Дверь - Мери Райнхарт

Оказалось, что она уже ушла, но я все-таки вспомнил улицу и первые две цифры номера дома, обозначающие, как известно, квартал. Поэтому вместо того, чтобы возвращаться назад, я решил идти дальше и навести справки в этом квартале.

По дороге прошел через парк. Хожу я довольно медленно, и когда подошел к нужному кварталу, было уже восемь часов, а когда нашел нужный дом — около восьми пятнадцати. Мисс Гюнтер ждала на улице и тут же провела меня в дом. Раньше я ее никогда не видел. Она сильно нервничала и почти все время молчала. Когда я спросил, зачем меня позвали, она ответила только, что мне все расскажет мисс Гиттингс.

Мы прождали примерно до без двадцати минут десять. Я неоднократно просил ее хотя бы намекнуть мне на суть дела, но она не соглашалась. Говорила, что ее лично оно не касается, но просила сохранить встречу в тайне. Даже взяла с меня слово. Она сказала, что «не хочет ни в чем быть замешанной». Обещание я ей дал.

Мне казалось, она излишне беспокоилась о Саре Гиттингс. Я этого понять не мог, время шло. Она беспокоилась все больше. Говорила, что, наверное, случилось что-то ужасное, и в конце концов расплакалась. Я пытался ее успокоить, но она только говорила, что я ничего не понимаю. К девяти сорока пяти ее состояние стало таким, что я посоветовал ей лечь в постель и уснуть, а сам двинулся домой.

В заявлении на имя прокурора округа я написал, что подошел к дорожке, ведущей на Ларимерский участок, в девять тридцать. Это неправда. Я изменил время, так как понимал, что меня подозревают. На тропинку я вышел примерно в десять часов.

Домой шел тем же самым путем, что и на Халкетт-стрит, но примерно на середине подъема присел отдохнуть. То есть я сошел с тропинки на несколько футов вправо, в направлении дома мисс Белл. Я зажег сигару и курил. Примерно через пять минут услышал, что слева и на некотором отдалении от меня что-то движется.

Сначала я подумал, что это собака. За несколько минут до этого я уже слышал лай собак. Я выбросил сигару и, по-моему, стал практически невидим на фоне склона даже на небольшом расстоянии. В том, что это была собака, я уверен не был и, поскольку в этой части парка уже случались ограбления, нажал кнопку, освобождающую клинок трости, и стал ждать.

Ниже меня по склону в парке находились двое. Я слышал, как они разговаривали. Мне пришло в голову, что тот, кто прячется слева от меня, намеревается на них напасть и ограбить. Но дело было в другом. Сейчас я думаю, что тот человек слева от меня уже убил Сару и в тот момент тащил ее тело по склону, чтобы спрятать.

Итак, у начала подъема находились, как мне потом стало известно, мистер и миссис Деннис, выше них и почти невидимый — я сам. Вдруг этого четвертого неизвестного человека что-то вспугнуло. Может быть, полицейский. Мне кажется, эта часть парка с некоторых пор патрулируется.

Он рванулся в мою сторону. Я слышал, как он очень тяжело дышит на бегу. У меня создалось общее впечатление, что это был высокий человек в вечернем костюме или во фраке и в надвинутой глубоко на лоб мягкой шляпе. Таково мое впечатление. Я могу и ошибаться.

Но клянусь, что этот человек там был, что он побежал в мою сторону и что едва со мной не столкнулся. Он пробежал от меня так близко, что зацепил ногой мою трость и отбросил ее далеко в сторону. Пробежал не останавливаясь и скрылся, забирая все ниже и ниже по склону.

Когда я опомнился, то начал искать трость. К несчастью, нашел сначала клинок и порезался о него. Маленький шрам остался у меня до сих пор.

Я ничего не выдумал. Кровь на моей одежде и платке была моей собственной. Миссис Деннис видела, как я перевязывал себе руку. Потом я вернулся домой и лег спать.

На следующее утро чувствовал себя нехорошо. Мой слуга Амос принес мне кофе и свежую одежду. Он взял мой платок, которым я пользовался накануне, и спросил, не поранился ли я. Я ему ответил, что порезал руку, но не сильно.

У меня и мысли не было связывать это происшествие с Сарой Гиттингс, пока не узнал, что она исчезла.

Тогда я начал беспокоиться. Мы же должны были встретиться и не встретились. Меня это тревожило. Я позвонил Флоренс Гюнтер на работу, но ее там не оказалось. Ее домашний телефон я не знал, только адрес. Поэтому позвонить просто не смог.

Случай в парке накануне вечером не давал мне покоя. Примерно около полудня я пошел и осмотрел Ларимерскую пустошь и весь склон, но ничего подозрительного не обнаружил.

После обеда отправился в дом мисс Белл. Там мне сказали, что Сары еще нет. Более того, в дом кто-то прокрался ночью и обыскал ее комнату. Из дома мисс Белл я опять пошел на тропинку к парку. Нашел место, где отдыхал, и пошел от него влево, в ту сторону, откуда появился тот неизвестный человек. Я осмотрел довольно значительное пространство, но не обнаружил ничего подозрительно. Не было там и следов Сары Гиттингс.

На следующий день я получил от Флоренс Гюнтер письмо, полное отчаяния. Она прочитала в газете, что Сара исчезла, и была уверена, что ее убили. Она умоляла меня не упоминать ее имени: это могло ей стоить работы и было просто опасно. Она также попросила меня сжечь ее письмо. Я его сжег. Мне, конечно, нужно было что-то предпринять. Мое молчание, как оказалось, ее не спасло.

За это время случилось несколько событий. Пока я размышлял, что же мне делать, нашли тело Сары Гиттингс, и на нем — колотые раны. Кроме того, из сообщений в газетах я узнал, что, оказывается, находился вблизи от места преступления именно в то время, когда ее убили.

На опознание тела мы ездили вместе с Уолтером Сомерсом. Он же потом и отвез меня домой. Я вошел через сад и обнаружил в холле Амоса с моей тростью в руках. Он как раз пытался вложить клинок в ножны.

Я понял, что он меня подозревает. Чуть позже я отослал его из дома с каким-то поручением и сам осмотрел трость. На клинке было немного засохшей крови, земли и кусочков травы. Я испугался, вымыл клинок в туалете на первом этаже и спрятал трость в шкафу для бутылок в нижнем холле. Дверцу запер.

Дела становились все хуже. Мэри Мартин нашла форму, ее слова о том, что Сара мне писала, получили подтверждение. Я не знал, что делать, и в тот же вечер попытался встретиться с Флоренс Гюнтер. Дома ее не оказалось. Я пошел назад и встретил ее на улице возле итальянского магазинчика. Меня потрясло, что, увидев меня, она страшно побледнела.

Она вообще не хотела со мной разговаривать, а когда я настоял, заявила, что я убил Сару. Что она в этом уверена и знает причину. Она сказала, что если я не уйду тотчас же, она позовет полицейского. По дороге домой я попытался найти объяснение ее поведению. И вспомнил, что пока мы ждали тогда вечером Сару, я от нечего делать показал ей устройство моей трости. Поэтому ее уверенность, что я убил Сару, неудивительна. Сейчас это понять легко. Она считала, что Сара Гиттингс хотела показать мне завещание, которое лишало меня наследства. А я убил ее, чтобы получить этот документ.

К ней я больше не обращался. Был уверен, что она вызовет полицию.

Добравшись домой, я почувствовал себя плохо и был вынужден лечь в постель. Однако в какой-то из дней той недели я с трудом встал и спустился вниз. Мне пришло в голову, что если она все расскажет полиции и трость найдут у меня, то мое положение станет еще хуже. Поэтому решил поставить ее на обычное место в холле.

Я отпер шкаф и обнаружил, что трость исчезла. До сих пор мне неизвестно, как она исчезла и почему ее нашли в подвале. Думаю, мое положение встревожило моего слугу Амоса и он по собственной воле закопал ее под углем.

Думаю также, что Амоса либо убили, либо подкупили, чтобы он уехал из города. Возможно, для того, чтобы он ничего не смог рассказать и тем самым не смог помочь мне.

Я также думаю, что кто-то умышленно оставил пятно в моей машине, чтобы меня заподозрили и в убийстве Флоренс Гюнтер. Полиции известно, что наутро после ее смерти этого пятна в машине не было.

В ходе суда надо мной большое значение придавалось тому, что в результате составления Говардом Сомерсом, моим шурином, второго завещания, я потерял то, что мне было завещано в первом. В ответ на это я совершенно официально заявляю, что мне ничего не было известно о втором завещании до тех пор, пока мне о нем не сообщил после смерти Говарда Сомерса в Нью-Йорке мистер Александер Дэвис. Но даже если бы я о нем знал, смерть этих двух несчастных женщин мне ничего не давала. Само завещание, его первая копия, хранилось вместе с бумагами мистера Сомерса в его сейфе в нью-йоркском банке, а мистер Уэйт всегда мог под присягой подтвердить факт его существования и подлинность.

Я ничего не знаю о смерти Флоренс Гюнтер. Когда понял, что она подозревает меня в убийстве Сары Гиттингс, я более не пытался встретиться с нею и готов поклясться, что никогда ее больше не видел. Я также не ездил к Говарду Сомерсу в день, вернее ночь, его смерти. Тот, кто у него был, умышленно воспользовался моим именем, чтобы быть принятым. Я не получал также никакого чека на одну тысячу долларов.