Тема с вариациями - Самуил Иосифович Алёшин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С т а р у ш к а. Вот. Наконец ты сказал верное слово. Но без забот нет человека. Когда я жила там, я этого не понимала. У тебя тут хорошо, но там родина.
И л ь я. Родина там, где хорошо.
С т а р у ш к а. Родина там, где родина. И потому там хорошо.
И л ь я. Тогда объясни — что это такое?
С т а р у ш к а. А ты, оказывается, хитрый. Я скажу — где родилась. А ты скажешь — ты родилась в Одессе, а уже много лет живешь в Москве. Я скажу — где родные. А ты скажешь — родные здесь. Так?
И л ь я. Ты сама лучше меня все сказала.
С т а р у ш к а. Я сказала хуже. Ты еще многое добавил глазами. То, что выше слов. Но и меня туда тянут не слова. Родные? А мой муж, мой старший сын, моя мать и отец — они там. В той земле. А разве я поехала к тебе, потому что тут лучше? Я хотела заглянуть тебе в глаза. У меня в сердце все время сосало. Было пусто. А теперь там ты. Не просто Илюша, а такой, какой ты сейчас сидишь передо мной. Лысый. Озабоченный. Ласковый. Глаза опущены… И я увезу это с собой. Не только туда, где родилась. Где хочу умереть. Там родина.
И л ь я. Но лететь тебе, одной…
С т а р у ш к а. А что мне грозит? Глупенький. Ты как маленький. Еще тебе, оказывается, нужна мама?
И л ь я. Очень.
С т а р у ш к а. Да, маленькому действительно каждый день нужна мать. То есть ему кажется, что не нужна, но как раз нужна. Почему поздно пришел? Какие отметки? Не кури. Вставай. Делай уроки. Но ты уже большой мальчик. Тебе скоро шестьдесят лет. Ты уже без меня встаешь и ложишься. Уже выбрал себе жену. У тебя дети. Даже внуки. Есть кусок хлеба. С маслом, телевизором, автомобилем. Ты уже такой взрослый, что даже не знаешь, что тебе нужно.
И л ь я. Я сказал — ты.
С т а р у ш к а. Конечно. Но теперь я буду тебе нужна даже когда умру. Ради этого стоило приехать.
Пауза.
И л ь я. Я прошу тебя только об одном. Не думай пока об отъезде. Поживи с нами. А если ты все-таки захочешь уехать, я тебя провожу.
С т а р у ш к а. Ну-ну.
И л ь я. А теперь отдохни. Не буду тебе мешать. (Поцеловав мать, выходит.)
С т а р у ш к а (одна). О-хо-хо… (Ставит и включает пластинку с песней о рябине. Слушает. Выключает. Осматривается.) Где же тут были мои очки? (Находит.) Вот они… А куда запропастилась бумага?.. (Находит.) Тоже здесь… Теперь еще неплохо, чтобы мне попалась на глаза ручка. (Ищет.) А ручки нету… (Ищет.) Ну вот, куда, куда ты, дрянь такая, запропастилась?.. (Находит.) То-то. Нашлась. (Пишет и говорит.) «Мой дорогой, мой добрый Костя! Пора наконец мне всерьез подумать и о возвращении…»
СЦЕНА ДВАДЦАТАЯ
У Вали
В комнате В а л я и К о с т я.
В а л я. Да ты читай, не прислушивайся.
К о с т я. Мне показалось, будто Рая пришла. (Вынимает письмо и читает, чем далее, тем более взволнованно.) «Мой дорогой, мой добрый Костя! Пора наконец мне всерьез подумать и о возвращении. Костенька, поймите меня правильно. Ко мне тут так хорошо относятся, как я себе не могла представить. Но все, что мне надо, дорогой мой Костя, — это я хочу вернуться к себе домой. Конечно, в моей московской комнате уже кто-то живет. Но ведь какую-нибудь комнату мне все-таки дадут. И пенсию тоже восстановят. Однако, пока все это пройдет, мне надо где-то жить. Вот я и пишу заранее, чтобы выяснить этот вопрос. Вы скажете — сумасшедшая старуха, опять она наваливает хлопот. Но, милый Костя, что же делать? Посоветуйтесь с Раей и Валей, может, они подскажут. И напишите мне. Валя прислала мне буханку бородинского и пластинку. Я так плакала — спасибо ей. Но ей напишу отдельно. И Рае тоже…» Как же это вы умудрились буханку послать?
В а л я. Ты, брат, со мной не шути. Я — второй Интурист. Иностранец у меня есть. Массирую. Он по заграницам шастает. А что, думаю, чего ему стоит — посылку захватить? Пузо я ему согнала, весу убавила. Свезет, не надорвется.
К о с т я. Я могу и сам для нее все сделать.
В а л я. По твоим каналам доплывешь.
К о с т я. Все сделаю. И встречу как полагается.
В а л я. С помпой, да?
К о с т я. Почему — с помпой? Без флагов и оркестра, разумеется. Но… по-человечески. Но она почему-то просит посоветоваться с вами.
В а л я. Пойду взгляну, Райка не пришла ли. (Выходит.)
Костя один, встает, садится. Входит В а л я.
(Сердито.) Ладно, Костя. Придет Рая, обговорим это дело. Позвони завтра.
К о с т я. Ясно. (Пауза. Он не трогается с места.)
В а л я. Одно неясно. Когда ты наконец к себе в новую квартиру бабу приведешь? Ведь не век же ты будешь Райку ждать?
К о с т я (растерянно). Кого?
В а л я. Кого?! (Распахивает свою дверь, выходит и распахивает дверь в комнату Раи.) Вон — как столб стоит — кого! Что ты мне знаки делаешь — нету дома?! Надоела мне эта музыка! Хочешь — играй, а меня не приспосабливай!
Появляется Р а я.
Р а я. Валя!..
В а л я. Уж полста лет я — Валя! Чего дурака-то валять?!
Рая и Костя смотрят друг на друга.
Р а я. Как живется, Костенька миленький?
К о с т я. Прекрасно.
Р а я. Так-таки прекрасно?
К о с т я. Впору удавиться.
Р а я. Я тут ни при чем.
К о с т я (взорвавшись). Нет, ты, ты при чем! Ты всегда думала обо мне плохо! А меня срочно вызвали и — пожалуйста — через три часа вылет. В составе делегации. Экспертом. А вернулся, сразу сел за отчет, сунулся с бумагами — и оказалось, без меня обошлось. Это тебе в голову не пришло?! Эх, да что с тобой говорить! (Роняет письмо, поднимает и быстро уходит.)
Пауза.
Р а я (Вале). Ну? Ты ему веришь?
В а л я. Старуха верила, а ты нет? Я на эту тему с тобой даже разговаривать не хочу! И точка! Давай о деле. Старуха возвращаться хочет.
Р а я. Ясно.
В а л я. Чего — ясно?
Р а я. Она сразу говорила: уезжаю на срок.
В а л я. На полгода. А прошло сколько. Ее же выписали.
Р а я. Господи, о чем разговор? У нас и будет жить.
В а л я. У кого — у нас?
Р а я. А хоть бы у меня.
В а л я. На голову, что ли, к себе посадишь?
Р а я. Так куда, куда?
В а л я. Раскудахталась. Не на улицу же? Ладно уж. В крайности возьму себе этот хомут на шею.
Р а я. Ты же с нею ругалась?
В а л я. Когда это было-то? Советы друг другу взаимные — это да. А ругань?.. Да я на нее голос никогда не повысила. Грубого слова не сказала. Вот приедет — массаж ей буду делать. Чего уж — бесплатно. Господи! Я уж ее… И так в чем только душа держится. Тьфу!
