Мор, ученик Смерти - Терри Пратчетт

— А который сейчас час?

— Когда, ты сказал, жрецы закрывают пирамиду?

Сощурив слезящиеся глаза, Мор присмотрелся к королевской усыпальнице.

Даже отсюда были видны озаренные светом факелов пальцы — они что-то делали с дверью. Вскоре, как гласит легенда, стражники оживут и начнут свое нескончаемое патрулирование.

Он знал, что это правда. Он вспомнил, как его сознание было холодно, точно лед, и безгранично, как ночное небо. Вспомнил, как его против воли вызвали к существованию. Это случилось в тот самый момент, когда появилось первое живое существо. Уже тогда он с уверенностью знал, что ему предстоит пережить эту жизнь, присутствовать в ней до тех пор, пока последнее живое существо не перейдет в мир иной. И тогда он положит перевернутые стулья на столы и выключит свет.

Он вспомнил это одиночество.

— Не оставляй меня, — с жаром попросил он.

— Я здесь, — ответила она. — Я буду с тобой столько, сколько понадобится.

— Сейчас полночь, — безо всякого выражения пробормотал он.

Обессиленно опустившись на прибрежный песок Цорта, он окунул больную голову в воду. Неподалеку раздался звук — такой издает вода в ванне, когда затычку выдергивают и воду начинает затягивать в отверстие. Это Бинки тоже сделала глоток.

— Это значит, мы уже опоздали?

— Да.

— Мне очень жаль. Я честно хотела помочь.

— Ничего.

— По крайней мере, ты сдержал обещание, которое дал Альберту.

— Да, — горько кивнул Мор. — По крайней мере, я сделал это.

Почти на всем расстоянии, которое отделяет один край Плоского мира от другого…

Должно же существовать специальное слово для микроскопической искорки надежды, которую вы опасаетесь лелеять, боясь спугнуть одним признанием факта ее существования. Это все равно что смотреть на фотон. Можно лишь бочком-бочком подобраться к ней, смотря мимо нее, проходя мимо нее, и дождаться, пока она станет достаточно большой, чтобы смело взглянуть в лицо этому миру.

Подняв голову, он посмотрел в направлении закатного горизонта. Он пытался вызвать в памяти образ большой модели Плоского мира в кабинете Смерти и при этом не дать Вселенной разгадать свои тайные помыслы.

В подобные моменты кажется, что событийность настолько точно взвешена и сбалансирована, что достаточно просто подумать чересчур громко — и все будет испорчено.

Он сориентировался по тонким потокам танцующих на фоне звезд Пуповых Огней. Охваченный догадкой-озарением, он подумал, что Сто Лат находится… вон там…

— Полночь, — вслух сказал он.

— Теперь уже прошедшая полночь, — отозвалась Изабель.

Мор поднялся, стараясь не позволить лучам восторга прорваться наружу и выдать его, и схватил Бинки за уздечку.

— Пошли, — махнул рукой он. — У нас не так много времени.

— Ты о чем?

Мор поднял ее и усадил у себя за спиной. Идея была неплоха, но практически она воплотилась в том, что его едва не выдернуло из седла. Мягко оттолкнув его, Изабель забралась сама. Ощущая лихорадочное возбуждение Мора, Бинки нервно переступала копытами, бросалась из стороны в сторону, хрипела и рыла копытом песок.

— Я спросила, о чем ты говоришь? Мор развернул лошадь в направлении отдаленного закатного сияния.

— О скорости ночи, — пояснил он.

Просунув голову между зубцами дворцовой башни, Кувыркс выглянул наружу и застонал. До стены оставалось не больше улицы, она была ясно видна в октариновом свете, и ему не приходилось напрягать воображение, чтобы услышать шипение. Мерзкий звук, такой издает зубец пилы, если его задеть пальцем. Он складывался из случайных ударов частиц вероятности о барьер, которые при столкновении отдавают свою энергию в виде шума. Прокладывая себе дорогу и медленно, но неотвратимо двигаясь по улице, отливающая перламутром стена поглощала знамена, факелы и восторженные толпы, оставляя позади лишь темные улицы. «Где-то там, на этих улицах, — подумал Кувыркс, — я крепко сплю в своей постели, и ничего этого не случалось. Везучий я.»

Он нырнул, бросился вниз по лестнице, выскочил в выложенный булыжником внутренний двор и со всех ног кинулся в главный зал. Края длинной мантии хлопали его по лодыжкам. Проскользнув через маленькую дверцу, проделанную в нижней части огромной входной двери, он отдал приказание стражникам запереть ее. Затем опять подхватил полы своего балахона и затопал по боковому проходу, избегая попадаться на глаза гостям.

Зал озарялся тысячами свечей. Его заполняла знать долины Сто, практически все придворные были слегка неуверенны, а что, собственно, привело их сюда. И разумеется, в зале был слон.

Именно этот самый слон убедил Кувыркса, что поезд его сознания окончательно сошел с рельсов здравого рассудка. Однако всего несколько часов назад задумка казалась весьма удачной. Именно тогда раздражение Кувыркса по поводу слабого зрения первосвященника перешло в припоминание факта, что на лесопилке на окраине города имеется вышеупомянутое животное, где его используют в качестве тягловой силы для перевозки грузов. Слон был престарелым, страдал артритом и непредсказуемым темпераментом. Зато он обладал одним важным преимуществом, делавшим его идеальным объектом ритуального жертвоприношения. Не заметить слона крайне сложно.

Полдюжины стражников осторожно пытались удержать животное, в чьем медленно работающем мозгу забрезжило осознание, что ему следовало бы сейчас находиться в привычном стойле, перед большим стогом сена и огромной поилкой и что сейчас самое время подремать, увидеть во сне раскаленную, цвета детского поноса почву родных клатчских равнин. Животное начинало беспокоиться.

Вскоре выяснилось, что дополнительной причиной возрастающей дерганности животного является тот факт, что в ходе предцеремониальной суматохи его хобот нашел кубок с галлоном крепкого вина и слон здорово приложился к нему.

Странные, порожденные горячечным воображением образы вспучивались перед прикрытыми морщинистыми веками глазками и подталкивали к действию. Слону чудились то выдернутые с корнем баобабы, то борьба с другим слоном за обладание особью женского пола. А в следующий момент он видел славную пробежку по населенной аборигенами деревушке и самих аборигенов, в панике рассыпающихся в стороны. Все полузабытые удовольствия прежней жизни всколыхнулись в его мозгу. Короче, он допился почти до розовых людей.

К счастью, обо всем этом не знал Кувыркс, который как раз поймал взгляд помощника первосвященника — молодого человека самоуверенного вида, который оказался достаточно предусмотрительным, чтобы облачиться в длинный резиновый фартук и болотные сапоги, — и подал тому знак, что пора начинать церемонию.

Метнувшись в гардеробную, он не без труда натянул специальное церемониальное облачение, изобретенное для него дворцовой портнихой. Та порядком опустошила свою рабочую корзину, доставая оттуда обрывки тесьмы, блестки и золотую нить, чтобы в итоге произвести на свет наряд столь ослепительный по своей безвкусице, что даже сам аркканцлер Незримого Университета не постыдился бы надеть его. Кувыркс позволил себе полюбоваться на свое отражение в зеркале, после чего утрамбовал на голове остроконечную шляпу и бегом кинулся к двери, затормозив как раз вовремя, чтобы предстать перед взорами собравшихся идущим величавой поступью, как подобает важной персоне.

Он дошел до первосвященника как раз в тот момент, когда Кели двинулась по центральному проходу, сопровождаемая по бокам служанками. Те суетились вокруг нее, точно буксиры вокруг океанского лайнера.

Невзирая на издержки наследственного платья, Кувыркс нашел, что она выглядит прекрасно. Было в ней что-то такое, от чего у него…

Скрипнув зубами, он попытался сконцентрироваться на обеспечении безопасности церемонии. В различных удобных для наблюдения точках зала он расставил стражей — на тот случай, если герцог Сто Гелитский попытается в последнюю минуту внести какиелибо изменения в порядок наследования королевской власти. Кувыркс также напомнил себе о необходимости наблюдения за самим герцогом, который сидел в переднем ряду со странно спокойной улыбкой на лице. Взгляд герцога остановился на Кувырксе, и тот поспешно отвел глаза.

Первосвященник воздел руки, призывая к молчанию. Когда старик обратился лицом к Пупу и принялся надтреснуто взывать к богам, Кувыркс бочком двинулся к жрецу.

Кувыркс позволил себе вновь скользнуть взглядом по герцогу.

— Услышьте меня, м-м, о боги… Смотрит ли Сто Гелитский наверх, в сумрак стропил, где колышутся, как призраки, знамена?

— …Услышь меня, о Слепой Ио Стоглазый; услышь меня, о Великий Оффлер, Меж Чьих Зубов Вьются Птицы; услышь меня, о Милосердный Рок; услышь меня, о Золотая, м-м, Участь; услышь меня, о Семирукий Сек; услышь меня, о Лесной Хоки; услышь меня, о…