Пройти лабиринт - Александр Меньшов

— И что дальше? — спросили тогда у новоявленного навигатора. — Какова суть «пьесы»?

— Каждому своё, — ответил тогда Баюн. — Андрей еще должен отыграть ещё одну партиечку в судьбе Михаила.

По плану, Андрей должен был поступить на медицинский, а чуть позднее устроить своего брата в одно «теплое местечко».

— Мы же говорили, что они вообще не должны встречаться, — настаивали кураторы.

— Мы «заглушим» Андрея благополучием. Быт — основа любой истории, — усмехнулся Баюн.

Но вот прошло время, а кураторы оказались в чем-то правы: Андрей все же «повлиял» на Михаила и сбил вектор его действий совершенно в другую сторону. Но что хорошо: теперь при помощи того же Андрея можно было всё вернуть на свои места.

Возможно, тут расчёты Лорхен действительно оказались верны.

Мимо прошла Маша, направляясь в супермаркет. Лицо ее ничего не выражало, закрытое «маской» деловой женщины.

Баюн встал и пошел следом. И ему вдруг за столько лет захотелось выпить. И именно водки…

74.

…Вечером Кутх нашел Баюна возле Луксорского храма.

— Привет, — глухо поздоровался он, подходя ближе.

Лицо его выражало огромную усталость. Да и вообще выглядел он очень постаревшим.

— Привет, — кивнул Баюн. — Есть дело?

Кутх попытался улыбнуться, но вышла такая гримаса, что можно было подумать, что у него что-то болит.

— В зависимости, как посмотреть, — проговорил он. — Ты давно «служишь»?

— По сравнению с тобой — мало.

— По-твоему, я истинный Кутх? — он покачал головой. — Я лишь образ Архитектора.

— Как и я, — поддакнул Баюн.

— Ага, — теперь Кутх улыбнулся уже по-настоящему. Он понял подоплеку сказанного.

— Мы с тобой, — вдруг печально проговорил он, — давно стали неотъемлемыми функциями в этом огромном уравнении. — Тут он обвел рукой окрестности. — Мы и рождены были этими функциям. Гармонично влились в стройный ряд… а он, Михаил, вдруг стал тем исключением… Почему всегда должен родиться некто, которому дана власть изменить ход истории?

Говорил Кутх очень путано, перескакивая с одного на другое.

Баюн перестал любоваться храмом и повернулся к Кутху.

— Ты говоришь о Принцепсе?

— О нем тоже, — кивнул Кутх.

Он немного помолчал, потом с какой-то злобой в голосе проговорил:

— Еще один «культурный герой»! Сколько их уже было! Они, как «desperado» Ласкера… А с другой стороны, — тут Кутх прищурившись, посмотрел в упор на Баюна, — может это мы «desperado»?

— Ты просто устал, — ответил Баюн.

Зажглась подсветка, и Баюн несколько секунд стал отвлеченно созерцать архитектурный ансамбль: длинные ряды полуразрушенных сфинксов, высокий обелиск и сами развалины храма.

— Красиво, правда? — спросил он.

— Красиво, — бросил в ответ Кутх.

— Ты не веришь Лорхен? — снова вернулся к разговору Баюн.

— Веришь, не веришь… Скажи еще: предопределение, судьба… Я достаточно долго наблюдал за Игрой и все, что мы связываем с понятием «рок», в подавляющем большинстве случаев, лишь результат «ошибок».

— Ошибок?

— Да. А ты наивно полагаешь, что Архитекторы безупречны?

— Почему «наивно»? — возразил Баюн.

— Если бы это было не так, если бы они были безупречны, то срабатывал бы принцип: «Белые начинают и выигрывают». Это, между прочим, непреложная аксиома.

— Откуда же берутся ошибки?

— Оттуда же, откуда и аксиомы, — взгляд Кутха стал колючим. — Они, аксиомы, как отправные точки. Всегда логичны, но бездоказательны.

— Не понял.

— Мне почему-то кажется, что «ошибки» заранее запланировали.

— Ты меня запутал. То говоришь, что Архитекторы отнюдь не безупречны. А теперь, что ошибки кем-то запланированы. В чём правда, брат? — Баюн улыбнулся одними уголками губ.

Кутх не был настроен шутить. Он, молча, обошел одного из сфинксов.

— Весьма аллегорично, — пробормотал он себе под нос.

— О чем это?

— О сфинксе. Сам загадка, да еще и загадки загадывает…

— А сколько тебе лет? — подошел ближе Баюн.

— Чьих? Земных?

Кутх усмехнулся.

— Скажу тебе, что мой Архитектор уже давно уступил место следующему поколению.

— Так ты должен был тогда еще застать «войну ангелов».

— Что застать? — не понял Кутх, отвлекаясь от разглядывания шедевров древнего искусства. Сообразив, он ответил: — Мы называли эту войну — «войной великих пешек». С одной стороны Велиар, с другой Михаил. Битвы тогда были жуть какие кровавые. Архитекторы всегда вели слишком жестокую Игру. А фигуры даже не понимали, какой цели служат.

— Велиар по твоему был более достойным, нежели Михаил?

— Удивительное дело: иногда самые верные адепты оказываются отвергнутыми… Архитекторы его не поддержали. Ибо, как когда-то произнес потом один из них — Джа, что он: «…не устоял в истине, ибо нет в нем истины».

— И где же сейчас Велиар?

Кутх не ответил, как-то странно смотря на Баюна…

75.

Трактор двигался относительно быстро, но иномарки лихо его обгоняли, даже не включая сигнал «поворота».

Возле пустыря, уже успевшего порасти громадными кустами амброзии, у вагончика уже начали собираться рабочие. Сегодня надо было разровнять площадку и начинать готовиться к рытью котлована.

Ребята были практически все молодые, только бригадир — старикан лет шестидесяти со здоровым брюхом, прозванный из-за него Тарасом Бульбой.

— Что слушаешь? — спросил один из парней у интеллигентного вида коллеги.

— Тебе такое не понравиться, — отмахнулся тот.

— И все же? — настаивал парень.

— Стинга.

— А-а-а…

— «If you love somebody set them free», — добавил второй совершенно без акцента, наслаждаясь произведенным эффектом. — Слышал? Ну, тогда о чем говорить.

В это время из-за поворота появился долгожданный трактор.

— Кончай трындеть! — проорал Тарас Бульба. — Взяли тачки, лопаты и по местам!

Рабочие медленно разбрелись.

Любитель Стинга задержался у вагончика. К нему из кустов амброзии вышел незнакомец. Он скользнул взглядом по фигуре рабочего, но смотрел, правда, словно сквозь него, и направился прочь. Причем все происходило без каких-либо звуков. Будто незнакомец был призраком.

В воздухе заметно похолодало, словно ты очутился внутри морозильной камеры.

— Ты чего тут застыл? — вышел из вагончика бригадир.

Парень ткнул пальцем в спину незнакомца уже успевшего отойти на солидное расстояние.

— Чего там? — Тарас Бульба посмотрел в указанном направлении. — И что?

Рабочий, до этого хвастающийся знанием английского языка, «проглотил язык». Он путано пытался что-то объяснить.

— Чертовщина какая-то, — заключил бригадир. — Тут давно про это место байки ходят. Про «черные тени».

Парень тоже что-то вспомнил по этому поводу, но промолчал. Ему-то думалось, что «тени» должны были появляться в полночь, а не утром, да еще при свете солнца…

76.

Андрей вышел на проспект и не спеша пошел вдоль разноцветных ресторанов, гламурных «шопов» и респектабельных «центров здоровья». Люди, словно воды реки, обтекали его, даже не замечая его, как препятствия. Для них он был незаметной «тенью», быстро несущейся по тротуару. Только холодные потоки — результат «всасывания» энергии из окружающей среды — только они могли выдать его присутствие.

Остановился Андрей возле кафе «A.v.e.n.u.e», присаживаясь на одно из вынесенных на улицу плетеных кресел, стоявших под ветвистыми каштанами. Пара секунд и он перестал быть «тенью»: его тело уже стало обычным частным случаем.

— Доброе утро! — перед Андреем возникла фигурка миловидной официантки. — Что будете заказывать?

— Кофе. Натуральный. И лучше с корицей.

— Сахар?

— Ложечку, — Андрей втянул носом свежесть утра. — И что-то сладенького.

— Не поняла?

— Тортик, круассан, сладкую булочку… Что-нибудь такое. На ваше усмотрение.

Девушка кивнула и юркнула в двери. Андрей расслабился в предвкушении небольшого завтрака. Рот заполнился слюной.

«Даже не думал, что еда может так влиять на настроение», — он запрокинул голову, глядя через листья на небо.