Утерянные победы Красной Армии - Артем Ивановский

Однако перспективы открывались куда более широкие. Вспомним, как летом 1941 года немецкие танки на плечах наших отступающих войск ворвались в укрепленные районы на старой границе и тем самым открыли себе путь на Ленинград, Смоленск и Киев. В январе 1944 года наш Ленинградский фронт имел вполне реальную возможность весьма похожим способом с ходу взять Нарву и без боя проскочить северный фас линии «Пантера». Тем более что в тот момент инженерные работы по-настоящему только начинались и никаких серьезных препятствий для советских танков на Нарвском перешейке еще не существовало. Дальше оставалось лишь крушить немецкие тылы, резать коммуникации и линии снабжения. В каком чрезвычайно скверном положении оказалась бы группа армий «Север»! Советские танки могли б двигаться на Ригу и выйти в тыл Псковско-Себежскому укрепленному району, обеспечивая прорыв в Прибалтику войскам Баграмяна и Попова. И не пришлось бы нашей армии аж до февраля 1945 года возиться с группировкой противника в Курляндии. А ведь это существенно улучшило бы исходные условия для проведения Восточно-Прусской и Висло-Одерской наступательных операций.

Нет, у автора вовсе не разыгралось пылкое творческое воображение. Ошибки зимней кампании были советским командованием учтены и исправлены в ходе июльского наступления 1944 года. Вот что писал по этому поводу С.М. Штеменко: «Мы не исключали, что немецко-фашистское командование может уклониться от удара, занесенного над его 16-й армией, и попытается встретить советские войска где-то в глубине. В предвидение такого варианта в 1-й ударной и 54-й армиях заблаговременно были созданы подвижные группы. У Захватаева в подвижную группу вошли один стрелковый полк 85-й дивизии, 16-я танковая бригада и 724-й самоходно-артиллерий-ский полк. У Рогинского подвижная группа составилась из 288-й стрелковой дивизии и 122-й танковой бригады… Подвижные группы немедленно начали преследование противника… Войска получили указание ни в коем случае не приостанавливать преследование противника в ночное время. К полуночи подвижная группа 4-й армии овладела важным узлом дорог Красногородское и не дала возможности арьергардам противника закрепиться на рубеже реки Синяя»[195]. Интересно, смогла бы подвижная группа 54-й армии сбить немцев с рубежа реки Синей, если бы она состояла из батальона мотопехоты и двух десятков танков? И что помешало командованию Ленинградского фронта бросить на отступающего противника пару танковых бригад и полков самоходной артиллерии в январе сорок четвертого?

Наконец, интересно рассмотреть еще одну возможность. Февраль 1944 года. Немцы закрепились на линии «Пантера». Как было сказано выше, Генштаб разработал план, предполагавший распыление сил противника по нескольким направлениям и дробление его обороны. Несомненно, идея эта являлась правильной. Но ее реальное исполнение привело как раз к распылению наших собственных сил. Немцы же сманеврировали своими резервами именно на направлениях главных ударов советских войск.

Между тем существовал иной путь реализации правильной в принципе идеи генштабистов. Путь, который реально вводил немцев в заблуждение и заставлял их не только распылять, но и впустую расходовать свои силы. Линия «Пантера» проходила вдоль рек Нарва и Великая. На них следовало захватить несколько плацдармов. В этом случае немцы оказывались перед необходимостью принятия соответствующих превентивных мер, так как любой из плацдармов мог быть использован советскими войсками в качестве трамплина для совершения глубокого прорыва. Но какой из них? Этот вопрос становился бы для немецкого командования уравнением со многими неизвестными. Вокруг каждого плацдарма пришлось бы сосредоточивать войска и готовить оборону. А ведь такой пассивный путь не сулил ничего хорошего в будущем. Самое лучшее решение — атаковать плацдармы, выбить русских обратно на левый берег. В этом случае наши войска менялись бы с немецкими местами. Уже не наши, а немецкие солдаты гробились бы в лобовых атаках. Вот это и распыляло, и ослабляло бы силы противника. Советские войска, напротив, сохранили бы свои основные силы. Опыт Ленинградского фронта показал, что для захвата плацдарма требовалось намного меньше войск, чем для штурма Идрицы. А немцам волей-неволей приходилось атаковать. Тем более что в феврале реки были скованы льдом и такая рискованная операция, как форсирование, не требовалась. В дальнейшем один из плацдармов мог быть использован для наступления.

В июле 1944 года такое решение было действительно принято. Специально для удара со стрежневского плацдарма на правом берегу реки Великой Ставка сформировала 3-й Прибалтийский фронт. 17 июля с этого плацдарма 1-я ударная и 54-я армии перешли в наступление и успешно прорвали оборону противника. В общем-то ничего не мешало действовать аналогичным образом четырьмя месяцами ранее вместо того, чтобы без толку гробить войска в лобовых штурмах Идрицы и Себежа.

Утерянные возможности разгрома группы армий «Север» зимой 1944 года крайне отрицательно сказались на дальнейших действиях советских войск. Немецкая группировка в Прибалтике продолжала держаться до весны 1945 года, представляя собой головную боль и для Верховного, и для Ставки, и для Генштаба. Сталин постоянно опасался удара в спину со стороны недобитой группы армий «Север». Она отвлекала на себя значительные наши силы, которые могли бы быть задействованы на берлинском направлении. С полным основанием можно утверждать, что угроза удара в спину серьезно сдерживала продвижение советских войск в Польше и Восточной Пруссии и тем самым не менее чем на полгода оттянула окончание войны. Как ни печально, но это факт.

Конечно, о реальности удара в спину можно поспорить. С.М. Штеменко категорически утверждает, что «необходимость уничтожения противника в Прибалтике приобрела к этому времени особую остроту». Наши войска продвинулись далеко на запад, и оставлять противнику стратегический плацдарм в их тылу было недопустимо. Это мнение поддерживают Г.К. Жуков и A.M. Василевский, которые считаются главными военными авторитетами. Но даже они признают, что затянувшиеся боевые действия в Прибалтике заставляли советское командование оглядываться назад и сказались на результатах наступательных операций наших войск в ходе зимне-весенней кампании 1945 года.

Глава 13

С боем взяли мы Варшаву

Летом 1944 года наши войска готовились к окончательному изгнанию немецко-фашистских захватчиков с русской земли. Немцы с отчаянием обреченных цеплялись за каждый километр еще оставшейся в их руках территории. К середине июня советско-германский фронт проходил по линии Нарва — Псков — Витебск — Кричев — Мозырь — Пинск — Броды — Коломыя — Яссы — Дубоссары — Днестровский лиман. На южном участке фронта боевые действия уже велись за чертой государственной границы, на территории Румынии. Обе противоборствующие стороны, используя примерно двухмесячную оперативную паузу, усиленно готовились к летней кампании.

20 мая 1944 года Генеральный штаб завершил разработку плана Белорусской наступательной операции. В оперативные документы Ставки она вошла под кодовым названием «Багратион». Перед войсками ставилась задача полного разгрома группы армий «Центр».

Конфигурация линии фронта в Белоруссии представляла собой огромную, вытянутую к востоку дугу площадью почти 250 тысяч квадратных километров. Она протянулась от Витебска на севере и Пинска на юге до Смоленской и Гомельской областей, нависая над правым крылом 1 — го Украинского фронта. В этой дуге были сосредоточены главные силы группы армий «Центр», в состав которой входили 3-я танковая, 2-я, 4-я и 9-я армии. Советские генштабисты называли этот участок фронта «Белорусским выступом».

Поскольку Белорусский выступ прикрывал дальние подступы к генерал-губернаторству [Польше], и форпосту великогерманского рейха — Восточной Пруссии, немецкое командование стремилось удержать его любой ценой и придавало большое значение созданию в нем мощной, долговременной обороны. Главный оборонительный рубеж проходил по линии Витебск — Орша — Могилев — Рогачев — Бобруйск. Особенно сильно были укреплены районы Витебска и Бобруйска, являвшиеся флангами группы армий «Центр». В оперативной глубине располагались УРы, сооруженные по берегам рек Днепр, Друть и Березина. Крупные города немцы превратили в сильные узлы сопротивления с оборудованными в них долговременными огневыми точками. Специальным приказом Гитлера Витебск, Орша, Могилев, Бобруйск, Борисов и Минск были объявлены «крепостями».

Тем не менее в Генштабе считали, что главный удар, решающий судьбу всей летней кампании, необходимо нанести в Белоруссии. Разработанный оперативный план был основан на идее прорыва обороны противника на флангах, развития наступления по сходящимся направлениям и овладения Минском. Тем самым авторы плана рассчитывали замкнуть кольцо вокруг 38 немецких дивизий первого эшелона, сосредоточенных восточнее столицы Белоруссии. Это ставило группу армий «Центр» на грань фактического уничтожения. Более того, успешное выполнение замысла операции «Багратион» позволяло решить целый ряд других, не менее важных в стратегическом отношении задач.