Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

Гимн богине становился всё громче, а я всё больше и больше теряла остатки воли, чтобы подняться и покинуть этот безумный концерт. В голове стоял туман, почти такой же, как на улице. Почему меня привели в этот дом? Почему девушка решила, что я должна ей помочь? Чём?

Моя коварная знакомая не играла и не пела – она взяла в руки пустую чашу и начала читать над ней спешное и неразборчивое заклинание. Чаша, свирели… Что там ещё было на изображении Камали в монастыре? Кинжал. Точно!

Я коснулась ножен под накидкой и всё поняла. Пока на рынке зеваки выясняли, человек ли я, кто-то задрал моё одеяло и увидел под ним рукоять кинжала в виде трёхгрудой богини. Вот почему девушка решила, что я её единомышленница. Она же говорила, что без меня ритуал не свершится. Ей нужен мой кинжал, именно его и не достаёт на этом столе. А теперь он здесь, вместе со мной. И что же будет дальше?

А дальше две флейтистки отложили берцовые кости и подошли к столу на низких ножках, чтобы поднять его и перенести в сторону. Мне бы закричать в ужасе от того, что открылось моему взору, но сил разомкнуть губы не осталось. Зато теперь я ясно видела, что всё это время под накрытым скатертью столом лежал голый мёртвый мужчина.

– Брат мой, – подняв чашу над головой, возвестила заклинательницы, – ты почил, чтобы стать сосудом для милости Камали. Твоё тело теперь как эта чаша. Наполнись же сам, чтобы наполнить и чашу.

И она снова затянула своё заклинание под мелодию, что стала ещё тревожней, почти угрожающей.

Не прекращая петь, девушка присела возле мертвеца и положила чашу ему на грудь. Теперь я всё поняла! Да это же тот самый ритуал, что я видела на полотнище в разрушенном монастыре! Там жестокая богиня держала за волосы отсечённую кинжалом голову мужчины и собирала вытекающую из неё кровь в чашу. Чаша есть, кинжал при мне, мужчина уже лежит на полу… Нет, только не это. Я не хочу, чтобы на моих глазах кромсали труп! И сама я этого делать тоже не желаю!

А мои руки больше меня не слушались. Я и сама не поняла, когда успела выхватить кинжал из ножен, почему теперь держу в зажатой ладони рукоять и направляю острие в сторону мертвеца. Нет, я не хочу этого делать, не хочу сама участвовать в этом безумном ритуале. Но почему, почему я не могу пересилить будто не свою волю?

И тут мертвец начал шевелиться. Побелевшие глаза распахнулись, рот приоткрылся. Из глотки вырвался протяжный скрип, а руки начали подрагивать, будто хотели вытянуться вверх.

Нет, это не правда, мне всё это кажется, этого не может быть на самом деле. И желтоглазой мумии в монастыре тоже не было…

Девушка перехватила запястья ожившего мертвеца и нависла над телом, не прекращая читать заклинания. Покойник, словно в конвульсиях, начал содрогаться всем телом. Девушка легла на него, но не смогла придавить своим весом к полу. Теперь они вместе сотрясались, боролись, подпрыгивали и падали на пол, но девушка не уступала мертвецу, не прекращала читать заклинание. Даже ни разу не моргнула.

И тут изо рта покойника стало подниматься что-то чёрное, склизкое, отвратительное. Язык? Какая гадость…

Внезапно девушка впилась ртом в рот мертвеца, накрыв губами его губы. Пара секунд, и она резко откинула голову назад, а потом выплюнула в чашу откушенный чёрный язык ожившего мертвеца…

– Свершилось! – возвестила она, – милостивая Камали, прими эту жертву! Дай мне силу провозвестника! Даруй оракула, что ответит на все мои вопросы!

В голове грохотала оглушительная музыка. У меня не осталось сил даже пошевелиться. Я в бессилии наблюдала за происходящим и видела, как девушка схватила чашу и слезла с трупа. А он начал выгибать спину.

– Режь, сестра, отсеки ему голову!

Я? Отрезать кинжалом голову ожившему мертвецу?

– Ну же, сестра, иначе он передушит всех нас!

Незримая сила тянула мои руки вперёд, к шее изгибающегося трупа, но всё моё нутро противилось и протестовало.

– Режь, сестра, режь!

А покойник уже выгнулся дугой и даже поставил ступни на пол.

– Он сейчас всех нас задушит! – верещала заклинательница.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В один миг мертвец выпрямил спину и встал на ноги. Девушка не успела опомниться, как он сомкнул руки на её горле. Теперь завизжали и остальные.

Женщины повскакивали с ковров, побросали инструменты и, сбивая друг друга с ног, ринулись к двери. Крики, хрипы, беготня, мельтешащие фигуры… Вокруг меня творится невиданная суета, а я даже пошевелиться не могу.

Внезапно до моих ушей донёсся грубый лай. В дом ворвался Гро на поводке, а за ним и Шанти. Пёс с рыком кинулся на голое тело мертвеца и толкнул его в спину. Ходячий труп повалился на испуганную заклинательницу и придавил её к полу, но девушка тут же выбралась из-под бездыханной туши, чтобы сбежать, как и остальные.

Шанти оттащил скалящегося и рычащего Гро от бьющегося в конвульсиях мертвеца. И тут чужая воля заставила мои руки направить острие кинжала в сторону Шанти. Если разожму пальцы, клинок точно полетит в живого человека! Сам собой, по воле незримой силы, что пытается овладеть мной!

Я удерживала рукоять из последних сил, не в силах ворочать присохшим в нёбу языком. Мне бы крикнуть Шанти, чтобы бежал прочь и спасал свою жизнь, а он неверно расценил моё невнятное мычание и сделал шаг навстречу.

– Эмеран, что с тобой? Опусти кинжал.

Не могу. Не могу!

– Эмеран, очнись, приди в себя!

Пальцы почти разжались, как вдруг Шанти ударил по моей вытянутой руке. Кинжал выпал из ладони и вонзился в половицу.

Не может быть… я теперь свободна? Наваждение спало?

Не успела я очнуться, как Шанти схватил меня за предплечье и вместе с неистовствующим псом выволок на улицу. А там на нас воззрились испуганные лица колдуний и любопытные взгляды зевак.

– Кинжал Камали внутри, – объявил им Шанти. – Ну, кто смелый? Идите, возьмите его и отрубите мертвецу голову, пока солнце не зашло. Или хотите, чтобы ночью он выбежал из этого дома и принялся блуждать по здешним улицам?

– Что, опять эти ведьмы оживляли мертвеца? – воскликнул кто-то в толпе, но не гневливо, а с досадой. – Надоели уже со своим колдовством. Из-за вас покойник вокруг города этой ночью ходил, так вы ему для компании ещё одного оживили?

– Это не мы, – воскликнула одна из барабанщиц, – честное слово! Если за городом мертвеца видели, то он не наш, не от нас сбежал.

Что было дальше, я не видела и не слышала. Ноги заплетались, но Шанти заставил меня залезть на кобылку, а после хлопнул её по крупу, и она припустила к воротам. Его цуг с козой и псом на привязях нагнал нас следом, и вскоре все мы покинули пределы Эрхона.

За нами никто не гнался, хотя я ожидала других проводов. Кажется, жители Эрхона были заняты уничтожением ходячего трупа, и до нас им больше не было никакого дела. И это хорошо. Я до сих пор не могла прийти в себя. В ушах ещё стоял шум. Тело плохо слушалось.

Мы успели спуститься с горы и пересечь долину, когда Шанти стащил меня с кобылки и усадил на землю.

– Эмеран? Ты меня слышишь? Эмеран?

Не было сил ответить. Голова так и клонилась вниз. Только чувство, что тонкая струйка холодной воды льётся на темечко и стекает по лицу, заставило меня очнуться. Я встрепенулась и увидела перед собой серый мохнатый бок. Отцепленный от поводка Гро махал хвостом и зачем-то лизал мне щёку.

– Что… – ещё с трудом шевеля языком, спросила я. – Что произошло? Это… это был гипноз, наваждение? Всё из-за той музыки? Она как-то неправильно действует на психику. Мне же всё привиделось, да?

Я хотела услышать от Шанти именно это, но он и не думал меня обнадёживать. Отчего-то он долго молчал и не хотел со мной говорить. В первый раз я видела его таким хмурым и чёрствым. И это начинало меня пугать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Я ведь просто попросил тебя дождаться меня у ворот и никуда не уходить, – наконец, заговорил со мной Шанти, не желая смотреть мне в глаза. – Я ведь не просто так это сказал, это не было моей блажью. Неужели ты до сих пор не поняла, что Жатжайские горы очень опасны? Хотя нет, в горах под открытым небом в окружении голых скал и хищных зверей путник рискует меньше, чем в жатжайском городе среди людей и призванных ими демонов.