Возмездие - Семен Цвигун

Стоявший рядом с капитаном люфтваффе одноглазый офицер танковых войск усмехнулся:

— Да, плохо наше дело… Им курятники от лис охранять, а не сражаться с русскими.

— Обстреляются — и будут воевать не хуже нас, — отпарировал капитан, внимательно наблюдая за человеком в шляпе…

— Возможно, возможно, — торопливо согласился танкист и отошел в сторону.

Когда мимо трибуны поползли, лязгая гусеницами, тяжелые танки и бронетранспортеры, настроение на трибуне поднялось и офицеры в едином порыве стали приветствовать участников парада. Улыбнулся и фон Хорн.

…Заметив, что капитан наблюдает за ним, Шумский поворачивается и неторопливо идет по улице, пробиваясь через толпу. В отдалении за ним следует Ванда.

У выхода с площади Малого Рынка Шумский на секунду останавливается у витрины магазина готового платья. В стекле витрины отражается капитан люфтваффе, переходящий улицу. Шумский тут же сворачивает за угол. Капитан не отстает от него, но и не приближается. А позади капитана следует Ванда.

Узкими улочками все трое выходят на бульвары, тянущиеся к Вавельскому холму.

…На высоком берегу Вислы Шумский останавливается и ждет, сунув руку в карман. Место пустынное.

Подходит капитан и, глядя на город, задумчиво говорит по-немецки:

— Краков — красивый город…

— Да. Но Варшава лучше, — отвечает Шумский.

— Долго же вы таскали меня за собой.

— Там было много всяких типов.

— Ладно, хватит, выньте же руку из кармана, и давайте поздороваемся, — усмехается капитан. — Карасев. По документам — капитан Деннерт.

— Шумский. Так и по документам. — Пожимая Карасеву руку, он передает ему небольшой пакетик. — От Млынского. Срочно.

Как устроились?

— Неплохо. Механиком в автомастерской.

— Завтра в десять в костеле… Да, кстати, пан Шумский, носить оружие в кармане брюк не очень удобно.

— А у меня там ничего нет. — Шумский обернулся и позвал по-польски: — Ванда! Иди сюда, девочка!

Ванда подошла и сказала серьезно:

— Здравствуйте. — Прежде чем протянуть Карасеву руку, она переложила маленький пистолет за пазуху. И, заметив, что Карасев проводил этот жест удивленным взглядом, произнесла: — Вы тоже хороши — ходите следом за ним… Я ведь так и застрелить вас могла.

— Да, — усмехнулся Карасев, — а я думал, что вы дилетант, Шумский.

Краков. Гестапо. В кабинете у Вольфа — Занге.

— Появление Млынского в Польше, глубоко в тылу наших войск, — говорит Вольф, — может означать только одно: не сегодня завтра ты должен ждать гостей на своих объектах… Выпьешь водки? — Вольф достает бутылку.

— Благодарю.

Выпив вторую рюмку, Занге говорит озабоченно:

— Я вот думаю: что именно известно Млынскому?

— Вероятнее всего — испытательный полигон «Близна» в районе Дембицы. Грохот, пламя… Скрыть невозможно от внимательных наблюдателей. Но остальные объекты — вряд ли. Мы устроим Млынскому достойную встречу… Работы на объекте «Хайделагер» временно прекратить. Усилить контроль на объекте «Величка». Млынский рвется к ракетам — он их получит… — Вольф улыбнулся.

Шумский входит в костел. Следом за ним по ступенькам поднимается Ванда. После яркого солнечного утра здесь все кажется сумрачным. Мерцает несколько свечек. В костеле довольно много молящихся, в основном старики и старухи. Впереди, у самого алтаря, сидит, сцепив руки, молодая женщина с лицом, закрытым вуалью, она то ли молится, то ли думает о чем-то…

Шумский, пробираясь среди молящихся, наконец увидел Деннерта в штатском, стоящего в узком проеме между стеной и массивной колонной. Шумский остановился чуть впереди. Ванда встала неподалеку.

— Кое-что удалось узнать, — сказал тихо Деннерт. — Нас должна интересовать особая зона «Величка».

— Почему «Величка»? Это же концлагерь в соляных копях, в двадцати километрах от Кракова. Какое отношение они имеют к полигону «Близна»?

— Сводку о погоде в районе полигона запрашивают у нас на метеостанции из особой зоны «Величка».

— Где и когда мы увидимся?

Оба шевелили губами, будто молились…

— Все, что нужно, передаст эта женщина в черной вуали. Видите ее? В первом ряду… Вы всегда найдете ее в ресторане отеля «Монополь».

В это время женщина подняла вуаль и улыбнулась Шуйскому.

— Ее зовут Гелена, — продолжал Деннерт.

— Слишком красива.

— Вы еще сумеете убедиться, что это ее большое достоинство… И еще… передайте Млынскому: сегодня в городе неожиданно появилось много летчиков, хотя ни одно авиасоединение или часть не были перебазированы за последнее время в Краков.

— Откуда они взялись?

— Выясню.

— Все?

— Пока все.

Шумский повернулся и направился к выходу.

Через минуту костел покинула и Ванда.

Ночь. Опушка леса неподалеку от проволоки, ограждающей полигон. На вышках только что сменились часовые. Метнулся луч прожектора и погас. Лежавшие за кустами в маскхалатах Озеров, Иванов и Бондаренко наблюдали за тем, как скрылся во тьме за деревьями сменившийся наряд.

Старший лейтенант Бондаренко жестом показывает: вперед!

К проволоке по опушке ползут трое саперов. Луч прожектора снова скользнул по земле, на которой неподвижными бугорками застыли саперы.

Прожектор погас. В темноте — короткий и стремительный последний бросок к проволоке.

Привычную работу саперы делали быстро: щупами и миноискателями проверили, есть ли мины, один из саперов ухватился обеими руками за проволоку и, как только второй разрезал ее, отогнул концы в стороны. Верхние нити перерезали, лежа на спине.

Две группы обеспечения с пулеметами, выдвинутые к вышкам, прикрывали саперов.

Проверив, нет ли мин в междурядье, саперы так же быстро сделали проход во втором ряду заграждений. Убедившись, что впереди за проволокой чисто, дали сигнал фонариком: путь свободен.

Старший лейтенант Бондаренко жестом приказывает основной группе разведчиков следовать за ним. Вскоре они проникают на полигон. Вокруг бараков снова оказалась колючая проволока. Ее обошли и двинулись дальше вдоль дороги.

А в бункере испытательного полигона унтерштурмфюрер Рот ведет наблюдение через перископ. За столом, вытянув ноги и откинувшись на спинку стула, дремлет Занге.

В перископ хорошо видна площадка, на которой установлены ракеты, и все подходы к ним. Кроме часовых, вокруг ничего не видно…

Просторная площадка, на которой даже в сумерках были видны какие-то косо поставленные серебристые те* ла, открылась разведчикам неожиданно.

Оглядевшись и не заметив ничего подозрительного, разведчики ползком приближаются к странным объектам. Иванов непрерывно щелкает затвором фотоаппарата.

Вдруг где-то совсем рядом завыла сирена. Разведчики прижимаются к земле. Из темноты доносятся команды, топот сапог, лай собак…

К небу взметнулись лучи прожекторов.

Бондаренко махнул рукой: отходи!

…В бункере Рот продолжает вести наблюдение в перископ.

Занге докладывает по телефону:

— Группенфюрер! Мы дали возможность разведчикам Млынского уйти с полигона… Да-да, теперь цель его появления определилась окончательно. Насколько я знаю Млынского, раз уж он вцепился в объект, он не уйдет, пока не достигнет цели.

Керосиновые лампы успели закоптить потолок пещеры. На патронных ящиках расстелены схема и карта, вокруг них собрались Млынский, Хват, Алиев, Бондаренко, Иванов и Озеров.

— Вот здесь, в бараке, — докладывает Бондаренко, — заключенные, человек около ста… Отсюда до площадки— дорога. Бетон. А эти штуки — здесь, на площадке, похожи на сигары, метров пятнадцать-двадцать в длину…

— Ракеты? — спрашивает Млынский, разглядывая темный снимок.

— В этих инфракрасных лучах разве что-нибудь разглядишь толком… — говорит Алиев.

— Ракеты, конечно, — отвечает уверенно Иванов.

— Я тоже так думаю, — подтверждает Озеров.

— Железнодорожная ветка куда идет? — спрашивает полковник.

— На юг, к станции Дембица.

— Вас не заметили?

— Нет, товарищ полковник. Тревога была явно воздушной.

— Да, такую махину вытащить… — говорит Алиев, с сомнением разглядывая снимки.

В пещеру осторожно вошел сержант Ерофеев.

— Разрешите, товарищ полковник? Гости к вам.

Он на шаг отступил, пропуская девушку в крестьянском платке.

— Здравствуйте, Ванда, — сказал полковник и добавил: — Вы свободны, товарищи.

Все, кроме Алиева, Ванды и Хвата, вышли. Ванда расстегнула кофточку и достала небольшой конверт.

— Спасибо, дочка. — Млынский, приняв пакет, взглянул на часы. — Устала с дороги?.. Поешь и отдыхай, завтра встретимся.