Корректировщики - Светлана Прокопчик

— Ничего прикид. Сколько отвалила?

Оле вдруг захотелось что-нибудь отколоть такое, чтоб у них всех рты пооткрывались. Потому она наивно похлопала ресницами и удивилась:

— Нисколько, разумеется. Это униформа, ее всем девчонкам в Академии Внеземелья выдают. Ну, чтоб свою одежду в мастерских на практике не портить. Я так подумала — едем на природу, чего я буду выпендриваться, правильно? Я ж забыла, что это у нас в Селенграде — природа. А тут — парк.

Катя отошла с отвисшей челюстью. К Валерии тут же подошли еще две девчонки, обе натянуто улыбались, а сами жадно щупали Олю взглядом. Валерия посмеивалась, Оля понимающе с ней переглядывалась.

В качестве “насеста” Валерия выбрала самое удобное место: за костром, между двумя деревьями, там, где свет был неярок. И похлопала по скамье рядом с собой, приглашая Олю. Девчонки поджали губы. Подошел Белов, глядя на Олю сальными глазами, протянул пластиковый стаканчик с вином. Оля отказалась:

— Я не пью.

— Ты чего? Винцо классное, мне предки из Киева прислали.

— Белов, ты не понял. — Оля холодно улыбнулась. — Пить уже не модно. В Селенграде никто не пьет.

— Да что такое этот сраный Селенград? — скривился Белов. — Провинция.

— Думаешь? — осведомилась Оля. — Вы за поездку в Америку бешеные бабки выкладываете, а нам еще и приплачивают, чтоб мы туда поехали.

Белов выпучил глаза. Оля едва сдержала смешок. А что такого? Ведь тем, кто стажируется в Америке, действительно платят деньги. Они там работают.

— Правда-правда, — подтвердила Валерия. — А ты думал, почему Академия Внеземелья — самый престижный вуз в Союзе?

— А, так это Академия Внеземелья, — протянул Белов с таким видом, будто знал, что это такое. — Так бы сразу и сказали…

Явилась Ленка Соколова. Как всегда, дорого и со вкусом накрашенная, одета с иголочки, походка — как на подиуме. Разумеется, ей тут же выложили все новости про Пацанчик. Ленка лениво повернулась, скользнула взглядом по ногам Оли — и Оля порадовалась, что надела новые туфли, — но подходить не стала.

Самым последним приехал Павел. Его приветствовали, как кинозвезду на вечеринке. Особенно обрадовалась Соколова. С рафинированной грацией обняла, вроде как старого друга, но притом постаралась, чтоб остальные зарубили себе на носу: этим вечером Павел — ее и только ее. У Павла на этот счет было свое мнение. Отвел руки Соколовой, осмотрелся:

— Где-то тут Лерка с Олей должны быть… Я только из-за них приехал.

— Что — из-за Пацанчик? — не сдержалась Ленка.

— Ну да, — кивнул Павел.

И тут же увидел Олю с Валерией, пошел к ним и уселся на землю у ног Оли, оперся затылком о ее колени. Оля машинально перебирала ему волосы, перехватила взгляд офонаревшей Соколовой. Валерия потом объяснила:

— Это по вашим меркам такая ласка — дружеская. У вас условия другие, потяжелей, вам некогда себе извращения придумывать. А здесь все вывернуто наизнанку. Если б Пашка тебя облапал при всех, никто бы и ухом не повел. А вот то, что ты сделала, — уже интим, это уже о чем-то говорит. Например, о том, что вы друг другу нравитесь.

— Я б не позволила дотронуться до себя человеку, к которому равнодушна.

— Поверь, это на самом деле куда легче, чем уступить человеку, который тебе нравится. Любовь — это чувства, переживания, волнения. А просто секс — ничего не чувствуешь. Физическая разгрузка. Как умыться сходила. Они здесь все так живут. И хвастаются, кто равнодушней.

Весь вечер Оля провела рядом с Валерией, практически не участвуя в общем разговоре. Смотрела на кривляк, бывших ее однокашниц, и изумлялась: как она раньше могла зависеть от мнения этих людей?! Куда интересней было обмениваться шутками в тесном кругу: она, Валерия и Павел.

— Интересно, меня сегодня кто-нибудь назовет лохушкой или нет? — слегка кокетничая, спросила Оля. — А то как-то непривычно, не чувствую родной московской атмосферы.

— Я этому кому-нибудь назову, — грозно пообещал Павел. — Так назову, что мало не покажется.

Оля засмеялась.

— А ты научилась держаться в обществе, — негромко сказала Валерия. — Вон, все наши ребята глаз не сводят.

— Они всегда с нее глаз не сводили, я-то знаю! — возразил Павел.

Оля не чувствовала ни малейшего смущения. Это все Академия, думала она. В Московье она так и осталась бы забитой лохушкой с кретинской фамилией. А в Селенграде в людях ценилось совсем другое, вот Оля и расцвела.

Белов быстро напился и стал делать Оле неприличные намеки. А когда Оля встала за газировкой, подошел сзади, шумно дыша перегаром, попытался обнять. Оля легко скользнула в сторону и совершенно не удивилась, что между ней и Беловым тут же оказался Павел. Белов убрался, бормоча под нос всякие гадости. Девчонки на Олю глазели с нескрываемой завистью. Оля не понимала, чему тут удивляться или завидовать: они же с Павлом в одной группе учатся, все равно, что родные.

Ночевала Оля у Валерии, на старом раскладном кресле-кровати среди мягких игрушек: в Дубну ехать поздно, и назавтра они все равно собирались прогуляться по Старому Центру. Оля еще хотела купить средство для быстрого ращения волос, потому что со стрижкой чувствовала себя не девушкой, а воробышком. Хотя тому же Павлу понравилось.

Конечно, полночи они протрепались. Сначала Валерия спросила про Павла:

— Оль, может, я и бестактна, но что-то не поняла: что за отношения у тебя с Котляковым?

— Нормальные. Знаешь, по крайней мере, я больше не считаю его недосягаемым, привыкла видеть каждый день… Он с моей бывшей подругой встречается.

— Опять подруга! — трагически воскликнула Валерия. — Я ж его предупреждала!

— О чем?

— Ну, о подругах. Что если ему хочется наладить отношения с тобой, то ни в коем случае нельзя через подруг подъезжать!

— А он хотел наладить, да?

— Можно подумать, ты сама не догадалась, как он к тебе относится.

— Догадалась, — призналась Оля. — Только, Лер… Знаешь, я в Академии с таким человеком познакомилась, что… В общем, то, что у меня с ним происходит, это я вообще никак описать не могу. Не с чем сравнить. Безумие какое-то. Мне с ним легко, с одной стороны, я совершенно не стесняюсь с ним заговорить, как с Пашкой стеснялась, а с другой — я абсолютно себя не контролирую во время этих разговоров! Мы ссоримся не реже двух раз в месяц, и это еще счастье, если так.

— Рассказывай, — потребовала Валерия, переворачиваясь на живот и подвигая подушку под грудь, чтоб удобно было видеть Олю.

И Оля рассказала. Все-все. Кроме имени, конечно. И почувствовала невероятное облегчение от того, что выговорилась.

— Вы как в романе, — вздохнула Валерия. — Такие страсти, даже завидно.

— Знаешь, у меня иногда странное ощущение. Особенно когда я начинаю кадрить кого-нибудь. Будто он стоит рядом и смотрит на меня. Мне все время стыдно становится.

— Воображение… — пробормотала Валерия.

— Еще я всегда знаю, где он и чем занимается. Один раз рассказала ему, он обиделся и решил, что я выслеживаю его.

— Ну и дурак. Сейчас не двадцатый век, чтоб в телепатию не верить.

— Он верит, — вздохнула Оля. — Сам телепат. Только я с такими подробностями рассказала, что он так вот подумал. На самом деле я эти подробности не видела, придумала для красоты, а получилось так, что совпало.

У Валерии все было просто. Она со школы встречалась с парнем, который был старше нее на пять лет. Сейчас он служил в армии, на Венере, а Валерия его ждала. Вернется, поженятся.

Утром поехали в Старый Центр. Валерия посоветовала уникальное средство для волос:

— За год ниже лопаток отрастут.

Купили сока и булочек, пристроились перекусить тут же, в смехотворно маленьком кафе на два столика. К ним подскочила очень старая, маленькая, по пояс Оле, но шустрая женщина. Валерия посмотрела на нее с ужасом, а та замахала на нее руками:

— Уйди, не для тебя, не для тебя, у нее глаза ясные, ей скажу, ей надо.

Валерия шарахнулась прочь. Старушка схватила Олю за руку и быстро забормотала:

— Смерть тебе от него будет, девять месяцев будешь ждать, как ребеночка, без смерти нет рождения, из-за него пойдешь, из-за него… Больно будет, слезки капают, капают, а все равно пойдешь, не бойся, ребеночек тоже думает, что умирает, а на самом деле рождается, назло ему пойдешь, ты часочки-то считай, вот как увидишь, так и вспомни, сколько часочков-то, да девять еще, вот и умрешь тогда, а он за тобой, за тобой пойдет, связаны вы, крепко повязаны, через руки и через головы, через сердце да по небу связаны-повязаны, за ниточку потянешь — он и пойдет, не бойся, а деньги мне не нужны, ты их себе оставь, не надо мне денег, не забудь, что девять да еще часочки…

И попятилась. Отошла шагов на двадцать и нырнула в подворотню. Оля пожала плечами. Валерия со страхом приблизилась:

— Первый раз в жизни настоящую цыганку вижу.

— А те, которые в Измайлово, — поддельные?