«Если», 2004 № 01 - Эликс Делламоника

Однако никакая шамалианская династия не может просуществовать долго. Никакому городу или стране не удавалось сохранить превосходство над другими дольше, чем на нескольких поколений. И над всей планетой неотвратимо нависало ужасное проклятие Красных Мартышек.

На всем Шамале один Суридаш был уникальным исключением. Этот город беженцев демонстрировал невероятную стабильность, поскольку изначально поощрял совместное проживание, общение и сотрудничество самых разных пород шамалиан. При этом никакая порода не могла претендовать на особые права, оставляя другим лишь обязанности: здесь крысы не помыкали кроликами, собаки не гонялись за кошками, медведи не притесняли енотов, здесь все были равны.

И все благодаря Мудрости патриарха Джоба! Во время своей кругосветной прогулки он изучил множество разных полезных вещей. В частности, он собрал по крупицам и крохам у лягушачьих фермеров из экваториальных лесов их практические знания и умения, что послужило затем основой для первого статистического исследования шамалианских генов, которое навеки прославило имя Джоба.

После того как мудрый патриарх вернулся назад в Суридаш, Хранители Семени начали применять и расширять полученные от него новые знания. Они принялись искать и культивировать Семя бога, дающее признаки Мудрости, выявляя, собирая и охраняя всех степлингов, и паплингов, и хафлингов, которые несли эти признаки в скрытом виде, запечатанными в тайниках их «молчащих» генов[12]. Все этапы и результаты своей долгой кропотливой работы суридашские Хранители очень тщательно записывали.

Эта была чисто статистическая информация, но Джером как раз специализировался на статистической генетике. Он был сильно впечатлен той скупулезностью, с какой Хранители Семени составляли свои кадастры, и тем, насколько мощную базу данных представляли эти записи. Подобно земному монаху Менделю, мудрый патриарх Джоб выявил способность генов передавать наследственные признаки, имея при этом в своем распоряжении лишь абстрактную логику и дедукцию. Джоб никогда не видел ни генов, ни хромосом. Он даже вообразить себе не мог молекулу такой великолепной сложности и красоты, как ДНК!

В том и состоял главный недостаток Хранителей Семени: они могли наблюдать за естественным ходом вещей, предугадывая последствия, но кардинальные изменения были не в их власти. Они могли только подбирать подходящих степлингов и паплингов и устраивать перспективные браки, стараясь манипулировать генетическими задатками таким образом, чтобы Мудрость сохранялась в потомстве настолько, насколько это вообще было возможно.

Однако их практическая работа по сути своей была равносильна азартной игре в кости. Какой бы длины ни оказалась счастливая серия бросков, она непременно должна закончиться. Общепланетный дрейф шамалианских генов от племени к племени, от клана к клану, от породы к породе, изо дня в день, был совершенно непредсказуем.

Но теперь Джером догадывался, как это можно изменить.

Красные Мартышки снабдили Джерома небольшим штатом помощников: два пустынных кота, толстый суслик родом из экваториального пояса и хрупкая голубая мармозетка. Джером воспринял эту команду, в первую очередь, как полезные рабочие руки, а насколько у них странные лица или мех, его мало волновало. О цепях с кандалами речи больше не шло, но Джером с Юлиш и новоиспеченные лаборанты остались в заточении; хорошо еще, что при мастерской был свой туалет. Юлиш с помощью головорезов Шорти организовала для шамалиан спальные места и другие нужные вещи, и те обустроили свое хозяйство в самом дальнем от рабочего места Джерома углу мастерской.

Затем мартышки предоставили ему образцы биологических тканей, надлежащим образом запечатанные и снабженные ярлыками согласно спецификации, составленной для них лично Джеромом. Лаборанты начали обрабатывать эти образцы по указаниям Юлиш и поочередно закладывать в ген-машину, а та принялась за свое дело: анализировала, составляла геномные карты[13] и отправляла добытую информацию на хранение в соответствующие банки данных.

А еще Красные Мартышки вручили Джерому полный свод своих генеалогических хроник. Увидев эти записи, Юлиш была заметно потрясена и ужасно разволновалась.

— Нет, просто не могу поверить… За двести лет они никому ни разу не показали эти данные! Даже самим Хранителям Семени! Красные Мартышки вообще ничего, никогда и никому про себя не сообщают… Никто не знает точно, что происходит в их анклаве, мы не знаем даже, сколько их здесь живет.

— Вот как? Выходит, я торговался с Кви гораздо лучше, чем сам подозревал, — усмехнулся Джером.

— Эти переговоры на самом деле ничего не значат, — серьезно возразила Юлиш. — Я боюсь… Очень сильно боюсь.

— Но почему?

— Разве ты не понял? Они дали нам свои секретные знания. Уж совсем не для того, чтобы выпустить их из рук! Рано или поздно они нас прикончат.

Джером нахмурился, вздохнул и произнес:

— Честно говоря, я предпочел бы ничего лишнего не знать…

Тем не менее он с жадностью накинулся на хроники клана. Записи начинались в год бегства из Рифтовой Долины и включали в себя данные о каждой особи племени, родившейся в Суридаше за последующие два с лишним столетия. Джером поручил Юлиш как можно быстрее ввести эту информацию в ИИ.

Следующие несколько дней он работал одновременно с Профессором и своим любимым блокнотом, постепенно выстраивая концепцию генетической природы Красных Мартышек. Это была трудная, монотонная, крайне утомительная работа, требующая предельной концентрации внимания. Но зато Джером хорошо знал, что он делает. Знал, какого рода закономерности надо выудить из этих хроник и что никто другой в них ничего подобного не отыщет.

Он решил не рассказывать о своем открытии Юлиш. Это означало бы поставить под удар и ее жизнь, и свою, притом просто ради пустого тщеславия. Нет, единственная возможность пройти через испытание и выжить состояла в том, чтобы никому не показывать свои карты, тем более козырные, и тщательно обдумывать каждый последующий ход.

Рабочие заметки Джером на всякий случай делал теперь только в блокноте. Хотя набирать текст на клавиатуре было сплошным мучением: он постоянно пропускал буквы «а», «q» и «z», не говоря уж о левом верхнем регистре. Когда-нибудь ему придется натренировать вместо левого мизинца другой палец, чтобы нажимать на клавишу SHIFT, но сейчас у Джерома не было лишнего времени. Он должен был успеть худо-бедно записать свою работу, на тот случай, если события примут нежелательный оборот.