Папа - Павел Владимирович Манылов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все встали. Папа и Герман обнялись, а Костя с Ольгой обменялись символическим рукопожатием.
– Семёныч! – Не отпускал папу Герман. – В лю-ю-бое время. – Он опять прочертил по воздуху невидимую линию и чуть не упал, успев переставить палку.
– Спасибо вам за помощь. Я заеду на следующей неделе. – Костя пожал руку Герману, взял свой портфель и, повернув отца за плечо, направился к выходу.
На улице уже было темно и холодно. Одинокая папина «четвёрка» стояла у забора, дожидаясь хозяина. Крыша и капот были покрыты высохшими листьями, задуваемыми откуда-то с севера. Под машиной сидел большой белый кот, пристально наблюдающий за происходящим.
«Уже совсем скоро зима, – подумал Костя, глядя на кота, – коты поменяли шкуру».
– Сынок, – окликнул Костю папа и кинул ему ключи от машины, – извини, но обратно тоже ты.
– А что, обязательно было напиваться? – раздражённо спросил Костя.
– Что значит напиваться? – возмутился папа, садясь в автомобиль и пристёгиваясь. – Я с людьми познакомился, помог им. Они нам помогли. Вон, все заявки сами собрали, – он покрутил ручку регулировки сиденья и откинул спинку кресла в положение полулёжа. – А ты-то как? Всё сделал? Победил райпо?
– Нормально. – Костя тоже пристегнулся, повернул ключ зажигания, включил передачу и, буксанув на застывшей земле, послал машину в галоп.
Глава 6.6
– Давай маму заберём.
– Что? – не понял Костя.
– Мама сегодня день дежурит, без ночи. К десяти как раз успеем.
Костя чуть сбавил скорость и посмотрел на отца. Сорок минут сна пошли ему на пользу. Не считая спутанных волос и помятого лица, он выглядел посвежевшим.
Взглянул на часы и прикинул время. До города оставалось около двадцати километров. К десяти часам они успевали.
– Давай, конечно. Ты как? – ответил Костя.
– Я? Как огурец, – весело хохотнул папа, – сменить тебя?
– Нормально, доеду. Полчаса осталось.
Через двадцать пять минут они въезжали во внутренний двор Второй республиканской больницы. В такое время приём посетителей уже закончился, поэтому парковка была пуста. Лишь одна из медсестёр вместе с парнем в штатском курили на углу корпуса и хихикали, изредка дотрагиваясь друг до друга.
– Помнишь, когда я ещё маленьким был, когда мама дежурила, мы ходили по утрам к ней пробу снимать? – вспомнил Костя.
– Да уж, в те годы это была единственная возможность нормально поесть: первое, второе, третье и компот, – начал с грустью, но в конце засмеялся отец.
Костя припарковал автомобиль, и они вышли. Потянувшись и размявшись после долгой дороги, направились к крыльцу стационара.
– За мамой приехали? – узнала их медсестра. – Она уже переодевается.
– Да, – ответил отец, – три дня не виделись. Общаемся записками на холодильнике.
Медсестра развела руками, как бы говоря о сложности профессии.
В приёмном покое пусто. Даже бабы Тани, бессменной нянечки, работающей здесь лет сто, тоже не было. Костя и отец сели на широкую скамейку, обитую велюром, скинули куртки и стали ждать маму, погрузившись каждый в свои размышления.
«Десятилетиями ничего не меняется, – думал Костя, – пятнадцать, двадцать лет назад, когда папа вот так же приводил меня сюда, мы садились на эти скамейки… Обивка только была другая».
Вдруг тишину вечерней больницы нарушили женский крик и быстрый топот нескольких пар ног. К женскому крику добавились мужское рычание и второй женский голос.
– Мама? – Костя и отец переглянулись. В следующую секунду они открыли дверь в стационар и поспешили на звук.
Они взбежали по лестнице на второй этаж. Мимо, не заметив их, пробежала мама в медицинском халате, сжимая сумку и пальто. За ней топотал мужик в рваной грязной одежде, размахивавший руками и издававший невнятное рычание.
– Вернитесь в палату, вернитесь в палату, – в коридоре показалась медсестра, крича во всё горло.
Мужик бежал по коридору и приближался к дверям, возле которых стоял Костя. Через мгновение Костя вынырнул из укрытия и сильно толкнул его плечом. Мужика развернуло, он ударился о противоположную стену коридора и упал на пол.
– Наташа! – отец бросился к маме.
Костя подошёл к мужику, который лежал на полу и крутил головой. Костя никак не мог понять, что такого странного было в его облике. Присмотревшись, он увидел язык, который торчал у мужика изо рта и был похож на маленький баклажан.
– Фука, где она? – шипел мужик и мотал головой. – Явык мне порвала, пафкуда.
– Лежи давай и не дёргайся! – Костя брезгливо поморщился и тихонько пнул его ногой в бок.
Слева уже подоспела медсестра, а справа медленно подходили папа с мамой.
– Чего кричите-то? – Мама подошла к мужику и наклонилась к нему, осматривая язык. Костя на всякий случай чуть согнул ногу в колене, готовясь пнуть мужика, как только он рыпнется. Папа присел на корточки, тоже пытаясь рассмотреть язык.
– Ты ачем мне явык порвала, доктоица? – повторил мужик, но уже не так грозно.
– Не волнуйтесь, это скоро пройдёт, – ответила мама, – ничего у вас не порвано. Вас вчера в магазине подобрали пьяного и сюда привезли.
– Засем подобали? – возмутился он.
– Вам плохо было. А здесь задыхаться начали, рвотные массы пошли, и мне пришлось щипцами держать язык, чтобы вы им не подавились.
– Шицами?
Мужик настолько смешно это сказал, что отец невольно рассмеялся. Мужику этот смех не понравился, и, разозлившись, он приподнялся на локте и выкинул руку в сторону маминого лица, пытаясь ухватить или поцарапать. Мама взвизгнула, но успела среагировать. Отец сразу же прикрыл её собой. Костя, не задумываясь, со всей силы двинул мужика ногой в бок.
– А-а-а! – заорал мужик.
Костя наступил ему на ногу и, когда тот приподнялся от боли, саданул ему снова.
– А-а-а, фука, ёбра, – заорал мужик, – тари вы все, рачи.
– Что ты сказал? – Костя покраснел от ярости и наступил уже на руку. Потом нагнулся и, как молотком, ударил его кулаком по плечу.
– Ты что делаешь? – вдруг оттолкнула Костю мама. – С ума сошёл?
– Слышь ты, бомжара, – не обращая внимания на маму, зашипел Костя, – тебя в блевотине твоей же нашли, в больницу привезли и спасли. Ещё и бесплатно. Я тебе сейчас рёбра переломаю, если ты не заткнёшься. – Костя опять замахнулся кулаком, но тут мама уже схватила его в охапку и оттащила к противоположной стене.
Отец тем временем осматривал больного, который как-то странно захрипел и завалился на бок.
– Нормально… пульс более-менее, оклемается. Ну а язык… – Он вдруг сделался очень серьёзным. – Нужно ампутировать. Чернеть уже начал. Ещё день-два, и в мозг
