Том 4. Статьи и заметки. Избранные стихотворения - Сергей Аксаков

Москва. 1844.

К Марихен*

Ты в Москве перводержавнойУвидала божий светИ жила в столице славнойДо четырнадцати лет.

В первый раз ты поздравленье(Сам я вижу, как во сне)Получаешь с днем рожденьяВ деревенской тишине.

Завсегда мы были чуждыШуму жизни городской,Без богатства и без нуждыЖили мы своей семьей.

Будет нам еще привольнейВ сельской мирной простотеИ приятней и покойней,Позабыв о суете.

Хоть сурово время годаПоздней осени порой,Хороша зато погодаУ тебя в семье родной.

Радонежье, 4 октября.

«Рыбак, рыбак, суров твой рок…»*

Рыбак, рыбак, суров твой рок;Ты ждал зари нетерпеливо,И только забелел восток,Вскочил ты с ложа торопливо.Темны, туманны небеса,Как ситом сеет дождь ненастный,Качает ветер вкруг леса –Ложись опять, рыбак несчастный.

Послание к М. А. Дмитриеву*

Обещал писать стихами…[80]Да и жизни уж не рад;Мне ли мерными шагамиРифмы выводить в парад?Стих мой сердца выраженье,Страсти крик и вопль души…В нем тревоги и волненье –И стихи нехороши.

Стары мы с тобой и хворыИ сидим в своих углах;Поведем же разговорыНа письме, не на словах!Хороша бывает старость,Так что юности не жаль:В ней тиха, спокойна радость,И спокойна в ней печаль.Сил душевных и телесныхБлагозвучен общий строй…Много в ней отрад, безвестныхДаже юности самой!Но не мне такая доляНи болезни, ни года,Ни житейская неволя,Ни громовая бедаОхладить натуры страстнойНе могли до этих пор,И наружностию яснойНе блестит спокойный взор!Дух по-прежнему тревожен,Нет сердечной тишины,Мир душевный невозможенПосреди мирской волны!И в себе уж я не волен.То сержуся я, то болен,То собою недоволен,То бросаюсь на других,На чужих и на своих!Раздражительно мятеженВ слабом теле стал мой дух,И болезненно так неженИзощренный сердца слух.И в мгновениях спокойныхВижу ясно, хоть не рад,Сил телесных и духовныхОтвратительный разлад.Есть, однако, примирительВечно юный и живой,Чудотворец и целитель, –Ухожу к нему порой.Ухожу я в мир природы,Мир спокойствия, свободы,В царство рыб и куликов,На свои родные воды,На простор степных лугов,В тень прохладную лесовИ – в свои младые годы!

Март, 1851 г.

Москва.

Плач духа березы*

Тридцать лет красой поляныНа опушке я жила;Шли дожди, вились туманы,Влагу я из них пила.В дни засухи – тень отраднуЯ бросала от ветвей,Освежала землю жадну,Защищала от лучей.Все прошло! Не гром небесныйРазразился надо мной,А топор в руке безвестнойПодрубил ствол белый мой.И, старик неутомимый,За грибами ты пойдешь,Но березы столь любимойТы на месте не найдешь.Поперек твоей тропинкиСвежий труп ее лежитИ, творя себе поминки,Тихо ветвями шумит.Обойдешь ты стороноюБезобразный мой пенек,С огорченною душоюНа безвременный мой рок,На судьбу мою столь строгу.И за что ж она казнит?–На Хотьковскую дорогуВам понадобился вид.

6 июля 1853.

Абрамцево.

Шестилетней Оле*

Рано дед проснулся,Крякнул, потянулся,Давши мыслям волю,Вспомнил внучку Олю.Семь часов пробило;Затопили печку,Темно очень было,И зажег он свечку.И дедушка хилыйК внучке своей милойПишет поздравленьеС днем ее рожденья.Пишет понемногу,Часто отдыхая,Сам молится богу,Олю вспоминая:«Дай бог, чтобы сноваОленька былаВесела, здорова –Как всегда мила;Чтоб была забавойМатери с отцом –Кротким, тихим нравом,Сердцем и умом!»Если бог даст силы,Ровно через годОле, внучке милой,Дедушка пришлетКнижку небольшуюИ расскажет в ней:Про весну младую,Про цветы полей,Про малюток птичек,Про гнездо яичек,Бабочек красивых,Мотыльков игривых,Про лесного Мишку,Про грибочек белый –И читать день целыйСтанет Оля книжку.

Дедушка

Сергей Аксаков.

21 декабря 1854 года.

31 октября 1856 года*

Прощай, мой тихий сельский дом!Тебя бежит твой летний житель.Уж снегом занесло кругомМою пустынную обитель;Пруды замерзли, и слегкаЛедком подернулась река.

Довольно спорил я с природой,Боролся с снегом, с непогодой,Бродя по берегам реки,Бросая вглубь ее крючки.Метель вокруг меня кипела,Вода и стыла и густела;А я, на мерзнувших червей,Я удил сонных окуней.

Прощай, мое уединенье!Благодарю за наслажденьеПриродой бедною твоей,За карасей, за пескарей,За те отрадные мгновенья,Когда прошедшего виденьяВставали тихо предо мнойС своею прелестью живой.

17 октября (А. Н. Майкову)*

Опять дожди, опять туманы,И листопад, и голый лес,И потемневшие поляны,И низкий, серый свод небес.Опять осенняя погода!И, мягкой влажности полна,Мне сердце веселит она:Люблю я это время года.

Люблю я звонкий свист синицы,Скрып снегирей в моих кустах,И белые гусей станицыНа изумрудных озимях.Люблю я, зонтиком прикрытый,В речном изгибе, под кустом,Сидеть от ветра под защитой,Согретый теплым зипуном –Сидеть и ждать с терпеньем страстным,Закинув удочки моиВ зеленоватые струи,Вглубь Вори [81] тихой и неясной.Глаз не спускаю с наплавка,Хоть он лежит без измененья;Но вдруг – чуть видное движенье,И вздрогнет сердце рыбака!

И вот он, окунь благородный,Прельстясь огромным червяком,Подплыл отважно и свободно,С разинутым, широким ртомИ, проглотив насадку смело,Все поволок на дно реки…Здесь рыбаку настало дело,И я, движением руки,Проворно рыбу подсекаю,Влеку из глубины речнойИ на берег ее бросаю,Далеко за моей спиной.

Но окуни у нас не диво!Люблю ершей осенний клев:Берут они не вдруг, не живо,Но я без скуки ждать готов.Трясется наплавок… терпенье!Идут кружочки… пустяки!Пусть погрузит! Мне наслажденьеЕрша тащить со дна реки:Весь растопыренный, сердитый,Упорно лезет из воды,Густою слизью ерш покрытый,Поднявши иглы для защиты, –Но нет спасенья от беды!

Теперь не то. Внезапной хвориЯ жертвой стал. Что значим мы?Гляжу на берега я ВориВ окно, как пленник из тюрьмы.Прошло и теплое ненастье,Сковал мороз поверхность вод,И грустно мне. Мое участьеУже Москва к себе зовет.Опять прости, уединенье!Бесплоден летний был досуг,И недоступно вдохновенье.Я не ропщу: я враг докук.Прощайте, горы и овраги,Воды и леса красота,Прощайте ж вы, мои «коряги», [82]Мои «ершовые места!»

1857,

С. Абрамцево.

Записки об уженье рыбы*