В любой гадости ищи свои радости - Штаний Люба

ухищрений искушённых женщин.

Ровное тепло костра... Блики на тёмных волосах воплощения мужественной красоты и силы...

Ржание напуганных разошедшейся грозой лошадей... Отдалённые голоса подчинённых Эйлара где-то

за гранью видимости...

Всё так... чарующе нереально... И мы одни... Никто не осмелится нарушить приказа и войти сюда. И

пусть гроза уже накрыла горы. В нескольких метрах от нас холодные потоки воды низвергались с

грозно рокочущих небес.

Я улыбнулась, не делая и попытки прикрыться. Чего он там не видел? Да и смысла нет. Всё равно,

избавить меня от тряпок Эйлару труда не составит. С его-то мощью и напором... Поэтому просто

улыбнулась и обняла его прекрасное волевое лицо ладонями.

Люблю? Да. Хочу? Тоже да. Позволю обладать собой здесь и сейчас? Почти наверняка. Буду

сопротивляться? Вряд ли. На это не хватит сил, ни физических, ни моральных.

– Хочешь, чтобы я сказала это? – всматриваясь в льдисто-голубые глаза и понимая всю

абсурдность и неизбежность того, что будет сказано сейчас, прошептала я.

– Да, – торжествующе ухмыльнулся Эйлар, – это доставит определённое удовольствие.

– Если тебе интересно, слушай. Я почти невыносимо хочу раствориться в тебе и дать тебе, всё, о

чём говоришь. Я попытаюсь, но вряд ли смогу противиться тебе сейчас – это факт. Мы исполним волю

богини, это тоже факт. Потом, вполне возможно, я буду умирать от любви к тебе, засыпать и

просыпаться с мыслями о тебе же.

Смотрела в упор и почти касалась губами губ, растянутых в победительно-довольной усмешке. Я не

лгала. Всё равно, правдоподобно врать, глядя в глаза, не умею. Каждое произнесённое мной слово

было правдой. Я понимала это. Как понимала и то, что всё не так просто.

Эйлар настоит на своём, даже если буду орать и брыкаться. Впрочем, меня явно надолго не хватит.

Глупо лгать себе: вспыхиваю желанием, едва руки этого мужчины касаются кожи. Конечно, если

представится хоть крохотный шанс – сбегу, но если нет. . остаётся одно: не кривить душой и

постараться получить удовольствие.

Но все решения и умозаключения на самом деле не стоили и ломаного гроша. Моё мнение не

принималось в расчёт ни Эйларом, ни моими собственными телом, сердцем, душой и совестью.

Самое обидное: никогда себе не прощу этой ночи и своего бессилия.

Первая ночь с любимым должна быть самым светлым воспоминанием, а будет кошмаром. Не

сейчас – потом, когда тело и сердце уступят первенство душе и совести.

– Ты моя, – выдохнул мужчина, перемещая одну руку с талии на кое-что пониже, – из нас получится

восхитительная пара...

Я рассмеялась, и искренне, несмотря на обжигающее нутро восхищение самым-самым:

– Да пошёл ты, – ответила, глядя прямо в голубые нереально красивые глаза, и, вдруг, вскрикнула

от острой боли в спине.

Громовой раскат на долю секунды оглушил, заставив сжаться от инстинктивного страха. Мокрые

ветки хлестнули по морде и бокам. Резкий запах дыма заполнил ноздри. Огромный дуб полыхал

ярким пламенем. Ливень шипел в огне. Часть ствола, расколовшегося от удара молнии, придавила

меня к земле, но заплакала я от облегчения...

Глава 18

Господи, спаси и сохрани! Спаси от любви к Эйлару, сохрани от его гнева! Его и богини.

Пожалуйста, помоги! Я не знаю, как быть дальше. Мне очень холодно, страшно и больно. Пусть не

болит спина, хоть тяжёлый ствол и давит на хребет, но внутри всё разрывается... Чем я так

провинилась перед тобой, Боже?!

Я молилась, сглатывая горячие слёзы и ледяные капли дождя. Выбираться сил не было. И не

столько телесных, сколько душевных. Зачем? Единственный шанс попасть домой – выполнить волю

богини, а я...

В корнях дёрнулся и застонал горбун, а в душе шевельнулась злоба. Это ведь он во всём виноват!

Из-за него... Нет! Я стиснула зубы и замотала головой. Очень просто свалить ответственность за

собственные поступки на кого-то, но так нельзя. Нельзя обвинять горбуна в том, что Эйлар, тот

единственный мужчина, которому я готова отдать всё, потребовал...

Золотистое трепетное чувство протестующе растеклось по венам, убеждая: я не права. У Эйлара

наверняка были причины требовать от меня... подлости? Наверняка были. В конце концов, Алехандро

собирался его убить. И ведь тоже не на дуель вызвал, а из-за кустов хотел...

Но как ни старалась глупая любовь оправдать голубоглазого война, как ни пыталась я сама понять и

принять... Что-то глубоко внутри, привычное и куда боле основательное, чем любовь твердило:

такому нет и быть не может оправданий.

Что бы ни совершил горбун – это грех и вина горбуна, а поступок Эйлара только на его собственной

совести и ни на чьей больше. Ка бы ни хотелось поверить в обратное, я чётко осознавала это, И всё

же...

Помогать вонючке, лишившему меня надежды вернуться к родным и близким, не тянуло, как не

тянуло и сгореть заживо. А вероятность последнего была велика. Гроза стихла так же внезапно, как и

началась, а полыхающий обломок ствола всё ещё нависал над нами. Но теперь огню не мешал

ворчливый ливень и колкие искры всё чаще падали на шкуру.

Не будь я насквозь промокшей, наверное. было бы хуже, а так... Даже в такой гадости как ледяной

душ посреди ночных гор, оказывается, есть положительные стороны. Повторный тихий стон в районе

‘под брюхом’ и упавший прямо перед мордой кусок ветки слегка привели в чувство.

Так: предаваться отчаянию и самобичеванию можно и в более уютной обстановке. Около костра

например. И. желательно, чтобы костёр был около, а не над нами.

Осторожно, и очень медленно я приподнялась. Дерево угрожающе затрещало, но, к счастью, не

упало. И сейчас мне как-то по барабану было благодаря сему я могу вообще стоять, держа на спине

нехилую ношу. А не дрыгаю ногами с перебитой хребтиной. Удача, магия богини или высшая

справедливость без разницы.

– Манюня, я тебя придушу, – просипел снизу кошмар. – Не могла на пять минут позже всё

испортить?

Я промолчала, стиснув зубы и уговаривая себя потерпеть ещё чуть-чуть. Дождаться пока этот

неблагодарный гад выползет из ямы и тогда... Пошлю его к лысой бабушке.

Грязный, в рванине, переставшей напоминать даже половые тряпки, зомбик неуклюже, но упорно

карабкался, цепляясь за мокрые и оттого скользкие узловатые корни. Пожалуй, я и вправду плюнула

на проблемного спутника, если б не увидела...

Рыжие блики пугающе громко трещащего пламени упали на лицо Алехандро, высветив багровые

кровоподтёки и разбитые губы, рассечённую бровь... Катясь вниз по склону можно разбиться

насмерть, свернуть себе шею, исцарапаться вдрызг, но вот такое бывает лишь от многочисленных

ударов кулаками.

– Теперь, я придержу вот тут, – с явным усилием выпрямляясь, зомбик ухватил за тонкую часть

лежащей на моей спине части ствола, – А ты на счёт три очень быстро двигаешь оттуда. Только

осторожно. Здесь скользко.

А то я не в курсе! Сама вижу, но как этот полуживой калека собирается...

– Три! – Сдавленно простонал и, приподнял обломок.

Совсем чуть-чуть, но мне хватило, чтоб, пусть и ободрав бока выскользнуть на свободу. В

следующую секунду Алехандро упал на колени. И без того уродское личико, теперь ещё и

‘украшенное’ усилиями Эйлара и его людей, исказила гримаса боли.

– Не надо было тебе вмешиваться, – чуть ли на карачках отползая в сторону, прошипел калека. –

Теперь достать Нассара будет почти невозможно. Особенно со сломанными-то рёбрами И ведь его

цепные псы и тебя не пощадят, глупышка.

Из всего сказанного мозг вычленил лишь две вещи: у горбуна сломаны рёбра и он, всё равно,

собирается убить Эйлара. И то и другое пугало до дрожи. Вот только решение – было одно и для

‘помочь’ и для ‘помешать’. Опустившись на колени рядом с кошмаром теперь уже не только дней, я

тряхнула спутанной гривой.

С откровенным недоверием покосившись на меня:

– Нет уж. После всего, верить тебе нельзя.

По-хорошему, радоваться бы, тчо не придётся это чудо гниющее на себе везти, а мне... Так обидно

стало. Ведь в чём-то Алехандро был прав. Пусть не надолго, но на какую-то долю секунды я всерьёз

задумалась над требованием Эйлара убить горбуна. Слёзы полились сами собой. Так или иначе, но...

– Манюня, ты... – зомбик окаменел, – плачешь?

Я не плакала – ревела.

В голове всё смешалось в какую-то невообразимую кашу. Тоска по дому, страх, чувство вины, стыд,

обида, разбитые надежды, усталость, боль и куча ещё всякого разного.

– Ох, не надо так, – опускаясь рядом на колени, осторожно протянул ладонь калека. – Пожалуйста!

Манюнечка... Я не хотел тебя обидеть, но...

Вот именно: ‘но’! Алехандро даже сам не понимал, насколько был прав в своих подозрениях! Было,

было это самое мерзкое и постыдное ‘но’! В какой-то момент. Я ведь почти согласилась, почти