Рыбалка у медной горы - Полина Дельвиг

— Потому что мы очень много пьем.

— Нет, это не правда. Мы же с утра не пили? Не пили… И вчера не пили… И позавчера не пили… И поза-позавчера… И поза-поза-поза…

— Хватит! — Полковник стукнул кулаком по столу. — Не надо вообще было пить.

— А как же тогда жить? — грустно поинтересовалась Даша. Она попыталась подпереть голову, но, промазав подбородком мимо ладони, едва не разбила себе нос о стол. — Трудно жить, если не пить… Кстати, ты не знаешь, что такое петанк?

— Знаю, — кивнул Полетаев. — Французская игра в такие небольшие шарики. Примерно такие. — Он взял из вазы яблоко и откусил. — Хочешь сыграть? Здесь как раз шесть штук.

— Нет, — грустно качнула головой Даша. — у меня на спине мышцы слабые. Вот у Артура сильные. А у меня слабые. Я пополам могу переломиться. — и вдруг начала смеяться. Она смеялась тоненько, изредка икая.

Полетаев развернулся к ней всем корпусом.

— Какая ты красивая, — сказал он. Потом подумал и добавил: — Когда не смеешься.

А Даша заливалась все сильнее. С трудом выбравшись из-за стола, она доплелась до кровати, упала навзничь и принялась кататься, держась за живот.

— Почему ты смеешься? — Полковник ходил вокруг кровати, стараясь заглянуть ей прямо в глаза. — Что смешного? Немедленно расскажи мне, я тоже хочу посмеяться.

— Если мы такие, — с трудом выдавила Даша, — то как же тогда напился Артур?

Полетаев хмыкнул, потом еще раз и вскоре тоже валялся на кровати, держась за живот.

— Представляешь, каким надо быть идиотом, чтобы профукать двадцать миллионов долларов?! — хохотал он.

От смеха Даша, наконец, свалилась с кровати и села на полу, держась за голову.

— Ой, не могу больше… — простонала она, становясь снова грустной. — Ну почему мы не догадались, что Леша с ними заодно? Ведь они специально его в Абзаково позвали, чтобы нас потом на ту дачу заманить.

— Кстати, а зачем они нас туда заманивали? — вполне трезвым голосом спросил Полетаев. Даша покачала головой:

— Не меня. Тебя. Им нужен был ты.

— Точно, я, — согласился Полетаев. — А зачем?

— Да пес его знает…

— Так надо его спросить.

— Кого? — Даша икнула, — Пса?

— Какого пса? Лешу.

— А где ж его взять?

— Где, где… В этом клубе, конечно.

Даша посмотрела на полковника широко раскрытыми глазами. Внезапно из них хлынули слезы.

— Какой же ты умный, — сквозь слезы прошептала она. — Как я горжусь, что живу с тобой в одном городе!

Полетаев покачал пальцем, словно автомобиль дворником.

— Ты живешь в другом городе.

— Я перееду, — Даша всхлипнула.

— Не надо. — Полковник вдруг стал очень грустным. — Я того не стою…

Даша заплакала уже в голос.

Наутро болела голова. Даша с трудом приподнялась и, посмотрев на день за окном, со стоном повалилась обратно.

— Какой ужас, — хриплым басом выдохнула она и сразу же осеклась: ее испугал звук собственного голоса. — А-а-а… А-а-а… — снова попробовала Даша.

Вышло еще хуже.

— Слушай, Палыч, — окликнула она полковника, — кажется, я того… простудилась, слышишь, как хриплю? И горло болит.

— Ты его, наверное, спиртом сожгла, — пробасил откуда-то снизу еще более хриплый голос.

Даша огляделась. В комнате никого не было. Может это черти из преисподней взывают? Она нагнулась и посмотрела вниз. На полу, свернувшись калачиком, лежал Полетаев, и почему-то в одних трусах. Он выглядел очень несчастным.

— У тебя трусы… хорошие, — сказала Даша, желая его хоть как-то подбодрить.

— Спасибо.

— Почему я должна была сжечь горло спиртом? Полковник попробовал подняться.

— Наверное, потому что ты его пила.

— А где мы его взяли?

— Не знаю. — Полетаев зябко повел плечами. — Сначала мы пили коньяк, потом ты сказала, что тебя не забирает, и куда-то ушла. Вернулась с бутылкой, сказала, что это чистый спирт и его нельзя разбавлять.

— Ты уверен в этом? — Даша выглядела очень испуганной.

— Да. Ты говорила, что спирт — твой любимый напиток и ты никогда его не разбавляешь.

— Да я вообще его никогда не пила! — ужаснулась Даша.

— Я это понял… — полковник вздохнул, — …когда у тебя кожа на губах стала облезать, а ты стирала ее моей скатертью и уверяла, что это помада.

Даша осторожно потрогала губы. Они были распухшие и очень болели.

— Наверное, ужасно выглядит? — спросила она.

— Не то слово. Пришлось выбросить. А ведь мне ее из Бельгии, по специальному заказу привозили.

— Кого? — не поняла Даша.

— Скатерть, конечно. — Полковник посмотрел на гостью с плохо скрываемой неприязнью. — Губы у тебя заживут, а такой скатерти у меня уже не будет. Там, между прочим, вышивка ручная!

Дашу задело это сравнение. Получается — она дешевле скатерти, пусть даже бельгийской.

— Вот всегда знала, что ты тряпичник! Я шкурку себе попортила, а ему вышивки, видите ли, жалко. — Она подскочила на кровати, забыв и про голову, и про горло и про губы. — Я же маме вчера не позвонила.

— Так позвони. — Полетаев откуда-то вытянул за шнур телефон. — Сто девяносто один…

— Я знаю, — Даша посмотрела с укоризной, — это же мой номер.

— Ну да, конечно…

Телефон долго не отвечал, зато когда трубку взяли, Даша получила по полной.

— Алло? Кто это?

— Мама, это я. — Даша старалась говорить громко и четко.

— Ты! Бессовестная, где ты всю ночь шаталась? Мы с отцом чуть с ума не сошли!

— Почему?

— Как почему? Мы думали, с тобой что-то случилось.

— Мама, да что со мной может случиться? Ты же не беспокоишься, где я ночую, когда живу у себя дома?

— Вот у себя — пожалуйста, хоть на голове ходи, но если ты живешь у нас, то, будь добра, в девять вечера или возвращайся домой, или отчитывайся, где ты находишься!

— Мама! — Даша решила выдвинуть самый сильный аргумент. — Я была у мужчины.

— Он на тебе женится? — тут же спросила мигом успокоившаяся мать

— Ты на мне женишься? — поинтересовалась Даша у Полетаева.

Тот отрицательно помотал головой:

— Нет. По крайней мере, до обеда.

— Нет, мама, он на мне не женится, — сообщила Даша.

Полетаев принялся искать брюки.

— Я же сказал — «до обеда».

— Тогда немедленно уходи оттуда! — потребовала мать. — Или между нами все кончено.

— Хорошо, как скажешь. — Даша повесила трубку. — Родители меня прокляли, — радостно сообщила она полковнику.

— Я их понимаю. Одевайся, нам надо ехать.

— Куда?

— В тот клуб.

— А… что мы там будем делать?

— Для начала осмотримся. А потом нам надо успеть перехватить настоящих Олега Петровича и Лешу. Пока не поздно. Кстати, с Мишей мы уже опоздали.

— В каком смысле? — Даша побледнела. — Ты хочешь сказать…

— Нет, нет, он жив. Просто ему уже вернули паспорт. А сообрази мы чуть раньше, — Полетаев прыгал на одной ноге, пытаясь попасть в брючину, — смогли бы выследить, кто ему этот паспорт вернул.

— Ничего не поняла. — Даша на всякий случай ощупала голову. — Ты это все в каком смысле?

— В смысле прострела спины. — Даша склонила голову набок, и, казалось, одно ухо у нее приподнялось, совсем как у дворового щенка.

— Кому-то прострелили спину?

Полетав принялся объяснять, хотя давалось ему нелегко — одновременно с этим он пытался найти правильную дырочку на ремне.

— Если ты помнишь, у Миши была больная спина и он никуда не выходил из дома в течение недели. Следовательно, паспорт ему могли вернуть только в последние два дня.

— Так, может, еще не вернули? — оживилась

Даша.

— Увы, паспорт на месте.

— Откуда знаешь?

— Принес ему заказную бандероль.

Даша повернула голову, поднялось и другое ухо. Полетаев неожиданно расплылся в довольной улыбке:

— У меня этих печатей почтовых и сургуча — во! — радостно сообщил он и провел ребром ладони по горлу. — Хочешь, покажу?

Даша отрицательно мотнула головой: вот только сургуча ей с утра и не хватало.

— А что ты ему послал? — спросила она.

— Что послал, что послал… Зашел в соседний супермаркет, набрал рекламных буклетов, их и послал.

Послышался смех.

— Жадный ты. Нет, чтобы прислать больному человеку хотя бы килограмм апельсинов. Все равно же в магазин заходил.

— Обойдется. — Даша задумалась.

Что же, он только поднялся и сразу в спортивный клуб побежал? Почему бы нет? Там сауна, бассейн, массажист… Куда еще идти?

— Ну да… Слушай, а нам не опасно туда идти?

— Ты имеешь в виду клуб? А что в этом опасного?

— Но он же нас может там увидеть.

— Кто?

— Предполагаемый преступник. Тот, который себя за Лешу выдавал.

— Что-то мне подсказывает, что тот, кто выдавал себя за Лешу, сейчас находится далеко. Он получил свои двадцать миллионов, передал паспорт сообщнику в клубе и исчез. Чего ему зря топтаться?