Утерянные победы Красной Армии - Артем Ивановский

10 марта начался очередной, пятый по счету общий штурм Идрицы. Артиллерийская канонада, не стихая, гремела целую неделю. Волна за волной войска 1-го и 2-го Прибалтийского фронтов шли в атаки. Результатом стали, как выразился С.М. Штеменко, «две вмятины» в немецкой обороне. Одна в 25, другая в 20 километрах по фронту и по 7–9 километров в глубину. Немцы на этих участках предприняли тактический отход на заранее подготовленные позиции. К исходу седьмого дня штурма наши войска были измотаны, истекли кровью и остановились. Даже маршал Тимошенко, в свое время проделавший нечто подобное на линии Маннергейма, признал, что дальнейшие атаки бесперспективны, и распорядился прекратить наступление. Только Ленинградский фронт был избавлен от этой мясорубки: в его отношении в инструкциях Ставки ничего не говорилось, поэтому Л.А. Говоров воспользовался передышкой для перегруппировки своих войск и проведения более тщательной разведки обороны противника. Боевые действия на Нарвском перешейке с обеихсторон велись небольшими по численности танковыми и пехотными подразделениями.

Утром 18 марта маршал Тимошенко во второй раз созвал совещание командующих фронтами, членов Военных советов и начальников штабов. Все собравшиеся генералы считали, что продолжать наступление нет смысла. Вот только как доложить об этом в Москву?

По воспоминаниям С.М. Штеменко, более двух часов он совместно с начальником штаба 1-го Прибалтийского фронта В.В. Курасовым и 2-го Прибалтийского Л.M. Сандаловым работал над составлением доклада Сталину. В первой части этого документа кратко описывался ход провалившейся операции и подробно излагались причины неудачи. Далее у Верховного Главнокомандующего испрашивался 30-дневный срок на подготовку новой наступательной операции на идрицком направлении, а также содержались просьбы пополнить войска людьми и техникой, фронтовые арсеналы — большим количеством боеприпасов. Вторая часть доклада сглаживала неблагоприятное впечатление. Внимание Сталина обращалось на то, что, по данным разведки, противник перебросил с Нарвского перешейка для усиления своей идрицкой группировки 24-ю пехотную, 28-ю легкую и 12-ю танковую дивизии. Таким способом Верховному был сделан намек на возможность принятия более оптимального решения. Немцы серьезно ослабили направление на Нарву, тем самым создав благоприятные условия для наступления войск Ленинградского фронта. В итоге Сталин разрешил отложить новый штурм Идрицы до апреля.

Надо сказать, генерал Л.А. Говоров к тому времени сумел добиться некоторых тактических успехов. Понимая, что оборона противника подготовлена основательно, он решил отказаться от метода лобовых штурмов. Говоров изматывал немцев постоянными беспокоящими действиями, пробуя на прочность их позиции на многих участках. Такая тактика принесла свои плоды. Войска Ленинградского фронта захватили плацдарм южнее Нарвы, очень удобный для развития широкомасштабного наступления. Был разработан весьма заманчивый оперативный план. Говоров предлагал нанести с плацдарма удар в тыл немецким войскам, сосредоточенным на левом берегу реки Нарва. При этом в мешок попадали эсэсовские дивизии «Нордланд», «Фельдхернхолле» и 61-я пехотная дивизия вермахта. Ставка санкционировала проведение наступательной операции южнее Нарвы.

18 марта в 7 часов утра на позиции немецкой 61-й пехотной дивизии обрушился огненный вал. После мощной артиллерийской подготовки наши войска перешли в наступление с плацдарма и сразу прорвали оборону противника. Немецкое командование хорошо осознавало опасность. На участок прорыва, в район деревни Лембиту, были немедленно выдвинуты резервные части, поддержанные батальоном тяжелых танков и штурмовой авиацией. Немцы удачно контратаковали и к исходу дня практически восстановили положение.

19 марта советские войска повторили атаку. Пехотинцы полковника Венглера вновь были сбиты с занимаемых позиций. Затем последовала немецкая контратака. Таким образом, надежды генерала Говорова на совершение глубокого прорыва не оправдались. До 22 марта вокруг плацдарма шла ожесточенная, кровопролитная борьба. Развить наступление войска Ленинградского фронта не смогли. Но и попытки немцев сбросить их с правого берега Нарвы закончились провалом. Ценный плацдарм был удержан. В дальнейшем он доставил немцам немало хлопот.

Апрельское наступление 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов снова оказалось малорезультативным. Как и в марте, советские войска незначительно вклинились в оборону противника. Ни задачу по глубокому прорыву, ни задачу разгрома группы армий «Север» решить не удалось.

Фронты продвинулись вперед всего на 18–20 километров. Столь же неудачно развивалось и наступление Ленинградского фронта на Псков. Более того, немцы воспользовались тем, что главные силы войск Говорова были переброшены от Нарвы на юг. На Нарвский перешеек со специальным заданием прибыл элитный танковый полк «Великая Германия», которым командовал неоднократно упоминавшийся в сводках Верховного командования вермахта полковник Гиацинт граф фон Штрахвиц. Фельдмаршал Модель лично поставил перед ним задачу ликвидировать злополучный русский плацдарм.

В ходе мартовских боев немцам удалось сохранить в своих руках имевший ключевое значение пункт 33,7, который они называли «ботинком». Этот «ботинок» глубоко врезался на территорию плацдарма, разделяя ее надвое — на «восточный» и «западный» мешки [так в немецких оперативных документах. — Авт.]. То есть немцы имели возможность разгромить советские войска по частям. 6 апреля 1944 года полк «Великая Германия» с приданными танковыми и пехотными частями провел успешную операцию по уничтожению «восточного мешка». 19 апреля полковник Штрахвиц попытался завершить ликвидацию русского плацдарма. Но намерения немцев были очевидны, поэтому наши войска ожидали их наступления и хорошо подготовились к его отражению. Жестокий бой продолжался в течение всего дня до самых сумерек. Немцы были отброшены с большими потерями. Солдаты генерала Говорова вновь удержали плацдарм. В дальнейшем никаких активных действий на этом участке немцы не предпринимали.

С наступлением весенней распутицы на фронтах установилось затишье. Таким образом, фельдмаршал Модель сумел остановить советские войска на линии «Пантера» и временно стабилизировать фронт группы армий «Север».

Оперативная пауза длилась здесь до июля 1944 года. Через три месяца советские войска предприняли новое наступление, прорвали наконец линию «Пантера» и вошли в Прибалтику.

Удар в спину

Зададим вопрос: почему нашим войскам в ходе наступления осенью 1943 и зимой 1944 года не удалось разгромить группу армий «Север»? Вот мнение С.М. Штеменко: «В общей форме на него уже отвечено: потому, что на этих направлениях у нас не оказалось тогда достаточно сил. Причины нехватки читателю тоже известны: ведь именно в то время мы концентрировали свои главные усилия на Правобережной Украине с целью решительного поражения очень сильной и активной группы армий «Юг». Кроме того, было решено продолжать наступление Калининского, Западного и Центрального фронтов»[190].

В данном случае ситуация несколько напоминает весеннюю кампанию 1942 года. Тогда в Ставке точно так же решили наступать везде и сразу. Это было ошибкой. Это привело к распылению сил, истощению резервов и не дало никаких практических результатов. И вот осенью 1943 года советское командование повторило эту ошибку. Такова точка зрения одного из наиболее авторитетных наших военачальников.

Существовали и другие причины. Прежде всего, на темпы наступления Красной Армии оказывали серьезное влияние природные условия на театре военных действий. Ленинградская, Новгородская, Псковская области — это обширные леса, незамерзающие болотные хляби, множество озер и рек. Характер такрй местности серьезно ограничивает действия танков и механизированных соединений, возлагая основную тяжесть в боях на плечи пехоты.

Войска привязаны к немногочисленным, очень плохим дорогам. Частые туманы и дожди затрудняют работу артиллерийских и авиационных корректировщиков, что снижает эффективность поддержки наступающих войск огнем артиллерии и с воздуха.

Наконец, С.М. Штеменко подчеркивает еще одно немаловажное обстоятельство. Возможности снабжения советских войск были куда хуже, чем у противника. Это объяснялось тем, что группа армий «Север» имела в своем оперативном тылу, на территории Прибалтики и Восточной Пруссии, развитую сеть железных и автомобильных дорог. Потому и снабжение своих войск немцы осуществляли бесперебойно, в то время как Ленинградский, 1-й и 2-й Прибалтийские фронты ощущали постоянный недостаток боеприпасов и прочих видов снабжения.

Вроде бы с причинами наших неудач все ясно. Однако внимательный историк имеет право задать уточняющие вопросы. Например, в отношении недостатка сил у войск Баграмяна, Попова и Говорова. С.М. Штеменко утверждает, что «с самого начала общая численность группы армий «Север» превышала 700 000 человек, а мы смогли противопоставить ей чуть более миллиона человек». Между тем осенью 1943 года генерал-полковник Линдеман располагал всего двумя армиями — 16-й и 18-й, в составе которых не имелось ни одной танковой дивизии. Эти две армии удерживали фронт длиной более 500 километров, что говорит само за себя. Десять эсэсовских дивизий прибыли для пополнения северной группировки только в начале февраля 1944 года. Кроме того, стремительное наступление Красной Армии на южном и центральном крыле советско-германского фронта заставило Гитлера забрать у Линдемана все резервы. Немецкий командующий мог рассчитывать исключительно на свои наличные силы, разбросанные на широко растянутом фронте. Поэтому справедливости ради следует сказать, что советские войска обладали достаточным перевесом в силах над группой армий «Север». Главной ошибкой немцев в Восточной кампании стала недооценка наших резервов. Это общеизвестно.