Дневники и записные книжки (1909) - Лев Толстой

То, ч [то] должно бы быть основой всех знаний, если не единственным предметом знания — учение о нравственности — стало для некоторых не лишенным интереса предметом, для большинства «образованных» ненужной фантазией отсталых, необразованных людей.

[15 ноября.]

Утонченное духовное наслажден[ие]: сделать добро, быть ласковым с оскорбившим. Вчера испытал (не совсем).

Всё увеличивается тоска, почти отчаяние своей жизни в безумной роскоши среди недостатков первых потребностей. Всё не знаю, как помочь. Вот от этого хочется умереть.

Работа последнего времени над собой в мыслях много, оч[ень] много подвинула меня. Но, как всегда, истинное движение в добре только всё больше и боль[ше] открывает свое несовершенство.

[16 ноября.]

Просыпа[юсь]. Опять жить.

В учении о том, что после смерти нет ничего, или хоть то, что мы ничего не знаем о том, что будет после смерти, нет ничего худого. Напротив; ничего не ожидая после смерти, человеку волей неволей приходится to make the best of it (делать из него наилучшее), сделать из жизни благо можно только одии[м] средством: полагать свое благо в духовном совершенст[во]вании.

17 ноября. (Переправлено из: 12)

Маша 10 (Зачеркнуто: Миша) лет и Ваня 8-ми.

М[аша]. Отчего ж тебе скучно. Кататься ездили, вечером будет угощенье.

В[аня]. Как это ты не понимаешь. Веселье совсем не в этом.

М[аша]. А в чем же?

В[аня]. Вот если бы ты меня побила, как 3-го дня. Вот это б[ыло] бы мне веселье.

М[аша]. Зачем ты, Ваня, поминаешь про это, ведь ты простил меня. Я знаю, что я была виновата. Ты простил, ну что ж поминать.

В[аня]. Ах, как ты не понимаешь. Я не хочу тебе поминать, а я только говорю, что невесело.

М[аша]. Не понимаю.

В[аня]. Чего же тут понимать. Помнишь, как в прош[лое]

Хохловы Нов[ая] Колп[на] тро[е] сирот.

(Дальнейшее является продолжением слов Вани: Помнишь, как в прош[лое])

воскресенье, дяденька П. И., как я его люблю.

М[аша]. Кто же его не любит. Мама говорит, что он святой. Это и правда.

В[аня]. Так помнишь прошлое воскресенье он рассказыв[ал] историю, как 4 одного человека все обижали, а он тех-то и любил, кто его обижал, они его ругают, а он их хвалит. Они его бьют, а он им помогает. Дяде[нька] говорил, что если так делать, самое большое веселье. И я вот с третье[го] дня и стал так делать. И вот, когда ты меня побила, а я тебя стал целовать, и ты заплакала. Мне стало так весело. И с Колей и с нян[ей] так раз сдела[л]. И всегда весело. Лучше всякого катанья. А раз не удержался с Колей.

М[аша]. Так это от этого?

В[аня]. Да. От этого и скучно теперь.

М[аша]. Некому проща[ть]?

В[аня]. Да.

М[аша]. Так тебе хотелось, чтоб тебя кто-нибудь побил.

В[аня]. Даже очень бы хотелось.

М[аша]. Как ты был дурачок, так и остался.

В[аня]. Пускай совсем дурак, а только теперь мне никто ничего не сделает.

М[аша]. Отчего никто ничего не сделае(т].

В[аня]. Оттого, что мне всё хорошо.

М[аша]. Вот чудак,

В обществе людей, живущ[их] духовн[ой] жизн[ью], во главе люде[й], влияя на ни[х], естествеи[ио] станут люди, высшие по добродетел[и]. В обществе же людей, ж[и]вущих телесной жизн[ью], неизбежно всегда стан[ет] обратное.

[Записная книжка 1909 г. N 2]

[1 июня.] К Н[икто] н[е] в[иноват]. Чертк[ов] приходит к Столыпину и говорит ему о 1000-х повешенных.

Неустр[оев] пишет народную литературу и програм[му] деятельности.

Профессор], священ[ник], губернат[ор]. Воен[ные] судь[и].

Черт[ков] в монастыр[е]. Выходи[т] в мир и упрека[ет] Столыпина.

Неустр[оев] влюблен в Лину.

Статистик не имеет минуты свободной.

Мания величия — в будущем.

Так хоте[л] верить в самоотверж[ение] для народа, ч[то] верит.

Мысли Афан[асьевны]. Му;к[ик] с коровой. Секретари Полицейского У[правления].

Но люди думают так (только) п[отому], ч [то] привыкли понимать под верою веру как нечто воображаемое, (что-нибудь) чудесное, передаваемое им из древности, богопочитанием же ясным и определенным считать в известных местах и с помощью определенных для этого лиц совершаемые действия, обряды, таинства, молитвы. Им кажется, что без чудесного не мож[ет] быть веры определенной и ясн[ой] всем, и без внешних обрядов не мож[ет] б[ыть] ни вер[ы], не мож[ет] б[ыть] тверд[ого] богоп[очитания]. Но это неправда. Вера

Казанская важн[ее] Петрова дни. Сорока [1 неразобр.] копны.

10 Июл[я] 3 в эпигр[аф] к Е[диной] 3[аповеди] и 5 и 9.

Буланже о бабид[ах] и бахаистах.

Буланже sayings of Ramakrishna (изречения Рамакришны).

О соли слишко[м] длинно. Что такое [1 неразобр.)

Selfishness (себялюбие)[1 неразобр.]

Apple (яблоко) [2 неразобр.]

Теософия [1 неразобр.]

Советовал бы практическое как соль [?]

Гигиеническое.

Воспитательное.

Изречен[ия].

Аджемов-фами[лия], преследовавшая меня во сне ночь с 25 на 26 Ноя[бря].

Сергей Макаров паспорт.

[ЗАПИСНАЯ КНИЖКА 1909 г. N 3]

У Саши: Кому отвечать?

Не судить ни на словах, ни в мыслях и потому тем менее заботиться о суждении людей. А то самое обыкновенное — тот, кто весь живет заботой о мнении людей, осуждает почти всех людей, каких знает.

Помоги мне, Господи, ни на словах, ни в мыслях не судить людей, зато и не заботиться об их осуждении обо мне. Саше.

1) Послать письмо польке.

2) Отдать письмо пол[ьке] для Поссе.

Составить книжечку из всего Н[а] К(аждый] Д[ень] о государстве из 16.

Желание блага есть жизнь. Понял, что личность и все её интересы — сон, и желание блага направляется на всё — любовь.

Сон с своими периодами полной бессознательности и полупробуждениями сознания, дающими матерьял для запоминаемых сновидений, и наконец полным пробуждением — совершенное подобие жизни с бессознательными периодами, проявлениями сознания запоминаемыми, всё более и более ясными, и наконец смертью, полным пробуждением. Хотелось бы сказать, что жизнь до рождения, мож[ет] быть, была такая же, что тот характер, к[оторый] я вношу в жизнь, есть плод прежних пробуждений, и что такая же будет будущая жизнь, хотелось бы сказать это, но не имею права, п[отому] ч[то] я вне времени не могу мыслить. Для истинной же жизни времени нет; она только представляется мне во времени. Одно могу сказать: то, что она есть, и смерть не только не уничтожает, но только больше раскрывает ее. Сказать же, что было до жизни и будет после смерти, значило бы прием мысли, свойственный только в этой жизни, употреблять для объяснения других, неизвестных мне форм жизни.

Главная причина непонимания жизни после смерти это невозможность представить себе жизнь вне пространства, вещества, времени и движения. Мы можем только сознавать ее, но не можем представить.

К Зап[искам] Лакея. Говорят о земле. Старик всё время молчит и начинает говорить только, когда его вызвали.

Вальс, считающийся мои[м], не мой. Я давно солгал, выдав Зыбинский вальс за свой, и потом уже без стыда не мог признаться.

Необыкновенно странное, тоскливое состояние. Не мог заснуть 2 часа.

Нет такого Б[ога], к[оторый] мог бы исполнять наши требования, есть только такой, требования к[оторого]мы должны исполнять.

Не то, чего я хочу, а то, чего Ты хоч[ешь]. Перед Богом хочу жить с Тоб[ою], не для себя, а для Тебя.

Хочу жить не для себя, не для людей, а для Б[ога].

(Дальнейшее, кончая словами: доступное человеку сознание перенесено в Дневник 11 ноября (см. стр. 170).) Вся тайна в том, ч[то] есть нечто не переходящее, соединенное с времен[ем] и пространством — нечто это сознание.

Сравнен[ие] с человеком. Книга буддиста.

Нечто неподвижное, соединенное с подвижным — сознание.

Сознан[ие] созна[ния] есть любовь.

Мне кажется, что сознание началось при рождении, но это неверно: началось соединение неподвижного сознания с известным подвижным, отделенным пространством предметов, но сознание вне времени и пото[му] не могло начаться, так же, как не началась река, когда на ней поставили мельницу. Началась мельница. И потому дело жизни уйти в сознание, самое глубокое, доступное человеку сознание.

Л. Об чем же ревешь? ведь няня простила.

Об том и реву, что няня добрая, а я дрянной.

Оштрафовали такую газету, запретили такую книгу, выслали такого человека за то, что газета, книга, человек говорили не то, что нам приятно, указывали на наши ошибки. Существует сложная, большая, дорого стоющая организация, занятая только тем, чтобы ни нам, ни наши[м] сотрудникам [не знать] того, как отражается на людях наша деятельность. Ведь это ужасно. Il n'y a pas de pires sourds que ceux qui ne veulent pas entendre[Нет более безнадежных глухих, чем те, которые не хотят слышать. ]. И нет более безнадежных, погибших в своей безнравственности людей, как те, к[отор]ые не хотят знать своих ошибок, пороков, преступлений.

Как ни грубы, жестоки, бесчеловечны, именно бесчеловечны, зверообразны те ужасные дела, к[оторые] годами совершаются теми несчастными людьми, к[оторые] считают себя теперь правителями рус[ского] народа, все эти изгнания, те заточения, те побоища в переполненных, убивающи[х] людей тюрьм[ах], всё это можно еще объяснить желание[м] удержаться на тех положениях цар[я], министров, разных архие[реев], губернато[ро]в, всяких генералов и др., тех несчастных, порочных людей, к[оторые] занимают эти места и в своем заблуждении считают это положение для себя хорошим. Всё это можно еще объяснить. Но как объяснить то, что люди, делающие дела, касающиеся жизни десятков милионов людей, не хотят знать того, как отражается на эти милионы их деятельность, и старательно задержива[ют], прекращают, уничтожают всё то, что може[т] открыть им глаза в их заблуждениях. Такие люди безнадежны и сами готовят себе неизбежную погибель.