Смерть майора Черила. Роковой триместр - Джон Пенн

Прибытие миссис Эвелон заставило Паулу принять решение. Минуту-две спустя она покинула учительскую и прошла в приемную Фрэнсис Белл. Дверь директорского кабинета была прикрыта неплотно, и, входя в приемную, Паула отчетливо услышала звучный — почти оперный — голос миссис Эвелон.

— Нет, мистер Ройстоун, это вы меня послушайте! Я поручила моего Ральфа вашим заботам. Я его вам доверила. И неплохо заплатила, чтобы его учили и чтобы я могла быть уверена, что ничего дурного с ним не случится. Вы, конечно, должны были слышать выражение — in loco parentis[4]. Но вы обманули мое доверие. Вы допустили, чтобы моего мальчика развратили. Приучили к наркотикам. Наркотикам!

— Миссис Эвелон, это не так. Ральф…

Миссис Эвелон не пожелала услышать протестующий голос директора. Фрэнсис Белл, сидя за своим столом и откровенно подслушивая, улыбнулась Пауле Дарби. Паула дружески улыбнулась ей в ответ, и они затихли, продолжая уже вместе слушать тираду миссис Эвелон.

— … собираюсь проинформировать попечителей о том, что Корстон более не заслуживает доброй своей славы, славы надежного прибежища для юных созданий. Но прежде всего я намерена забрать моего Ральфа. Я привезла с собой моего доктора, и, если вы покажете мне, как пройти в ваш изолятор, — и если доктор Робертсон скажет, что переезд не представляет опасности для мальчика, — я освобожу вас от забот о моем сыне. Коим, позволю себе добавить, вы уделяли слишком мало сил.

— Очень хорошо, миссис Эвелон. Если такова ваша воля, — Ройстоун сдерживался из последних сил, — пойдемте со мной.

Ройстоун отворил дверь своего кабинета и повел миссис Эвелон, сопровождаемую молчаливым доктором, через приемную. Он посмотрел на Паулу невидящим взглядом и сказал:

— Фрэнсис, будьте добры, позвоните миссис Коул и предупредите, что мы сейчас будем у нее — миссис Эвелон, я и… доктор Робертсон.

— Хорошо, господин директор, — сказала Фрэнсис и, едва дверь приемной за ними закрылась, присвистнула, спеша к телефону. — Бедный Хью!

— Ты думаешь, она и правда пожалуется попечителям? — спросила Паула. — И что тогда?

Фрэнсис покачала головой: телефон изолятора уже ответил.

— Хэлло, миссис Коул, — сказала она. — К вам посетители. — Она быстро объяснила ситуацию и с улыбкой выслушала не слишком лестные комментарии экономки-кастелянши.

Повесив трубку, Фрэнсис опять повернулась к Пауле.

— А тебе чем могу быть полезна? Надеюсь, новых неприятностей нет?

— Неприятности все те же, Фрэнсис. Видишь ли, незадолго до коротких вакаций Стив Лейтон застукал Пирсона и Грея, куривших марихуану. Он сделал им внушение и отпустил, но не доложил об этом, что, конечно, ужасная глупость с его стороны. Когда же я про это услышала, то уже не могла ничего поделать, не запутав беднягу Стива, ну, я и махнула рукой. Знаю, так поступать не следовало, но так уж получилось. — Она вызывающе пожала плечами. — Сейчас, конечно, все несколько изменилось.

— Эти два случая могут быть как-то связаны?

— Почему бы нет? Маленький Эвелон — один из самых ярых фанатов Пирсона. Впрочем, я ничего больше не знаю. — Паула посмотрела на стенные часы. — Фрэнсис, у меня сейчас урок. Надо идти. Понимаю, остается множество вопросов, но, если можешь, передай ему все, что я сказала, — вместе с самыми искренними извинениями. Мне ужасно не по себе из-за всего этого.

— Да, конечно, я передам. И не беспокойся. Директор поймет, — улыбаясь Пауле, сказала Фрэнсис, но, когда дверь за Дарби затворилась, договорила другим тоном: — …надеюсь.

В этот момент, однако, Хью Ройстоуну было не до того, чтобы проявлять понимание и входить в положение кого бы то ни было. Прикрываемый с фланга разгневанной миссис Эвелон, он только что наблюдал, как доктор Робертсон просовывал завернутого в шерстяное одеяло Ральфа Эвелона на заднее сиденье «роллса», укладывая его так, чтобы голова мальчика легла на колени его матери. Затем доктор с нервной гримасой на лице сел впереди, шофер закрыл дверцы, и машина умчалась — метафорически выражаясь, навсегда отряхнув со своих шин гравий Корстона. Миссис Эвелон не пожелала заметить прощальное «доброго пути» Ройстоуна.

— Экая грубиянка! — воскликнула миссис Коул.

— Мне очень жаль, что она была с вами так агрессивна.

— Да я не о себе, господин директор, но с вами-то говорить в таком тоне — нет, это непростительно! — Миссис Коул никогда не стеснялась высказываться напрямик. — Нет уж, я никому не спущу, кто б ни заикнулся, будто где-нибудь в другом месте за детьми смотрят лучше, чем у нас.

Ройстоуну хотелось надеяться, что попечители будут того же мнения. Но он в этом сомневался. Корстон в значительной мере держался именно на своей репутации заведения, где об учащихся заботятся индивидуально, и внезапное изъятие Ральфа Эвелона при столь несчастных обстоятельствах не могло не нанести этой репутации весьма ощутимый урон. Миссис Эвелон без сомнения — и это наименьшее, чего можно от нее ожидать, — тотчас же разнесет скандальную новость своим приятельницам, и история будет обрастать новыми подробностями с каждым следующим пересказом. Он должен действовать быстро и решительно, должен убедиться, что в школе наркотиков больше нет.

Крепко сжав губы, Ройстоун вернулся в свой кабинет. Фрэнсис Белл ставила свежие цветы на его стол. Прежде чем она успела что-либо сказать, Ройстоун спросил сам:

— Для каких-нибудь новых сведений, я полагаю, еще рано?

— Не совсем так, господин директор. Приходила Паула Дарби.

— Да, я же видел ее… Вы хотите сказать, это по поводу Эвелона?

— Косвенно.

Память у Фрэнсис была прекрасная, и она повторила сообщение Паулы почти слово в слово.

— Разумеется, тут может и не быть никакой связи, — сказала она в заключение.

Ройстоун выругался.

— Держу пари, связь есть. Расспросить юного Эвелона по-настоящему не было возможности, но, кажется, он сказал миссис Коул, что конверт с этими проклятыми сигаретами обнаружил в кармане своего блейзера. Сначала она ему не поверила, но он стоял на своем. Это как раз такая сказка, какую он рассказал бы, если сигареты дал ему Пирсон. Жалкий маленький щенок, сейчас он воображает себя защитником своего кумира. — Хью Ройстоун невесело покачал головой. — Невольно думаешь, что за всем этим так или иначе может оказаться Энтони Пирсон — Пирсон или Грей или они оба. Где бы что ни стряслось, без них почти никогда не обходится. Взять хотя бы их возвращение после вакаций… Не опоздай они тогда на поезд, не было бы несчастного случая у Сильвии…

На это Фрэнсис Белл никак не откликнулась. Только спросила:

— Послать за ними?

— Нет. То есть не сейчас. — Секунду Ройстоун не видя смотрел на розы, стоявшие на его столе. Он никак не мог собраться с духом и сказать Фрэнсис, что здесь ему цветы не нужны, что они только мешают. — Сперва вызовите ко мне Стива Лейтона. Любопытно знать, что он намерен сказать по этому поводу. А затем я хочу повидать Марка Джойнера.

ГЛАВА 9

— Ваша педагогическая неопытность никак вас не извиняет, Лейтон. Вы продемонстрировали полное отсутствие обыкновенного здравого смысла, — уничтожающим тоном проговорил Хью Ройстоун. — Неужели вы не могли сообразить, что доложить мне о Пирсоне и Грее ваш прямой долг? О Господи, послушайте, даже сегодня вы не пришли ко мне сразу же после ассамблеи!

— Я… я… — заикаясь пробормотал Лейтон.

Ройстоун, наклонившись над столом, смотрел на него в упор.

— Поразмыслите о последствиях, к каким привело ваше поведение, Лейтон. Если бы вы рассказали мне сразу же после того, как увидели Пирсона и Грея с марихуаной, я незамедлительно приструнил бы остальных на их примере. И тогда никто, а менее всего это дитя, Ральф Эвелон, не поддался бы искушению подражать им — или не имел бы такой возможности. Всей этой нынешней чертовщины не было бы в помине.

— Я сказал уже, я виноват, сэр. — Лейтон неловко поерзал в кресле. — Я отобрал у Пирсона и Грея сигареты, и они поклялись мне, что марихуаны у них больше нет. Я им поверил и решил, что не стоит подымать из-за этого шум. Вы не считаете вероятным, что Эвелон добыл их из другого источника?

— Вероятно? Полагаю, да. Но возможно? Нет. Если вы не считаете, конечно, подобно миссис Эвелон, что наркотики имеют свободное хождение в Корстоне.

Стив Лейтон молчал. Ему было совершенно ясно, что поступил он глупо, но он полюбил Пирсона и Грея и все еще не мог поверить, что они так нагло ему солгали. Он мужественно слушал, как Ройстоун описывает весь тот урон и вред, какой он, Стив, нанес репутации Корстона.

Когда стало ясно, что собеседование окончено, Лейтон встал. Он не успел еще подойти к двери, как директор уже открыл досье, лежавшие у него на столе. Лейтон сделал глубокий вдох и обернулся.