Мимоходом - Дмитрий Борисович Осипов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поезд остановился, профессор поглядел в окно и сказал: «Варшава. До Берлина осталось 574 километра. Предлагаю выйти на платформу и вздохнуть польский воздух.»
Как только Остап с профессором оказались на платформе их окружили поляки, одни интересовались, что москали продают, другие предлагали что-нибудь купить. Они были надоедливы, и профессор предложил вернуться в купе.
– Нация – купи-продай! – сказал с раздражением профессор, усаживаясь на своё место.
– Немцы лучше? – спросил Остап.
– Немцы лучше, но только не те с кем мы с Вами встретимся. Основная часть Германии поражена шизофренией, источником которой является Гитлер. Только полный идиот не понимает к чему этот маньяк ведет немцев. Я был поражен тем, что он умудрился заразить умнейших людей Германии – учёных. Физиология мозга заменена на евгенику, от которой за версту пахнет расизмом. Люди первого сорта, второго – это ужасно! Кстати, Остап Ибрагимович, им отведено и место славянам – они недочеловеки.
По признакам внешности Вы еврей, так вот по Гитлеру – вы вообще ошибка природы, и Вы, как и ваши этнические сестры и братья лишние на Земле. Вероятно, в скором времени они начнут просто уничтожать недочеловеков. Остаётся за малым, – найти дешевый способ избавления от «человеческого хлама». И, как только Гитлер выбросив руку в приветствии к своему народу, крикнет: «На ножи!» Большинство немцев этот призыв претворят в жизнь.
– Внешность обманчива, профессор. У меня не еврейские, а турецкие корни, папа был турком. – пояснил Остап.
– Турок? Ну – ну. – произнес профессор, внимательно разглядывая Остапа.
В канцелярии посольства СССР, Остап отдал все пакеты, опечатанные сургучными оттисками, когда уже собрался уходить, то секретарь канцелярии – блондинка довольно высокого роста, неопределенного возраста, спросила Остапа: «Хотите, я покажу Вам Берлин?»
– Большое спасибо, но, я спешу возвратиться в Москву. Еще есть неотложные поручения. – ответил Бендер.
Он не лгал, действительно у него в кармане лежал билет до Москвы. Хотя, в рамках командировки, он мог остаться в Берлине на три дня, но стремлению увидеть как можно скорее Надю были сильнее его любознательности. До поезда оставалось три часа.
Разговорник, подаренный Корейко, пригодился. У Остапа оказались хорошие способности к иностранным языкам. Общение в камере хранения Центрального Берлинского вокзала сложностей не вызвало. Положив квитанцию в нагрудный карман Бендер, отправился на перрон. Целый час он толкался по перрону, ожидая подачу поезда «Берлин-Москва».
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
На каждый болт с хитрой левой резьбой, всегда найдется хитрый ключ
Поезд «Берлин – Москва» прибыл на Белорусский вокзал точно по расписанию. Посмотрев на часы, Остап решил сразу отправиться в общежитие мединститута, в котором жила Надя. Нади в общежитии не оказалось.
– Наверное с ухажером в кино. – сделала предположение одна из девушек, проживающая в комнате вместе с Надеждой.
– В читальном зале, к зачёту готовится. – предположила другая.
Разделив букет цветов на две части, Остап раздал их девушкам.
– Спасибо! А где читальный зал?
В читальном зале Надежды не оказалось, очередной букет, был подарен проходящей женщине с ребенком.
Двигаясь по Арбату, Остап непроизвольно бросал взгляды по окнам и витринам многочисленных магазинов и кафе. В одном из окон он увидел Надю. Она сидела за столиком, перед ней стояла креманка, наполненная мороженым, напротив сидел мужчина, его лица Остап не видел, так как он сидел спиной к окну. Остап бросился в кафе-мороженное. Когда он уже хотел пройти в зал, он разглядел мужчину, с которым сидела Надежда. Это был Корейко. Он быстро выскочил на улицу. Желание подсмотреть пересилило осторожность, подойдя к окну, он стал наблюдать. Он видел, как Корейко встал из-за стола, нагнулся перед Надей, которая поцеловала Корейко в щеку, а потом её губы соединились с губами Корейко в долгом поцелуе.
«Галочка работает на Селиванова» – вспомнил фразу Корейко Остап, то, что Надя работает на Корейку, у Остапа сомнений не вызывало.
Ненависть Бендера к Корейко росла, и этой ненависти предела не было.
Через неделю Корейко пригласил Остапа на встречу. На этот раз адрес конспиративной квартиры был другой. Дверь в квартиру была открыта, толкнув, её Остап прошел через прихожую в зал. За столом, заваленным закусками сидел Корейко. Он был пьян.
– Сын турецкого поданного! Собственной персоной. Выпьешь?
Остап не отказался, взяв рюмку с коньяком, спросил:
– За что пьем?
– За моё повышении! Капитана государственной безопасности и начальника отдела. – ответил Корейко. Он даже не пытался чокнуться с рюмкой в руках Остапа.
Одним залпом опорожнив рюмку, Корейко сказал:
– Наша партия ценит талантливых людей, а я талантлив.
– Александр Иванович, а можно Вам задать один вопрос? – спросил Остап.
– Валяй!
– Как Вы оказались в органах государственной безопасности?
– По партийному набору! – ответил Александр Иванович.
– Так Вы и коммунист? – удивлению Остапа не было предела.
– Остапчик! Я вступил в ряды Всесоюзной коммунистической партии большевиков еще тогда, когда, недоедая, недосыпая, проливая реки пота, строил Великую магистраль, соединившую Европу с Азией!
Пробежавшую усмешку Остапа Корейко не заметил, так был сильно пьян.
– Ясно. – сказал Остап и спросил, – Вы меня пригласили отметить Ваше повышение?
– Повышение – это само собой. Послезавтра тебе предстоит долгое путешествие, на самолете до Парижа, поездом до Марселя, а затем на белом теплоходе через Атлантический океан в Бразилиа, наши соратники из Бразилии ждут наших инструкций. Так, что бери портфель, его оставишь на Центральном железнодорожном вокзале Рио, квитанцию приобщишь к докладной. Подарок от меня – португальский разговорник. Свободен! – Корейко взмахнул рукой, затем сложив обе руки на крышке стола, гремя тарелками и опрокинув бутылку с недопитым коньяком, положил на руки свою голову и заснул.
Ночью перед командировкой Остап не мог заснуть. Ненависть к Корейко переполняла его. Все варианты избавления от Корейко, которые приходили в голову Бендера имели уязвимые места.
Под утро его осенило, перед ним на столе оказалась стопка белой бумаги, автоматическая ручка, подаренная Галочкой в период их любви и конверт. Первым делом он заполнил строки конверта, где ровным почерком вывел: «Москва, Лубянка. Народному комиссару внутренних дел товарищу Ежову Н. И.»
«Полагаю, что Адам Казимирович простит меня!» – подумал Остап, перо побежало по чистому листу бумаги: « Товарищ Народный комиссар! Проходя возле здания НКВД, я случайно встретил Корейко Александра Ивановича. Каково было моё удивление, когда я на нём увидел форму сотрудника государственной безопасности. Дело в том, что я его знаю, как врага советской власти, вора и мошенника. Корейко тоже меня узнал, он приблизился ко мне, и взяв меня за воротник рубашки сказал: «Вякнешь падла, убью! Я на одной ноге с Ягодой. Раздавим, как клопа вонючего. В этот же вечер меня пытались убить. Я покинул Москву. Это письмо Вы получите только после моей смерти, я его
