Тюрьма, зачем сгубила ты меня? - Владимир Колычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет… Но между прочим, я очень быстро учусь!..
– Ты хоть понял, что сказал, придурок?.. Не будет у тебя больше возможности учиться, сегодня закопают тебя в лесу на прогалине…
– Как – закопают? – опешил неудачник.
– Как убьют, так и закопают…
– Вы не можете меня убить, у меня связи!..
– Класть я хотел на твои связи…
– Но у меня связи на уровне генералитета МВД!
– Твои связи опустятся на уровень двух метров ниже земли, если не заткнешься… Шанс у тебя есть, все зависит, как ты его используешь… Сейчас позвонишь своей клиентке, поговоришь с ней.
– Какой клиентке, у меня их несколько! – с гордостью идиота сообщил Рябиничев.
– Той, которая меня заказала, кретин… Позвонишь ей, скажешь, что ты выследил меня, захватил и держишь на этой даче…
– Но я не знаю, адреса.
– Тебе все скажут…
Вячеслав не стал торопить события. Он велел Патрику развязать недоделанного детектива, налить водки, подождать, когда он придет в чувство, а затем уже вернуть ему телефон… Вячеслав был уверен в том, что его искала та самая Виктория, за которой он охотился сам.
Он еще вчера узнал адрес, по которому можно было найти Викторию Лежневу, и, если бы не встреча с заказчиком, он бы уже сегодня нанес ей удар. Он собирался расправиться с ней завтра, но жизнь внесла свои коррективы…
* * *На одной сковороде Марина делала зажарку для борща, на другой у нее томились куриные котлетки. Андрею совсем не обязательно было находиться на кухне, но не мог он отказать себе в удовольствии насладиться знакомыми запахами. Марина готовила те же блюда, что и Олеся, и так же вкусно.
Он сидел с закрытыми глазами.
– Вам плохо? – обеспокоенно, но с заметным отчуждением в голосе спросила Марина.
– Нет. Мне хорошо.
– А глаза чего закрыты?
– От удовольствия. Закрываю глаза и представляю, что рядом Олеся. Она была такой же мастерицей, как и ты…
– Вы ее любили?
– Мы же договаривались обращаться друг к другу на «ты», – сказал Андрей.
Но Марина сделала вид, что не услышала или не поняла.
– Вы любили Олесю? – повторила она.
– Да. Я очень-очень ее любил… И люблю.
– Тогда почему вы с Викторией… – начала Марина, но, спохватившись, замолчала.
Но Андрей и без того понял, о чем она хотела спросить. В первую ночь она застала его в одной постели с Викторией. Разумеется, никто не стал объяснять ей, что ничего у них не было.
И в прошлую ночь Вика ночевала в одной с ним спальне, и в эту тоже. Она изображала, что ей страшно, а он делал вид, что верит ей. Несколько ночей они провели в одной постели, и Марина знала о том. Но вряд ли она поверит, что интима у них не было. Вика принимала снотворное и быстро засыпала, а он не смел к ней приставать, хотя иногда и подмывало, чего уж греха таить…
– Виктория – очень смелый человек. Но иногда и ей бывает страшно. Поэтому нам приходится спать вместе, – сказал он, представляя, каким идиотом выглядит в глазах девушки.
– Еще скажите, что просто спать!.. – усмехнулась она.
– Марина, ну как тебе не стыдно! – голосом сконфуженного человека воззвал к ней Андрей. – У Виктории траур, муж не предан земле… И я Олесю очень люблю…
– Да ладно оправдываться, – не без сарказма отмахнулась от него Марина. – Я же знаю, Олеся вас предала…
– Знаешь, что такое стокгольмский синдром?
– Нет.
– Стокгольмский синдром – это когда заложник влюбляется в своего похитителя. Или пленница в своего тюремщика… С Олесей у нас было нечто похожее. Она – пленница обстоятельств, я – тюремщик. Я, конечно, утрирую, но суть остается сутью… Она любила меня. И в письме она писала, и я чувствовал… Я тоже ее люблю. А все остальное не имеет значения…
Растроганная Марина хлюпнула носом.
– Ты плачешь? – спросил Сизов.
– Нет, лук в глаза попал… Мне в Рубеж ехать надо…
– Рано еще.
Вика оставила в Рубеже людей своего покойного мужа – телохранителей. Первый куда-то бесследно исчез, а второй исправно посещал морг, интересовался, когда можно будет получить труп. И на счет Олеси он тоже узнавал…
На кухню широким шагом вошла Вика. На лице загадочная улыбка.
– Как настроение, герой? – слишком уж беспардонно спросила она у Андрея.
– А что такое? – косо на нее глянув, спросил Сизов.
– Ты же сомневался, что детективы найдут Вячеслава.
– А что, нашли?
– Представь себе! Рябиничев только что звонил. У него все в полном порядке, надо ехать забирать… Надеюсь, ты набрался сил?
– Более чем…
– Ты на меня дуешься, – заметила Вика. – Извини…
Иногда ее заносило, порой, она зарывалась, но всегда одергивала себя, извинялась. Что, впрочем, мало оправдывало ее.
– И еще Валера звонил. Завтра Олесю можно будет забрать, – с мрачным видом сообщила она.
– Тогда я сегодня поеду, – снимая фартук, сказала Марина.
– Поедешь, – кивнула Вика. – Завтра. Получим Вячеслава, разберемся с ним, отдохнем и поедем….
– Отдохнем? – изумленно глянул на нее Андрей.
– А что здесь такого? – в свою очередь удивилась Вика.
– Регламент мне твой не нравится. Получим, разберемся, отдохнем и поедем. Все по полочкам, как-то все слишком просто… А Вячеслав, скажу тебе, фрукт ох какой не простой. У него спецбригада, у него киллеры, не побоюсь этого слова.
– Если бы ты видел, как организована работа у Рябиничева, ты бы так не говорил. Человек знает свое дело, и бригада у него своя есть. А сколько я ему заплатила… Нормально все будет, не беспокойся. Но если ты боишься, я могу поехать одна…
– Боюсь. За тебя боюсь. Поэтому ты останешься здесь, а я поеду сам…
– Ну нет, – начала было Вика, но осеклась. Нежно взяла Андрея под руку, вышла с ним в каминный зал – с грустным ликованием спросила: – Ты, правда, за меня боишься?
– Боюсь. Ты же не последний в этом мире для меня человек.
– Не последний… Первый… Я первый для тебя человек…
В ее утверждении было столько же самомнения, сколько и надежды на то, что слова ее – правда.
Андрей промолчал, но, похоже, она истолковала это как согласие.
– Сам хочешь разобраться с Вячеславом? – пытливо спросила она.
– Хочу.
– Что ты с ним сделаешь?
– Не знаю. Но мало не покажется…
– Ты должен отомстить ему за Олесю.
– Знаю.
– Ты должен отомстить ему за Максима.
– Наверное.
– Ты должен отомстить ему, потому что ты мой мужчина…
– Э-э, может быть…
– Ты отомстишь за всех. И вернешься ко мне… Максим будет отомщен. Ты должен понимать, что это будет для меня значить.
– Что?
– Я, конечно, буду хранить память о своем муже. Но после того, как ты отомстишь за него, я не думаю, что должна хранить ему верность… К тому же, он увел меня у тебя…
– Вика, тебя заносит, – предостерег ее Андрей.
– Да? Может быть… И сегодня ночью меня тоже занесет… К тебе… Ты, конечно же, сам этого хочешь…
Андрей плотно сомкнул губы. Он действительно был увлечен Викой, его тянуло к ней, но при этом он точно знал, что не станет напрашиваться залезть к ней в постель. Не станет этого делать хотя бы потому, что у него есть гордость…
– Хватит, – жестко сказал он.
– Что – хватит?
– Хватит делить шкуру неубитого медведя…
– Ты убьешь медведя. И принесешь мне его шкуру… И, поверь, я не буду долго сопротивляться, когда мы вместе окажемся на ней…
– Верю.
– Тогда поезжай. Если ты, правда, боишься за меня…
– Куда ехать?
– Это дачный поселок, километрах в пятидесяти отсюда. Поедешь на моей машине, навигатором пользоваться ты умеешь… Да, если ты не боишься… – Вика понизила голос. – Если ты не боишься, можешь взять пистолет моего первого мужа…
– Пистолет?
– Да, древний.
– С каким замком, с кремниевым или капсюльным?
– Ну прям уж… Бельгийский «наган», модель восемьсот восемьдесят третьего года. Наследство от прапрадеда… Сейчас покажу…
«Сейчас» растянулось минут на двадцать. Слишком хорошо был спрятан пистолет, слишком долго искала его Вика. Но все же нашла.
Андрею приходилось держать в руке револьвер системы «наган», которые в свое время состояли на вооружении у вохровцев. Этот же ствол был более крупных размеров, чем привычный, тяжелее, грубее. И калибр крупнее.
– М-да… Подревней ничего нет? – усмехнулся Андрей.
– Лучше бы древней, лучше бы семьдесят восьмого года, – вполне серьезно сказала Вика. – У той модели самовзвод, а эту для унтер-офицеров делали, нарочно, говорят, затупили, здесь курок рукой надо взводить, после каждого выстрела…
– Патроны хоть есть?
– Есть, и, увы, родные…
– Увы?
– Я не знаю, насколько они надежные… Геннадий говорил, что стрелять можно, но я гарантии дать не могу…
Патроны были крупными, калибра девять миллиметров, потускневшие от времени… Также тускло прозвучал и голос Андрея:
– На безрыбье и рак рыба… Надеюсь, что стрелять не придется…
