Сердце мертвого мира - Айя Субботина

  Тут она сделала паузу, внимательно посмотрела то на одного, то на другого. Девушку, как успел заметить Арэн, Миэ нарочно игнорировала, и у Бьёри, когда она решалась посмотреть на таремку, во взгляде тоже читалась взаимная неприязнь. Ну и пусть, подумал он и мысленно пожал плечами. Главное, чтоб не сцепились.

  - И про тех, в темных мантиях, - заговорила Миэ, - думаю, то румийцы.

  - Черные волшебники?! - Северянка осенила себя охранным знаком богини Виры и забралась на кровать с ногами. Она боялась и не скрывала свой страх.

  Арэн только теперь заметил, что к груди она прижимала что-то длинное, завернутое в расшитый позолотой сафьян. Узнавать, что в нем хранилось, времени не было.

  Раш в ответ на слова Миэ, только рассмеялся. Арэну пришлось несколько раз прикрикнуть на него, прежде чем тот угомонился. Но когда заговорил, в голосе то и дело слышалась насмешка.

  - Может, скажешь тогда, как их занесло в такую глухомань, а? Через весь Артум прошли и никто не заметил темных волшебников, никого куча уродцев не заставила подумать плохое. Ну идут себе и идут, прокаженные, помолиться айсбергам, видать, о чудесном исцелении.

  - Я тоже видел человека в темной одежде, - осадил его Арэн. И рассказал все, что помнил о волшебстве, и о том, как оно убило шамаи. - Сразу не сказал, думал, привиделось мне, мало ли что. Только тот высокий был, прямой. Не похож на кривого уродца-румийца. Все, как те трое рассказывали.

  - Кто угодно может натянуть на себя черный балахон, зловещим голосом молоть какую-то непонятную чушь - и его тут же примут за румийца, - продолжал сомневаться Раш. - Проще всего обмануть в том, чего все бояться. А подумать на того, кто под самым носом может быть - так никому и в голову не придет. Ладно северяне, но вы то, вроде, с головой в ладах.

  Миэ сжала губы так сильно, что те побелели от натуги. Но Арэн склонялся к предположению Раша. Быть может и вправду кто глаза отводит, в надежде, что пока злодеев будут искать в другой стороне, выйдет и дальше творить новые беды? И тогда выходило, что всякий мог стать зачинщиком несчастий, которые свалились на голову северянам.

  - Одного не пойму - для чего все? - Вслух сказал он, оставив свои домыслы при себе. - В Артуме нет ничего ценного, земля тощая, снег да ненастье весь год почти.

  - Золото, - тут же подсказал Раш. - Когда мы с девчонкой той ехали в столицу, несколько раз натыкались на логова браконьеров. Есть в Северных землях железо и золото. Если в достатке и того, и другого - тогда видать, откуда ноги растут. Северяне сами его не спешат трогать, дураки бестолковые, а тому, что быстрее соображает, это наседка с охотой станет нести золотые яйца. Только знай успевай кошелки подставлять. Только пока северяне тут - лежать сокровищу нетронутым.

  После этих его слов даже Миэ перестала злиться. Ее лоб переложили морщины; она даже взялась грызть ногти, что делала только если очень волновалась и не могла сосредоточиться. Оба мужчины не сговариваясь, помалкивали. Бьёри сунула сверток под подушку, тихонько натянула одеяло чуть не до самого носа, смотрела только на дасирийца и молчаливо ждала его указаний. Сейчас Арэну было не до того, но, чтобы хоть как-то успокоить северянку, памятуя о ее положении, он какое как улыбнулся.

  - Нужно сказать об этом Берну, - наконец, сказала Миэ. И плечами пожала, мол, извините, ничего пока придумать не могу.

  На ее лице читалась усталость, обреченность. Уж лучше бы злилась, чем так, подумал Арэн, а вслух ответил:

  - Нам нужно ехать с ним в Сьёрг, в дороге все расскажем.

  Молчание обоих дасириец принял за согласие. Но от его взгляда не утаилось, как таремка и карманник пересматриваются, будто решают, кому говорить то, что ему не придется по вкусу. Арэн решил эту задачу за них. Он был зол: плечи болели, одно горело огнем, другое стало приманкой для невидимого палача, и тот вспарывал кожу ржавым прутом. Поэтому сил на осторожности почти не осталось. Но и таремка, и карманник, спешно покинули его комнату, не дав ему времени на последний вопрос.

  - Что еще? - Он осторожно присел на постель, поблагодарил девушку за вовремя подложенную подушку, на которую тут же оперся боком. Вот так, самое время дать отдых костям, хоть сколько-то. - Идите, собирайте. Все, что есть.

  Когда в комнате остались только он и Бьёри, дасириец прикрыл глаза. Он слышал, как северянка встала с постели, суетливо забегала по комнате, зашуршала вещами. "Не забыть бы потом спросить с обоих, что у Дюрана увели, - подумал Арэн, - и проучить. А то, неровен час, до удавки доведут".

  - Это тебе передали, господин мой, - потихоньку сказала девушка, и откинула подушку, под которой все это время лежал тот самый сверток, о котором Арэн успел позабыть. - От хозяина Харрога, дар будто бы.

  Дасириец нахмурился. Даров он не любил, тем более за то, что делал по велению сердца. Наверняка Берн решил поблагодарить, за битву, пришла в голову мысль. Сделалось паршиво от того, что он сам, несмотря ни на что, прошел через все напасти не запросто так. Письма, будь они неладны, и даденное обещание - вот, что вело его. И хоть для бегства никто не чинил преград, Арэн даже самому себе не смог бы с уверенностью сказать, что дело не повернулось бы иначе, не будь он связан клятвой.

  Превозмогая боль, он откинул края мягкой кожи.

  Меч. Лезвие, в три локтя длиной, широкое у рукояти и узкое к концу, словно пика. Черная сталь, украшенная рунами и вензелями. В незатейливой рукояти с продолговатой гардой - плохо ограненный камень, размером с кулак, весь в красных жилах. Арэну показалась, что камень пульсирует, а борозды то и дело меняют форму, струясь жидким пламенем. Будто сердце каменного гиганта, подумалось ему.

  В такт камню, металл клинка отзывался багряными переливами, словно вдыхал и выдыхал.

  - Хороший меч. - Арэн приловчился, перехватил рукоять двумя руками, и тут же уронил обратна на сафьян. Несмотря на малый размер гарды, меч был хорошо сбалансирован. Арэн удивился, что такой мелкий камень так хорошо уравновешивал весь клинок.

  Сделать бы хоть пару выпадов, почувствовать, как лезвие отзовется, подумал дасириец. Он не привык обращаться с двуручными клинками, в бою полагаясь на более резвый короткий клинок и верный щит. Но на Севере, судя по тому оружию, которое лелеяли воины, к мелким клинкам питали неприязнь.

  - Огненная звезда, - шепнула Бьёри. Она, как зачарованная, глядела на камень и блики алого отражались на ее лице. - Господин мог, хозяин Харрога сделал тебе щедрый дар.

  Миэ

  Сани были битком набиты северянками: прислуга, жены стражников. Личные помощницы Сарие ехали отдельно, вместе с госпожой. Миэ же оставалось довольствоваться тем, чем есть. Она осторожно, так, чтобы никого не обидеть, прикрыла нос воротом накидки: запахи давно немытых волос, засаленных вещей и насквозь провонявших кухней тел, будоражили желудок. Хорошо еще, что поела вдоволь на пиру, размышляла таремка, разглядывая дорогу. Теперь только богам ведомо, когда случиться поесть, а если и случиться - сможет ли она без отвращения запихнуть в себя хоть кусок. В доме отца все кухарки носили белые передники, которые меняли ровно перед тем, как готовить завра, обед и ужин. А еще непременно чепцы. Глядя на тех, с кем делила сани, Миэ начинала сомневаться, хватает ли им ума помыть руки пере тем, как переходить мясного к сдобе. Впрочем, задумываться об этом не стала, чтобы не разбередить нутро.