Пазл - Максим Маскаль

Они раздвинули двери электрички и спрыгнули на железнодорожную насыпь с другой стороны, чтобы с платформы никто не увидел. А потом шли, укрытые туманом. Долго.

– Рауль, ты эту дорогу знаешь?

– Да.

– А мы не заблудились? Кажется, этот овраг я уже…

– Не заблудились.

– Значит, скоро придем? Темнеет уже. И сыро.

– Придем, когда надо будет. Заглохни, толстый.

– Да я чего? Я ничего. Просто у меня кроссовки промокли. И покушать бы…

– Покушать?! Жиртрест, по-моему, ты кое-что забыл. Я тебе напомню. Знаешь что?! Заткни хлебало! На нервы действуешь. А будешь ныть… Вот это видел? Раз вякнешь – пощекочу вот этим. Ты у меня похудеешь. Все слышали?!

– Да.

– Все нормально, Рауль. Идем.

– Ну ты, толстый, и тупая тварь, – вполголоса проворчал Дюфа. Но Рауль одернул его:

– Я сказал – молчать! Всех касается.

Около пяти вечера Вадим Николаевич, Алевтина и старик миновали покореженные столбы, на которых зацепились каким-то чудом ржавые, гнутые ворота. Смятые пружины колючей проволоки свешивались через металлическую сетку ограды, зияющую многочисленными дырами: словно целые косяки гигантских железных тварей прорывались отсюда, выгрызая путь к свободе.

– Во, – удивился старик. – Чей-то такое?

– Секретный завод. И городок. Для секретных людей, – ответил Вадим Николаевич. – Вон там корпуса цехов, видишь?

Полуразрушенные кирпичные стены торчали между кривых сосен по левую сторону от ворот. Здания густо, будто плесенью, обросли черными трещинами, провалами и пустотами.

– А чего оно так?

– Бросили. Не нужно стало – и бросили. Вместе с людьми.

– Значится, как и я, на помойке тут шуруете? – ухмыльнулся старик.

– Как и ты, – сказал Вадим Николаевич ледяным голосом.

– Гля, крысы! – Старик в полном восторге хлопнул себя ладонями по коленкам. – От это да! Крысы – жрачка халявная. Я, бывалоча…

Алевтина, почувствовав щекочущий комок в горле, заторопилась вперед. Дорога захрустела под ее ногами: стеклянные осколки, перемешанные с сосновыми иглами, густым ковром покрывали землю. Словно кто-то опрокинул здесь тысячи рождественских елок и растоптал их.

– Идем, старик, – сказал Вадим Николаевич и потянул бомжа за рукав. – Нам туда.

– Ну, и что? И где мы? – спросил Дюфа. Он запыхался, выбился из сил, и ему уже наплевать стало на Раулевы нервы. – Ты хоть знаешь, где мы?

Рауль, шедший впереди, обернулся: взгляд мутный и потерянный.

Поначалу-то все было просто, как прикольная игра. Рауль объявил миссию, и парни, цыкая друг на друга и давясь смешками, вступили в лес. Они крались, тайно преследуя намеченные жертвы, как какие-нибудь гребаные охотники из гребаного клана вампиров. Приближаться к тем троим Рауль не велел.

В голове у него зрел шикарный план наказания и расправы. Он мечтал напугать этого поганого старика и поганого очкарика. Для начала. Так, чтобы они со страху в штаны наложили. Хорошенько отделать обоих…

А что касается девчонки – тут Раулевы планы становились настолько сладкими и волнующими, что смущали даже его самого. Но он не позволял себе слишком погружаться в их манящую жуть, чтобы не утратить сосредоточенности.

Если б их засекли, ничего бы не вышло. Понимая это, Рауль завел пацанов в лес и приказал двигаться вдоль дороги как можно тише.

Это было нетрудно. Все звуки глушили дождь и туман. Никто из намеченных в жертву даже не догадывался, что проходит по краю Раулева ножа…

Косяк случился из-за ерунды. Рауль не учел, что в сгущающихся сумерках сами охотники могут потерять направление.

Он долго не желал признать очевидное, но, когда парни трижды пересекли один и тот же ручей на дне оврага (и по третьему разу промочили ноги), обманываться было уже невозможно.

Тогда они попытались вернуться к дороге. Вломились в непролазную чащобу, и там Дюфа разглядел среди завала сухих стволов и сучьев какую-то проволоку. Откуда взялась эта железяка здесь, в глухом лесу?!

Напрягая все силы, выбрались на какую-то пустошь, по колено заросшую молодым березняком.

– По-моему, это заброшенный полигон, – пробормотал Жиртрест. – Вон там вышка и знаки. Похоже на вертолетную площадку.

Рауль прищурился, и толстяк, опустив глаза, замолчал, чтобы не брякнуть лишнего.

– Мля, че за фигня? Че за муть?! – вдруг заверещал Дюфа. Он вымок, замерз, и наскочить посреди сумеречного леса на такое – это уж слишком. – Я на такое не подписывался!

У широкого плоского валуна с ветвей раздвоенной березы свисали крысиные тушки, подвешенные за хвосты. Их были десятки, возможно, сотни. Они висели целыми гроздьями. Кто-то выпотрошил и распял зверьков на деревянных крестах из оструганных веток, и теперь они простирали навстречу пришедшим лапки и объятия, животики, распахнутые настежь, призывно сияли красным влажным нутром.

Юрас с торжествующим воплем выхватил из кармана мобильник и начал запечатлевать на камеру упоительную картину.

– Ни хрена себе! – ошарашенно крутил головой Жиртрест, оглядываясь по сторонам. Крысиные трупы были повсюду. Валун окружал целый частокол крысиных распятий.

В центре камня, в небольшом углублении, скопилась дождевая вода. В наступающих сумерках она казалась черной.

– Это че, на фиг? Жертвенник, что ли? – усмехнулся Рауль.

Дюфа побледнел, как упырь, из которого высосали всю кровь.

– Куда ты нас завел, Рауль?! – звякнули в его голосе истерические нотки.

– Расслабься. Детишки тут баловались, не видишь, что ли? – ответил Рауль, лениво растягивая слова.

– Детишки?! – Дюфа оскалился и потряс головой.

Юрас, довольно урча, ползал на коленях, выискивая ракурс для картинки посмачнее.

– Классно! Червячки…

Стоявший рядом Жиртрест наклонился, разевая рот в судорожном позыве: его чуть не вывернуло туда, где секунду назад ерзала Юрасова задница.

– Рауль, может, вернемся? – попросил Дюфа.

– Да ты, мля, тупой? – скривился тот. – Вернемся! Куда?! Это теперь до узловой надо чесать. Иди, если тебе ног не жалко. Через лес, один. А мы уж, будь спок, до той телочки доберемся еще до ночи. И козла старого пощекочем. Обоих козлов. Зуб даю, они на дачке где-то здесь, близко. Вот на той дачке и переночуем с пацанами. Здесь у вояк был целый поселок. Не веришь? Да ты глянь, на чем стоишь! Видал?

И в доказательство Рауль ковырнул ногой землю у камня. Прелая сосновая подстилка сползла, обнажив под собой старые бетонные плиты.

– Дорога! – прошептал Жиртрест. – Люди…

– Мля, червячки! – Юрас с умилением пялился в камеру, просматривая свежие снимки.

– Старика накормили?

Сидя возле железной прокопченной буржуйки, Вадим Николаевич угрюмо уставился на языки пламени. Подбросив поленьев, закрыл топку и повернулся к Алевтине.