Законы границы - Хавьер Серкас

задержанных или просто наслаждались своей минутой славы в связи с задержанием — после двадцатичетырехчасового преследования по земле, по воде и по воздуху — самого знаменитого и разыскиваемого преступника Испании, который в тот момент, даже лежа на земле лицом вниз, не переставал ругаться и что-то кричать под яростный вой сирен. По словам Сарко, он жаловался полицейским, что у него пуля в спине и ему нужен врач. По версии полицейских, он выкрикивал угрозы в их адрес, проклиная их самих и всех их родственников, живых и мертвых, Я хорошо помню, как по вине Сарко потерял однажды возможную клиентку Редондо, которая была его знакомой или знакомой его жены. Это произошло вскоре после того, как я начал работать в адвокатской конторе. Получилось так, что когда сеньора рассказывала мне со слезами на глазах свое дело о наследстве, по телевизору в баре Баньолеса, где мы с ней встретились, начали показывать невероятные кадры побега Сарко из тюрьмы в Оканье, во время коктейля по случаю презентации «Настоящей жизни Сарко», последнего фильма Бермудеса. Сарко и еще трое заключенных взяли в заложники Бермудеса, начальника тюрьмы и двоих надзирателей и спокойно выбрались на свободу. Никто не смог помешать этому. Я совершенно забыл про слезы и наследство знакомой Редондо и, подойдя поближе к телевизору, перед которым сидело много народу, принялся с жадностью слушать новость, оставив свою клиентку наедине с ее проблемой и в полном изумлении. Когда я вернулся к столику, ее там уже не было, а вечером Редондо закатил мне такой скандал, какого никогда не случалось в моей жизни.

В общем, я мог бы рассказать вам много историй. Должен признаться, я стыдился того, что состоял в банде Сарко, и хранил этот факт своей биографии в тайне. Но в то же время гордился этим и почти желал разоблачения. Я чувствовал себя так, словно когда-то закопал в своем саду сундук, не зная, что в нем хранится, сокровище или бомба. И, возможно, еще одной причиной, объяснявшей мой многолетний интерес к Сарко и молодежной преступности, была своего рода благодарность или облегчение, уверенность в том, что мне невероятно повезло принадлежать к банде Сарко и при этом выжить. Ведь, как известно, с конца семидесятых до конца восьмидесятых годов Испанию наводнили сотни банд безнадзорных подростков с окраин, и большинство из них — тысячи, десятки тысяч — погибли от героина или СПИДа, были убиты или попали в тюрьму. А я нет. Со мной могло произойти то же самое, но я избежал подобной участи. У меня все сложилось удачно. Меня не посадили в тюрьму. Я не подсел на героин. Не подцепил ВИЧ. Не попал в руки полиции, меня даже не задержали после налета на отделение «Банко Популар» в Бордильсе. Инспектор Куэнка оставил меня на свободе, вместо того чтобы посадить за решетку. В общем, я вел более-менее нормальную жизнь, что для человека, принадлежавшего некогда к банде Сарко, было в высшей степени нетипично.

Я выкопал свой сундук из сада и обнаружил, что в нем хранилось одновременно и сокровище, и бомба. Это было в конце 1999 года. Однажды Кортес ворвался ко мне в кабинет с возгласом: «Последние новости! Твой кумир объявился у нас в городе!» Под «моим кумиром» он подразумевал Сарко. Кортес, только что вернувшийся после посещения тюрьмы, рассказал мне, что, по словам заключенных, Сарко находился там с прошлого вечера. Как и следовало ожидать, его появление вызвало волнение, потому что тюрьма в нашем городе была маленькая, а он был известным персонажем. Кортес также узнал, что администрация тюрьмы предоставила Сарко камеру с компьютером и телевизором, и пока он почти не общался с остальными заключенными. Я слушал своего компаньона с каким-то грустным удивлением: десять лет назад любое передвижение Сарко было таким же громким, как звезды футбола или рок-н-ролла — когда его везли на суд или перевозили из одной тюрьмы в другую, журналисты атаковали соответствующие инстанции с просьбами об интервью. При его появлении на судебном процессе принимались повышенные меры безопасности во избежание инцидентов с фотографами, телевизионщиками, репортерами, поклонниками и просто любопытными, которые напирали на полицейские кордоны, выкрикивали слова поддержки, посылали воздушные поцелуи, предлагали родить ребенка или напевали румбы, повествующие выдуманную историю его жизни. Теперь даже пара местных газет не посвятила приезду Сарко хотя бы заметку в разделе «Общество». В этом и состоит разница между мифом в самом расцвете и мифом увядающим.

Закончив рассказывать мне новости о Сарко, Кортес спросил: «Что ты теперь собираешься делать?» «Завтра пойду встречусь с ним», — не раздумывая, ответил я. Кортес сделал церемонный жест и торжественно осведомился: «Должен ли я понимать это так, что ты намереваешься предложить ему наши услуги?» «А ты как на это смотришь?» Кортес засмеялся. «Впутаешь нас в историю, — произнес он. — Помяни мое слово».

Мой компаньон ничего не знал о моем знакомстве с Сарко, однако его слова звучали резонно. Все адвокаты, имевшие с Сарко дело, расставались с ним плохо. Но при грамотном подходе защита Сарко могла оказаться выгодной для адвокатской конторы. Кроме того, я много раз уже испытывал соблазн предложить Сарко свои услуги адвоката, но по той или иной причине воздерживался от этого. Правда, в тот раз, когда Сарко вдруг объявился в Жироне как осколок прошлого или вышедшая в тираж знаменитость, когда для всех он был уже безнадежным и закоренелым преступником, проведшим всю жизнь в тюрьме и не использовавшим ни одной возможности встать на путь исправления, я решил поддаться этому искушению.

И я оказался не единственным, кому это пришло в голову. В тот же день, когда я занимался подготовкой к своему запланированному на завтра визиту в тюрьму, секретарша объявила мне, что в приемной у меня сидят две женщины. Немного раздосадованный, я спросил, записаны ли они на это время. Секретарша ответила отрицательно, но сообщила, что дамы настаивали на встрече со мной и хотели поговорить о некоем Антонио Гамальо. Еще сильнее раздражившись, я велел секретарше записать женщин на другой день, после чего попросил ее не беспокоить меня. Однако не успел я сосредоточиться на своих бумагах, как вдруг, подняв голову от письменного стола, повторил вслух имя, только что произнесенное секретаршей. Я вышел в приемную. Женщины находились там. Они повернулись ко мне, и я их сразу узнал: первую из них мне доводилось видеть на фотографиях — в одиночестве или в компании Сарко. А другой была Тере.

— Та самая Тере?

— Двадцать лет я думал о ней, но