«Если», 2004 № 01 - Эликс Делламоника

Когда Шорти убедился, что все в порядке, он приказал своей команде построиться, и его подчиненные цепочкой удалились, оставив в комнате одного вооруженного бандита. Шорти еще раз осмотрел пленников, коротко переговорил с оставленным на посту и тоже ушел.

Джерому было холодно и так одиноко, как никогда в прежней жизни. Украденные у него вещи, разложенные на верстаках, были вне пределов досягаемости. Искусственный интеллект по-прежнему пребывал в отключке. Левая кисть Джерома опухла и пульсировала от боли, импровизированная повязка почти насквозь промокла. Он сел на пол и медленно развернул пропитанную кровью материю.

Юлиш подошла к нему и решительно отобрала кровавую тряпку. Она постирала ее в раковине, которая, к счастью, оказалась на той же стене, что и скоба. Пока она стирала, Джером тупо рассматривал рану. Срез был гладкий, кровь сочилась по всей его поверхности. От этого жуткого зрелища он ощутил ужасную слабость, но отвести глаза не смог.

Юлиш вернулась с мокрой тряпкой и посмотрела на рану Джерома. Потом заставила его встать, довела до раковины и тщательно обмыла распухшую кисть.

— Я делаю тебе о'кей, — сказала она.

— Ты делаешь о’кей, — согласился Джером.

Бандит, который за ними приглядывал, принес одеяла, но единственным местом, чтобы прилечь, был грубый деревянный пол. Джером сообразил, что эту ночь они с Юлиш проведут на цепи, и на него внезапно накатила волна безысходного отчаяния. Ничего подобного он не чувствовал уже много лет.

Двадцать лет, если говорить точно.

Жизнь Джерома никогда не была слишком легкой. Он страдал дислексией[6]. Учителя обнаружили это сразу, как только мальчик пошел в школу, поэтому детство Джерома было до отказа заполнено дополнительными уроками, практическими заданиями и тренировками, которые должны были компенсировать его недостаток. Некоторые из этих занятий были очень скучными, другие — слишком утомительными, но все были направлены на то, чтобы перекоммутировать нервные связи его мозга, который от природы был устроен не так, как у большинства людей.

Главный эффект от дополнительных занятий, однако, состоял в том, что Джером неизбежно отдалялся от одноклассников и в конце концов сделался изгоем. Несмотря на свой врожденный недостаток, мальчик обладал живым и жадным умом. У него были большие трудности с чтением и письмом, но никаких затруднений с логическими рассуждениями и обоснованными выводами. Когда он наконец, мучительно долго продираясь сквозь печатные тексты, усваивал новый материал, то разбирался в нем не хуже любого другого ученика. А по правде сказать, гораздо лучше. В старших классах Джером «на корпус» опережал своих ровесников, хотя дислексия продолжала тормозить его прогресс.

Успехи Джерома лишь расширили пропасть между ним и его товарищами. В итоге он решил, что лучше держать свои избыточные знания при себе. Все отрочество он не уставал мрачно размышлять, отчего судьба наградила его проклятием. Он знал, что никогда не будет таким же, как люди вокруг него, не станет частью их жизни и мира…

Так что изоляция в анклаве Красных Мартышек не стала для Джерома чем-то принципиально новым. Другая планета, другие лица и имена, но одиночество все то же.

Правда, когда он поступил в колледж, кое-что переменилось к лучшему. В колледже по достоинству оценили великолепные способности Джерома, среди однокурсников он пользовался уважением. Он по-прежнему держался наособицу и посвящал почти все время занятиям, но одиночество его уже не тяготило, скорее, наоборот. Со временем Джером стал ценить уединение все больше и больше.

Однако на базе Элишки Спенской жизнь Джерома Салливена резко повернула в прежнюю колею. Элишка начала требовать, чтобы он влился в ее дружную команду. Но Джером никогда не был командным игроком, он не смог бы им стать, даже если б сильно захотел. Элишке гораздо проще было счесть его безответственным лентяем, и пошло, и поехало, и докатилось. И теперь Джером Салливен сидит на цепи в обшарпанной мастерской сумасшедшего чужого мира, невероятное устройство которого лишь он один сумел разгадать.

Но мартышки принесли в эту обшарпанную мастерскую его оборудование, его заметки и карты, его ИИ (которому уже давно пора прийти в себя), его незаменимый рабочий блокнот. И даже если он не сумеет установить контакт с другими ангелами на Шамале, то сумеет найти способ завершить свое исследование и тщательно все записать. Таким образом, подумал Джером с мрачным удовлетворением, если с ним что-нибудь случится, у него по крайней мере останется надежда на посмертное признание приоритета на открытие.

Юлиш пыталась унять свои нервы настолько, чтобы ей удалось задремать. Но это было ужасно трудно, поскольку она чувствовала вину за то, что произошло.

Может быть, это она навела дурное ча на Джерома Салливена, пренебрегая традиционными ритуалами, какими бы глупыми и ненаучными они ни казались? Юлиш давно выбросила свой счастливый мешочек с наговоренными травами, не надевала шарф во время полносветия Великой Луны и ела суп из серых лягушек сколько и когда пожелает. Не иначе как предки наказали ее за гордыню!

Кроме того, Юлиш очень сильно боялась. Не за себя, а за весь Шамал, и суеверия тут были вовсе ни при чем.

Красные Мартышки пробрались в Университет и нагло похитили ангела прямо из его личной комнаты. Понимали они на самом деле, что делают, или нет? Они подумали, каковы будут последствия их неслыханного преступления? А если Красные Мартышки убьют Джерома? Если Джером сам убьет себя? Или смертельно заболеет, или сойдет с ума? Что будут делать остальные ангелы, когда узнают, что один из них бесследно исчез? И сколько ангелам понадобится времени, чтобы выяснить, что Джерома украли и кто это сделал?

Вопросы, вопросы, вопросы, они плясали вокруг нее, и у Юлиш закружилась голова. Даже ее Мудрый Голос не мог предложить ей никаких ответов, только еще более сложные и тревожные вопросы. Она наконец поддалась велению ночи, но постоянно вздрагивала и всхлипывала во сне.

Новый день начался лучше, чем закончился вчерашний. Мартышки принесли им на завтрак мягкий хлеб и сладкий джем. И Учитель Мудрых наконец вернулся к жизни, поэтому Джером мог снова содержательно побеседовать с Юлиш. Но первый же его вопрос пробудил все ее ночные страхи.

— Что ты можешь рассказать мне о племени Красных Мартышек? — спросил он.

— Что я могу тебе рассказать? Ты хочешь послушать байки, которыми пугают подрастающих щенков? Или ты желаешь услышать историю великой Рифтовой Долины? А может, узнать политику Суридаша?