продались принцу Джону?

Кто-то рассмеялся, но чернобородого бросило в краску.

– Я не человек принца – я сражался вместе с Ричардом в Аквитании в восемьдесят седьмом!

Коронер добродушно хлопнул его по плечу.

– Я был там, и мой человек, Гвин, которого вы здесь видите, тоже. Хороший был год для драки, восемьдесят седьмой. – Как это часто бывает, когда старые воины начинают делиться общими воспоминаниями, напряжение, царившее до этого, спало.

– Вы хотите повидать сэра Уильяма? Туда чертовски долго подниматься – прошу меня извинить, аббат.

Оставив большую часть людей на берегу на случай, если гостям придет охота высадить еще кого-нибудь, чернобородый, который представился как Роберт из Вулэкомба, повел их к тропе, которая частью проходила по земле, частью по скалам, с грубо высеченными в них ступенями на наиболее крутых участках. Казалось, что тропа будет петлять до бесконечности, и к тому моменту, когда они достигли вершины, Козимо уже находился при последнем издыхании. Они прошли мимо требуше, и де Вулф обратил внимание на кучи круглых камней – крупных и поменьше, – приготовленных для того, чтобы уничтожить все, что окажется в пределах их досягаемости.

В четырехстах футах над уровнем моря тропа выходила на поросшее травой плато. На южной оконечности острова, прямо над пропастью, стоял замок Мариско, а на другом конце виднелись несколько ферм, окруженных унылыми полями. Сложенные из камня стены в нескольких местах перерезали узкий остров, словно деля его на части. С вершины открывался потрясающий вид, и два нарра далеко внизу казались игрушечными.

Роберт и трое других вооруженных людей провели гостей к арке в толстой каменной стене, окружавшей замок со стороны суши. За стеной находился двор замка, в глубине которого стояла двухэтажная главная башня, – впрочем, из-за стены де Вулф и его спутники могли видеть лишь верхнюю ее часть. Дело в том, что их так и не пустили за тяжелые ворота – им навстречу сразу же вышли трое мужчин. Судя по уверенной поступи, первым шел Уильям де Мариско, правитель Ланди. Это был плотный бородатый мужчина лет сорока, с красной шеей и блеклыми глазами навыкате. Его редкие каштановые волосы выглядели так, словно большую часть его жизни все ветры острова старались сорвать их с его головы. Он был облачен в потертые и не совсем свежие плащ и тунику, что говорило о том, что на этом отдаленном острове внешнему виду придавали мало значения.