Горизонты Холода - Дмитрий Викторович Евдокимов

меня побольше кавалерии, можно было бы рискнуть и попытаться накрыть выбирающихся на берег хошонов. Взять их, так сказать, тепленькими. Но людей у меня сейчас мало, а потому распылять силы нецелесообразно. Тем более что есть другая возможность нанести врагу ощутимый урон.

Не мудрствуя лукаво, я направил всю имеющуюся кавалерию в степь. Туда, где тлели остатки призванных ввести нас в заблуждение костров и где хошоны оставили вместо себя своих лошадок.

Оставленные в степи коневоды только и успели броситься врассыпную, не оказав даже символического сопротивления. Правда, чтобы облегчить собственное бегство, кое-кто из них успел разогнать часть табуна, а туземные кони – они злые и норовистые, чужаков не любят. Так что пришлось драгунам изрядно потрудиться, чтобы к утру согнать к лагерю голов пятьсот-шестьсот. Остальные разбежались, да и слава богу, потому что лошади требуют ухода и присмотра, а нам пока не до этого. Здесь важным было то, что большая часть хошонского отряда превратилась в пешеходов.

Эту ночь мы пережили, враг больше не делал попыток атаковать городок. А ближе к полудню следующего дня из-за западных холмов в озерную долину потянулись фургоны второго отряда, возглавляемого ротмистром Зайцевым. Упустили хошоны свои шансы – договариваться с нами не захотели, а победить не смогли. Что ж, ход за мной. Посмотрим, как вы запоете через недельку-другую.

23

Джеймс Ричмонд пребывал в состоянии бешенства. Уже битый час он то метался по кабинету, расшвыривая в стороны попадавшиеся на пути стулья, круша вазы, срывая со стен дорогие картины, то затихал у окна, судорожно сжимая побелевшими пальцами подоконник. Секретарь Гилмор дважды пытался войти, но оба раза вынужден был спешно захлопывать дверь, чтобы не получить в лицо пепельницей или еще чем-то тяжелым. Остальные обитатели губернаторской резиденции испуганно забились в свои норы, уже зная, что попадать генералу под горячую руку не стоит.

В последнее время плохие известия множились со страшной скоростью, проблемы наслаивались друг на друга и уже грозили пустить под откос многочисленные планы Ричмонда, а заодно и утянуть на дно его карьеру. Много чего генерал повидал на своем веку, были у него и взлеты и падения, но такой концентрации неудач, как сейчас, не случалось никогда.

Годами Джеймс шаг за шагом расширял и укреплял зону влияния Фрадштадта в Новом Свете, площадь колонии за время его пребывания в должности губернатора увеличилась вдвое, а поступающие в казну Благословенных Островов денежные средства – почти в десять раз! Он вышвырнул из Рунгазеи Рангорн, многое сделал, чтобы подданные криольского короля здесь едва дышали, зажатые со всех сторон во фрадштадтские тиски. Он почти устроил великое переселение хошонов на север, натравив их попутно на таридийскую колонию! Если бы этот замысел не сорвался в последний момент, от неуступчивых северян не осталось бы на континенте и следа, а хошонские земли оказались бы свободны для освоения. Либо он нашел бы способ согнать на эти земли вечных конкурентов хошонов – надоедливых катланов, обеспечив прирост земель Короны на восток.

Не все и не всегда получалось с первого раза, иногда приходилось отступать, перегруппировывать силы, придумывать новые неожиданные ходы, но он всегда возвращался и довершал начатое, всегда обеспечивал поступательное движение вперед, способствовал возвеличиванию и процветанию родного Фрадштадта. Он двух королей пережил на посту губернатора и пользовался их исключительным доверием. Случались попытки отдельных личностей сместить его с должности при помощи интриг, но каждый раз его позиции оставались незыблемыми, недосягаемыми для завистников. Можно даже сказать, что Джеймс не обращал на эти попытки внимания.

Однако никогда не было такого, чтобы действующая власть столь недвусмысленно выказывала ему свое недоверие, буквально палки в колеса вставляла. Словно каким-то могущественным силам в метрополии недостаточно просто добиться его отставки, а нужно обязательно растоптать, вывалять в грязи, уничтожить его репутацию.

Как иначе воспринимать ситуацию, когда после многомесячной травли в прессе метрополия открывает в Ньюпорте отделение Тайной канцелярии, и первое, что начинают делать присланные с Островов сотрудники, – это опрашивать его ближайшее окружение! Но это еще полбеды! В конце концов, и с этим бы генерал справился – обласкал бы, прикормил, подстроил бы ситуацию, которую можно использовать для шантажа. И все было бы хорошо, как не раз уже бывало с разного рода проверяющими. Но не успел он еще толком взять в оборот служащих Тайной канцелярии, как в Рунгазею пожаловал герцог Джон Бедфорд – один из самых влиятельных лордов фрадштадтского парламента и, по совместительству, один из крупнейших акционеров Рунгазейской колониальной компании, известный ревнитель старых традиций, воспринимающий в штыки любое уклонение подданных Короны от исполнения своего долга – естественно, в его понимании – и с подозрением относящийся к любым нововведениям и хитростям, используемым фрадштадтцами, наделенными властными полномочиями. Эдакий упертый консерватор, надменный и преисполненный чувством собственной правоты до мозга костей вельможа, которого парламент наделяет в особых случаях функциями ревизора. Учитывая же тот факт, что большинство членов парламента в большей или меньшей степени тоже являются акционерами Рунгазейской колониальной компании и очень не любят недополучать деньги из заморских территорий, выходит, что Бедфорд представляет сразу и парламент, и компанию. Его приезд к любому должностному лицу королевства и так считался черной меткой, верным признаком как минимум грядущей отставки, а то и тюрьмы или эшафота, а уж когда дело усугублялось личной заинтересованностью, чопорный аристократ зверствовал вдвойне.

И вот этот, с позволения сказать, правдоруб заявился к губернатору прямо с палубы корабля и наговорил такого, что у Джеймса буквально руки чесались придушить мерзавца на месте. Лишь неимоверным усилием воли он заставил себя сдержаться и дал волю эмоциям только после ухода посланца.

– Спокойно, Джеймс, спокойно, – прошептал генерал, прислоняя разгоряченную голову к холодной стене, – таких мы еще не обламывали, но лиха беда начало! Никто не может побить меня на этой земле!

Высокородный лорд, блюдя верность своим принципам, с ходу вывалил Ричмонду все претензии. Можно сказать, открыл все карты. Но одно дело – голословно утверждать, и совсем другое – предъявить доказательства. А с доказательствами-то могут быть большие проблемы!

Нужно приказать Паттерсону приставить людей к свите герцога. Чтобы держать под контролем все их контакты и своевременно перехватывать тех, кого они опрашивают. Что он там плел? Казнокрадство? Бред какой! По бухгалтерии у него все чисто, а финансисты не такие дураки, чтобы проболтаться – сами же первыми и отправятся в каменоломни.

Взяточничество? Что ж так грубо-то? Ну достаются хорошие участки под новые плантации нужным людям, которые за это благодарят губернатора, а что тут плохого? Люди это опытные, чаще