Том 14. М-р Моллой и другие - Пэлем Вудхауз

��Я тебе скажу, почему я это сделал. Я сделал это потому, что чрезвычайно многим обязан ее мужу, Томасу Дж. Моллою, который не так давно, исключительно по велению сердца, уступил мне нефтяную акцию одного концерна, которую весьма скоро я смогу сбыть за десять тысяч фунтов.

��Фредди!

��Можно и �Фредди!� крикнуть. Умно, но не чересчур. Да, таковы факты, и я считаю, что раз уж Моллой обошелся со мной так благородно, то самое меньшее, чем бы я мог ему ответить, это отвести его пострадавшую жену в �Боллинджер�, велеть человеку за стойкой хорошенько ей впрыснуть и не дрожать, если коктейль с шампанским немало стоит. Да, она грохнула парочку, и был момент, когда я решил, что она собирается заказать по-третьему.

Он не ошибся в своем предположении, что, открывая глаза на истину, сумеет добиться сильного эффекта.

��Мамочка!�� сказала Салли.

��Десять тысяч фунтов! � сказала Салли.

��Ой, Фредди!�� сказала Салли.

Он наращивал свое превосходство с настырностью хорошего полководца.

��Теперь, полагаю, тебе ясно, почему я заговорил об альпийском снеге.

��Ну конечно!

��Подозрений больше не будет?

��Исключаются.

��Мир и любовь?

��Они самые.

��Ну тогда давай зарулим в какую-нибудь дешевую богадельню, и я тебя угощу. А пока будем пировать, расскажу тебе про страну Кению и про то, почему тамошнюю кофейную индустрию ждет невиданная удача.

Роль смыслового ударения в заключительной тираде принадлежала прилагательному �дешевый�, из чего следует, что в качестве места для трапезы он выбрал не �Баррибо�. Поступи он так, они бы, пожалуй, заметили сидящих за столиком у стены мистера и миссис Моллой, и от их взгляда не ускользнуло бы, что последняя пребывает в приподнятом настроении. Долли, успевшая за семгой ввергнуть мужа в уныние отчетом о своих мытарствах в Вэлли Филдс, к появлению заливной курицы приурочила размораживание супруга.

��Все идет нормально, Мыльный,�� говорила она.�� Все в порядке.

��Да неужели?�� огрызнулся мистер Моллой. История, которую ему пришлось выслушать, обратила семгу в пепел, и ничего лучшего, чем заливная курица, от жизни он уже не ждал.

��Ты послушай! На обратной дороге, на Бонд-стрит, я повстречала Виджена, и он мне подбросил одну идейку. Ты ведь Йорчиху знаешь.

Мыльного передернуло.

��Встречались,�� глухо вымолвил он.

��Я хочу сказать, ты ведь знаешь, какую она муру сочиняет?

��Понятия не имею. Кто я, по-твоему,�� книжный червь, что ли?

��Так вот, это всякие сю-сю-сю да ухти-тухти. Раскупают, как хот-доги на Кони-Айленд. У нее миллион фанатов и здесь, и в Америке, но я-то думаю, что она своей бурдой с маринадом по уши наелась, потому что следующую книжку хочет сделать, это, беспросветной, мне Виджен сказал. Мрачной такой�

��Ну и что?�� с прежней угрюмостью обронил мистер Моллой.

��Как, что, разве нас это не касается? На это клюнет куча народа, правильно я говорю? Так что �Тайм� или �Ньюсуик�, то есть какой-нибудь американский журнал, у которого в Лондоне есть офис, позвонит ей и скажет, что пришлет к ней одну из своих теток, которая выяснит, чего ради она так переключилась. Ну и вот, приходит тетка в этот �Мирок�, расспрашивает Йорчиху, какого хрена с ней стряслось, а потом говорит, что нужно сделать несколько фотографий, в том числе � спальни, по той причине, что читатель их очень любит. И все, проникаем внутрь!