Сказания Дарины. Книга первая. - Галина Маслова

Ясно. Прошло минут двадцать. Надеюсь, это не решающе много. Я тоже глянула в окно: паллисадник пестрел цветами, над которыми кружили пчелы, бабочки и трутни.

Пора к Лее.

Лучик, подчиняясь моей воле, метнулся к двери в соседнюю комнату, мягко просочился сквозь дерево и застыл в положенном сантиметре от ее поверхности.

Без сомнения, это была маленькая лаборатория, которой могла бы позавидовать любая из известных мне доныне. Стены уставлены сложными компьютерными блоками, где-то что-то перетекало за стеклянными перегородками, где-то что-то бурлило и парило, где-то конденсировалось в жидкость, которая опадала каплями, на лету превращающимися в лед.

Стена, граничащая с моей комнатой представляла из себя массу мониторов, на каждом из которых то мигали какие-то графики, то неслись бесперебойной чередой какие-то цифры, то высвечивались голограммы, то летели строки кривых.

Я присмотрелась. Ага. Ритм сердца, селезенки, печени. Главные нервные узлы. А вот тут главные разветвления артерий. А вот и венозные сплетения. Объем кислорода в легких. Таак... и куда ведут "енти" проводки?

Прошла лучиком вдоль изоляции, разделив его на части.

Ах, вот как весело! К моей кроватке!

Ну и хороша же я в таком виде! Ни дать, ни взять труп трупом.

Я вернула лучик тем же путем в комнату, где лежала.

Теперь он скользнул под кровать.

Так я и думала! Креногравитационнаая плита!

Ай, да молодцы! Ай, да умники! И Хто ж вы такие-то, а?

Ладно. Потом разберусь. Теперь бы только выбраться отсюда.

Лучик скользнул снова в коридор, проплыл сначала вправо, исследуя чужие пустые комнаты, потом влево. Входная дверь была в конце коридора слева. Я выглянула за нее.

Аккуратный сельский или, может быть даже, дачный домик, с постриженными вокруг него газончиками, цветочными клумбочками, дорожками, выложенными подбеленными камешками, каменная мозаика вокруг фонтанчика, ворота с калиткой, фонарь. Под фонарем надпись: Астральщиков 5, и полукругом мелкими буквами: ОАО 'Индивид'.

Лучик вернулся внутрь дома.

Что-то я тут мельком видела. Что-то важное.

Осмотрелась.

Стены обиты темным деревом. Слева от двери прямое зеркало, уголки которого поддерживает кованная вязь.

Вот это мне, кажется, и надо.

Я вернула лучик, вобрала его в себя. Уравновесила дыхание. И, впервые черпанула энергии из СГУСТКА в моем теле, одновременно поднимаясь с постели и, вместо себя, оставляя его, ровно настолько энергии, насколько тяжело было мое тело. Сама я соскользнула на холодный пол. Огляделась.

Ни шкафа, ни стола с ящиками, ничего, где можно было бы разметить то, что было на мне и в руках.

Я проверила движения тела. Вроде бы все было нормально - легкость, гибкость, пластичность все те же. Сконцентрировавшись на восприятии аурой, подошла к двери. Слабенькое заклятие 'запор' сняла без особого усилия. Труднее было открыть саму дверь так, чтобы этого не почувствовали присутствующие в доме.

Наконец, после долгих усилий, мне это удалось. Я вышла в коридор и, осторожно ступая, двинулась в сторону зеркала, не забыв выпустить впереди себя ментальный щуп, безошибочно обнаруживающий любые ловушки.

До зеркала удалось добраться тихо и без привлечения внимания. В нем отразилось мое голове тело, но я отбросила собственные эмоции по этому поводу и сосредоточилась на подруге.

Лариса.

Лара.

Л а р а....

Облик мелькнул и исчез.

Л а р и с к а ! - вложила я эмоцию Зова.

Серебристое стекло помутнело и я увидела ее. Она стояла нагишом перед зеркалом в ванной и расчесывала свои золотистые волосы. Собралась купаться, что ли?

- Лара, протяни руку к Зеркалу! - крикнула я.

Та машинально вытянула руку, еще ничего не соображая и я тут же ухватилась за нее. Успела только оглянуться на хлопание дверей, откуда выскакивали обитатели дома, и прыгнула в Зеркало.

Мы с подружкой дружно упали на кафель и просунулись по нему. Я успела лишь швырнуть выхваченную у Лариски расческу в отражающее стекло и, одновременно с осыпающимися осколками метнуть обратный заряд энергии.

Теперь меня не найдут несколько часов. За это время я успею придумать 'пленку' защиты, о которой предположил Барт. Или что-нибудь другое, столь же эффективное.

А пока, мы с подружкой голышом валялись на кафельном полу, обсыпанные крошевом битого посеребренного стекла и обе рыдали навзрыд. Она - от испуга. Я от счастья, что в очередной раз осталась жива.

Подружка Лариска.

Мы сидели в глубоких мягких креслах, попивая ароматный чай из фарфоровых чашечек, завернувшись в махровые длинные халаты, благо их у подружки было великое множество. Я давно рассказала Лариске о своем приключении так, чтобы не пугать мою дорогую блондинку ненужными страшилками. Она, как положено нормальной блондинке, поахала, поохала, вволю построила испуганные и восхищенные глаза, помахала ручками, покрутила головой. Я улыбалась и успокаивала подружку, говорила, что всякое бывает в жизни. На том и успокоились. Заварили крепкий черный чай и теперь наслаждались им молча.

Закатное солнце из открытых окон заливало маленькую гостиную золотом света На душе было тепло и спокойно. Я думала о том, что все хорошо, что хорошо кончается. Лариска пила маленькими глотками чай, опустив длинные, такие же золотистые, как солнечный свет, ресницы.

Как же красива моя подруга! - залюбовалась я - Будто бы ожившая, когда-то идеально вылепленная, статуэтка какого-нибудь древнего мастера. Нет в ней изъянов, нет несовершенных черт, не к чему придраться. Даже сейчас, в этом толстом махровом халате она была прекрасна во всех отношениях. - Я улыбнулась своим мыслям - Надо же! Оказывается женщина тоже может любоваться женской красотой без других эмоций, кроме восхищения и получать от этого истинное удовольствие.

Звуки города не мешали наслаждаться жизнью, чаем, молчанием и красотой Лариски. Подруга о чем-то думала, не поднимая глаз, застыв с чашкой в изящных пальцах. Я долила чай из чайничка в чашечки. Это вывело ее из задумчивости.

- Дарина, мне последние три недели каждый день звонил Эльдар. Спрашивал о тебе. Тебя не было три недели. Ты знаешь об этом?

Она глянула мне в глаза. Я отшатнулась. Глаза подруги, вместо обычных веселых ярко-голубых, были стальными. В них появилась жесткость и какая-то неумолимость. Черты лица посуровели, полные губки напряглись, став тонкими, решительными. Я замерла. Такой Ларисы я не знала. Да и новость о времени моего отсутствия выбила из колеи. Три недели?!

Лариска поставила чашечку на столик, обеими руками пригладила растрепавшуюся прическу, шумно выдохнула, как человек, который, после долгих размышлений, решил сказать что-то важное.