Ведьмино отродье - Сергей Булыга

Р-ра! Довольно, время! И Рыжий вышел в коридор, спустился вниз, в кормежную, сел во главе стола и к завтраку велел подать вина - чего, кстати, давно уже себе не позволял. Хозяйка с удивлением смотрела на него. Он чинно ел, со смаком запивал - явно не спешил. Она не уходила. Потом присела рядом с ним и доверительно спросила:

- Случилось что-нибудь?

- Нет, - улыбнулся он. - Я это так просто. Задумался.

- О чем?

- Так, обо всем.

Рыжий доел и положил на стол монету. Пошел к двери. Он чувствовал, что она смотрит ему вслед. Крикливая, дородная. Со всеми прочими она не церемонится, а с ним... Ну, да! Он улыбнулся. Да, эта фря, конечно не Юю. Правда, и ты, друг мой, тоже весьма-весьма не Дангер. Ты... Да, теперь ты в Башне, избранный, ты знаешь, что Земля...

Вот же привяжется! Какая ерунда! Он шел, лапы в карманы, не спешил. День был погожий, теплый. Толпа кругом. Крик, брань. Лязг экипажей. Попрошайки. Да, тут уже не очень-то! И Рыжий, как всегда, твердо расставив локти, опять толкался, продирался, порой уступал. Вот, думал, ты их всех умней, ты в Башне. А Башня - это что? Другим ее вовек не увидать, ибо она в твоей душе и говорить о ней нельзя, нужно молчать и жить, как все, ничем не выдавать себя, казаться таким же, как все, - примитивным, тупым. Ну а тогда, прости меня, зачем...

Р-ра! Глупости! Рыжий прибавил шагу, нервничал, поскрипывал зубами. Налево. Прямо, поворот. Под лестницу и в арку, потом еще раз поворот...

И вот пришел. Открыл, встал у порога. Сэнтей приветствовал его:

- Вот видишь, брат, все хорошо! Я ждал тебя. Пойдем.

Они прошли через еще пустой в такое время общий зал, вошли в свою рабочую комнату. Там Рыжий сел за конторку и сразу, по привычке, взялся за перо...

- Нет-нет! - сказал Сэнтей и засмеялся. - Забудь об этом. Мы же теперь оба уже в Башне. А те, кто в Башне, те не повторяют, а...

- Сами создают?

- Почти, - кивнул Сэнтей. - То есть, конечно, создают, но только не для всех. Ты, надеюсь, меня понимаешь?

- Да, кажется...

- Вот и прекрасно! Очень. Очень...

Сэнтей смотрел ему в глаза, о чем-то думал, сомневался... и наконец сказал:

- Да. Башня - это Башня. Я ж говорил, что ты когда-нибудь войдешь в нее. И я не ошибся. Ты... рад?

Рыжий молчал. Сэнтей, немного подождав, сказал:

- И правильно. Ведь что есть радость? Это - владение чем-либо, достижение, успокоение. А кто достигнет края Бесконечности? Кто успокоит, остановит Время? И потому здесь, в Башне, не бывает радости. Есть лишь печаль. Точнее, Семь Печалей.

- Семь? - криво усмехнулся Рыжий. - Только и всего?

- О нет, конечно же не семь, - Сэнтей заулыбался. - "Семь" - это просто дань традиции, привычное название, и не более того. На самом деле этих печалей, как ты прекрасно понимаешь, тоже бесконечное множество. Но самая главная из них, так называемая Великая Печаль... Ее суть состоит в том, что мы, жители Башни, не можем, точнее, не имеем права передать им, всем другим, все то, что нами в этой Башне создано или разведано, узнано. Ты спросишь, почему. Отвечу. Дело в том, что они - н-ну, все они, которые вне Башни, - они не понимают нас. И не могут понять. Это им не дано. Странно, не правда ли? На вид они как будто совершенно такие же, как и мы, но это только лишь на вид, а вот по своей сути, по своим возможностям они... совсем иные. Вот почему, я повторюсь, они не могут нас понять. И поэтому все, что мы здесь, в Башне, создаем, мы создаем лишь для своих, для братьев, и оставляем все в Башне. Теперь тебе понятно?

- Да, - нехотя ответил Рыжий. - Так что же получается? Что эта... как ее...Великая Печаль... она неразрешима?

- Да.

- И ты уверен в этом?

- Абсолютно уверен. Великая Печаль есть аксиома, на коей все и зиждется. Она гласит: есть мы, допущенные в Башню, а есть все остальные, другие, есть разум, а есть сила. Мир - двуедин, мир - это как весы; мы это одна их чаша, а все они - это другая. И наша главная задача заключается в том, чтобы содержать эти вселенские весы в покое - и тогда мир, в котором мы живем, будет стоять и здравствовать до той поры, пока в нем существует это Равновесие. Мы, Башня, то есть наша чаша, это очень хорошо понимаем и, как только можем, стараемся соблюдать величайшую осторожность. Но их, других, на другой чаше, все пребывает, пребывает, в них - сила, много сил; весы колеблются... Вот мы и ищем тех, кто обладает разумом, чтобы хоть как-нибудь сдержать, не дать перевернуть... Однако очень страшно ошибиться! Ведь если мы введем к себе, на нашу чашу, в нашу Башню, кого-нибудь из них, других, тогда... - И вздрогнул, озабоченно спросил: - Что с тобой опять?

Рыжий зажмурился. Тьма, искры, шар. Мир - это никакой не диск, и, значит, сотни книг, в которых это было сказано, - ложь и еще раз ложь! Так почему бы и теперь... Ох-х, голова горит! Ох-х, тьма!..

- Ну, что? - опять спросил Сэнтей, теперь уже сердито. - Может, воды?

- Н-нет, продолжай, - тихо, с трудом ответил Рыжий. - Все хорошо, я слушаю.

Сэнтей еще раз посмотрел на Рыжего - внимательно, очень внимательно и вновь заговорил:

- Так вот, мир двуедин. И жестко разделен - вот это нам, а это - им. Так, скажем, я читаю прошлое. Да, есть такой указ: "Читать нельзя". Но его надо понимать так, что это им, другим, читать нельзя. А тем, кто в Башне, можно. И то не всем. Хочешь пример? Пожалуйста. Вот, скажем, я узнал о том, кем ты был раньше, но я ведь на тебя никуда не доносил и, вообще, я же не вредил тебе и не искал для себя никаких выгод. Тем более что выгод в этой жизни нет... И, значит, если мне это известно, то есть если я верю в то, что выгод нет, то тогда я, ни для кого не опасный, могу читать чужое прошлое. Да и потом: а что такое прошлое? Оно прошло, исчезло безвозвратно, и, следовательно, изменить его уже нельзя, оно застыло в Вечном Равновесии. Вот если б в бу... Гм! Да! Но будущее я представить не могу. Даже свое - и то не в силах. А если так... Но все это пока не важно! Итак, твердо запомни вот что: мы - это мы, братья в Башне, а они - это все остальные. И пусть они себе живут, воюют, богатеют - там, за стеной, вне Башни, как хотят! Пусть думают, что счастье - это наивысшее благо, печаль - наистрашнейшая беда, и, значит... Да, это просто смешно повторять! Их жизнь - это сплошная суета, битва теней, обман. А на самом же деле запомни: мысль - вот где жизнь; мысль правит всем!..

Сэнтей вдруг замолчал, долго смотрел на Рыжего, потом сказал:

- Прости, я уклонился. Точнее, забежал вперед. Забыл, что ты, конечно, наш брат, но ты ведь пока что самый младший из нас. А для того чтобы ты как можно скорее возмужал, стал с нами равным, мы, старшие, должны тебе помочь найти себя. Ведь я же говорил: печалей - бесконечность, но каждый должен отыскать свою, сугубо индивидуальную печаль. А может, ты уже нашел ее? Ведь ты прочел здесь столько самых разных книг, мы их потом столько обсуждали... Хотя, конечно, то, что в этих книгах сказано да и к тому же что из них было почерпнуто... И все-таки... Скажи: ты нашел?