Теннисные мячики небес - Стивен Фрай

— Ради бога, простите меня. Чрезвычайно рад вас видеть. Я Саймон Коттер.

Альберт встал и протянул через стол руку.

— Нет-нет. Уж лучше я к вам подойду. Мы тут особого значения столам не придаем. Столы хороши для компьютеров и телефонов, но разговаривать через стол неудобно.

Они обменялись рукопожатием, и Саймон провел Альберта в угол кабинета.

— Ну вот. — Саймон уселся в кресло, а Альберту указал на диван. — Я уже писал вам, как мне понравилась работа, сделанная вами для компании вашего отца. Блестяще. Едва не сказал «для любителя», однако все мы любители в этой игре, а ваша работа, я думаю, блестяща по любым меркам.

— В конце концов, по-французски «любитель» то же самое, что «любовник», — смущаясь, сказал Альберт. — А моя работа в значительной мере была делом любви.

— Браво! Чего я не написал, так это того, что, на мой взгляд, «Кафе Этичность» — это одно из величайших достижений последних лет. Ваш отец, должно быть, замечательный человек.

Альберт просиял.

— Да, это на самом деле так! Он раньше работал в Сити, на товарной бирже, занимался фьючерсами на чай и кофе, но однажды поехал в Африку, увидел, как там живут люди, и это полностью изменило его взгляды. Теперь он говорит, что главное — не будущее кофе, а будущее людей.

— Будущее людей, да… превосходно. Будущее людей. А интересно, что он думает о возможности вашего прихода к нам?

— Ну, поскольку наш сайт пользуется успехом, он, скорее всего, надеется, что после университета я… — Альберт не закончил фразу и взглянул на Коттера. Коттер сочувственно подсказал:

— Он думает, что после университета вы присоединитесь к нему, так? И станете заниматься сетевой стороной дела.

Альберт кивнул:

— И мама…

Саймон прижал ладонью начавшее непроизвольно подпрыгивать колено.

— Ваша мама, — легко сказал он, — она ведь знаменитость — профессор Фендеман, не так ли? Я читал ее книги.

— Думаю, она опасается, что я не получу диплома.

— Естественно. Как и любая мать. Вы собираетесь поступить в Оксфорд — как скромно с вашей стороны, что вы его не упомянули, — поступить туда, насколько я знаю, в следующем октябре. В какой колледж?

— Сент-Марк.

— Почему именно в него?

— Мама всегда твердила, что он самый лучший.

— Угу… Сент-Марк — это тот, в котором находится прославленный Двор Маддстоуна, не так ли?

— По-моему, да.

— Занятное, сколько я помню, место.

— Мама хочет, чтобы я поступил именно туда. Боится, что я останусь без образования.

— Думаю, она абсолютно права, — сказал Коттер. — Я с нею полностью согласен.

На лице Альберта отразилось такое разочарование, что жалко было смотреть.

— А…

— Но, — продолжал Коттер, — мне неприятна мысль о том, что я останусь без вас. До октября еще около десяти месяцев. Почему бы нам с вами не заключить соглашение? Присоединяйтесь к нам, и если через десять месяцев вы с родителями по-прежнему будете считать Оксфорд хорошей идеей, вы туда и отправитесь. Когда же вы выйдете из него — в шапочке и мантии, со специальностью и дипломом, — мы все еще будем здесь. В конце концов, вы могли бы работать у нас во время каникул, и если дело у вас пойдет хорошо — а я думаю, что так оно и будет, — мы, возможно, выплатим вам аванс — стипендию, если угодно. Собственно говоря, мы как раз сейчас подумываем о том, чтобы учредить в Оксфорде кафедру информационных технологий, так что университет, я полагаю, благожелательно отнесется к любому нашему предложению. Подобно всем старинным и достопочтенным учреждениям Англии, Оксфорд, едва лишь в воздухе запахнет деньгами, способен совершить кувырок назад, да и вообще какой угодно кульбит. Как вам такая идея?

— Мне… мне… — Альберт беспомощно искал нужное слово. — По мне, так идея блестящая.

— Тогда я попрошу наш юридический отдел составить проект контракта. Я, если вы ничего не имеете против, предпочитаю все делать быстро. Будем считать, что контракт доставят вам сегодня в пять часов вечера. Ваши родители, разумеется, захотят показать его своему адвокату. Буду рад, если к пятнице вы уже примете решение. Ваш визит ко мне должен быть полностью продуманным поступком.

Альберт взглянул поверх головы Коттера. Проектор отбрасывал на стену кабинета надпись: «Полностью продуманные поступки».

— А, вы заметили. Мой девиз. Вы увидите его повсюду. На наших экранных заставках, на писчей бумаге. — Коттер встал, и Альберт тоже мгновенно вскочил на ноги.

— Мистер Коттер, я и не знаю, что сказать.

— Просто Саймон. Мы здесь обходимся без формальностей. Ни официальных костюмов, ни «мистеров». — Коттер, провожая Альберта к дверям, приобнял его за плечи. — И кстати, вы обнаружите, что кофе и чай у нас только от «Кафе Этичность». А теперь прошу меня простить. Я увяз в переговорах относительно приобретения газеты. Вы даже не представляете, до чего сложен этот процесс.

— Правда? А я покупаю их каждый день, — сказал, дивясь собственной наглости, Альберт. — Просто протягиваю деньги человеку в киоске и… voila!

— Ха. — Коттер игриво ущипнул Альберта за руку. — Ко всему прочему, еще и чувство юмора!

«Как он похож на мать, — думал Коттер. — Как он до нелепого похож на мать!»

— Хотел бы я, чтобы это было так просто, — добавил он. — А то я уже почти жалею всех Мердоков [73] нашего мира. И газета-то не из самых ходких, всего-навсего старушка «ЛИП», но тем не менее правила…

— «ЛИП»?

— «Лондон ивнинг пресс». Основана еще до вашего рождения. И все же самое время, чтобы у «Стандард» появилась соперница, вам не кажется? Как знать, может быть, у вас будет там своя колонка. Кстати, если примете решение еще до пятницы, позвоните.

Шагая по мосту Ватерлоо к ресторану, в котором поджидали его Гордон с Порцией, Альберт то и дело оглядывался на только что покинутую им высоченную стеклянную башню. Он не был ни суеверен, ни религиозен и все же не мог не гадать, какая сила или божество послали ему столь невероятную удачу. Как и у всех семнадцатилетних юношей, чувство вины в нем было сильнее чувства гордости, так что обычно он ждал от судьбы скорее кар, чем наград. Четыре с половиной года назад, во время бармицвы, он мысленно скрестил пальцы и в продолжение всей церемонии предавался скабрезным, святотатственным мыслям. И несколько недель потом ожидал, что Бог поквитается с ним. Но ничего не дождался. Бог выразил свой гнев, послав ему хороших друзей, крепкое здоровье и добрых родителей. А в довершение всего ему теперь предстояло стать фаворитом при дворе короля Коттера.

По каменной лестнице ресторана «Кристофер» он взлетел, перескакивая через две ступеньки сразу. Порция и Гордон, нервно прихлебывавшие за своим столиком минеральную воду, его появления не заметили. Альберт остановил проходившего мимо официанта и улыбнулся ему во весь рот.

— Вы не могли бы принести вон на тот столик бутылку шампанского? Лучшее, какое у вас найдется.

— Разумеется, сэр. — Официант поклонился и убежал.

— Милый! — Порция поманила сына. — Ну как? Как все прошло?

— Ух, чтоб меня! Не знаю, с чего и начать.

Ощущая себя до нелепости взрослым, Альберт уселся за столик и рассказал родителям о планах Саймона Коттера.

— Как видите, лучшего мне не найти ни на земле, ни на небе, — завершил он свой рассказ. — Блестяще, а?

К столику приблизился с ведерком льда и бутылкой «Кристаль» [74] официант.

Гордон, хмуро вглядывавшийся в столовые приборы, словно стараясь уловить в задыхающемся рассказе Альберта некий намек на подвох, поднял на официанта глаза.

— Это зачем? Я шампанского не заказывал.

— Э-э, пап, это я его заказал. Деньги верну тебе в самом скором времени, обещаю.

Порция сжала руку Альберта.

— И правильно сделал, — сказала она, с тревогой посматривая на Гордона. — Нам безусловно есть что отметить, верно, дорогой?

Альберт, уловив в ее голосе просящую нотку, наклонился к отцу, чтобы поддержать мать.

— Пап, я понимаю, все происходит слишком быстро, но ведь это же великолепно, как по-твоему? Я хочу сказать, что в любом случае ничего не теряю.

Гордон вдруг улыбнулся и потрепал сына по плечу.

— Конечно, великолепно, Альби. Просто годы, проведенные в Сити, научили меня осторожности, только и всего. Уверен, все будет хорошо. Я горжусь тобой. Честно.

— Он сказал… — Альберт чуть покраснел, — сказал, что считает тебя замечательным человеком, пап.

— Да? Неужели? Ну что же, он и сам человек замечательный.

— Ты знаешь, он сейчас покупает газету, «Лондон ивнинг пресс».

— Ты уверен? Об этом нигде не писали.

— Абсолютно. Он сказал, что дело это сложное, но пора бы «Стандард» получить конкурента. И еще он учреждает в Оксфорде кафедру.

— Это все ладно, — вмешалась Порция, — но ты мне лучше скажи, что он за человек? Снял он хоть раз свои солнечные очки? Тебе не показалось, что он еврей? На фотографиях он выглядит очень смуглым и симпатичным. Как по-твоему, он красит волосы?