Майор Казанцев и Европейский Халифат(СИ) - Рясной Илья

Дороговизна, влажность, болезненная среда и запущенная городская инфраструктура. Местные тоже страдают от этого комплекса проблем и в последние годы толпой валят отсюда в более комфортные и не такие обременительные для семейного бюджета места. В итоге за последние десятилетия население сократилось раза в два. Оставшиеся упрямцы страшно горды тем, что живут в этих хлябях. Правда, даже если все население снимется, и тогда найдется, кому топтать эти улочки и вгонять их глубже в воду. Миллионы туристов. Потому что город, стоящий на деревянных сваях из деревьев с Архангельска, и, правда, уникальный и какой-то потусторонний. Он будто завис между мирами. А, может, так и есть, и это одно из немногих мест, где возможен переход из одной реальности в другую? Который я и совершил.

- И чем ты тут развлекаешься? – спросил я.

- Да смотрю, как нашу Россию матушку в хвост и в гриву все чихвостят, - Писатель показал пальцем на телевизор.

Такая тут традиция – в отелях, кафе работают эти самые телевизоры и обязательно терзают людей новостями. Вот и сейчас можно было узнать, что на заседании кабинета министров Японии его глава объявил: «В настоящее время наши силы самообороны настолько могучи, что могут провести операцию по освобождению не только спорных островов, но и Южного Сахалина». С его слов, сокращение российской армии привело к тому, что на Дальнем Востоке у русских недостаточно сил сдерживания.

Как я ощутил, в этой реальности у России поменьше возможностей. Она не восстанавливала так бодро контроль над отторгнутыми в начале девяностых годов территориями. И не тратила столько средств на оборону.

- В российском правительстве данное заявление комментировать отказались, заявив, что не могут откликаться на все слухи. Вместе с тем вчера начались учения РВСН, с поражением целей на Камчатском полуострове, - мило сообщила дикторша.

- И правильно, - хлопнул ладонью по столу Писатель. – Пусть не забывают о русских ядерных ракетах. А то распетушились. Пусть помнят, что это они для самих себя центр мира. А для нас всего лишь цель. Япошки с их генетической памятью о Хиросиме должны понимать, что на них хватит пары термоядерных ракет, и противопоставить им нечего, кроме сомнительной защиты своего главного партнера и рабовладельца – США.

- Которые в настоящей мясорубке за них не подпишутся, - кивнул я, с наслаждением отпивая ядреный кофе.

- Побоятся прилива имени Сталина между Аляской и Мексикой, - Писатель отхлебнул капучино и продолжил воодушевленно: - Поэтому я всей душой люблю созданные товарищем Сталиным наши родные РВСН. Третий и пока последний наш союзник после армии и флота.

- Ты фанатичный патриот, - отметил я. - Весь мир в труху, да?

- Квасной, забыл добавить. А сам-то ты, Анатолий? Как ты относишься к средствам доставки света и добра заклятым врагам?

- Отношусь, - хмыкнул я.

Конечно, отношусь. Потому что я бывший офицер. Сколько лет отдано РВСН. Обычно, когда у нас начинались учения, это означало, что на политической арене страна решила поиграть мускулами. В одно из таких усилений и произошло все. Я старший тревожной группы. Вызов на место чрезвычайной и совершенно непонятной ситуации. Потом потеря памяти у меня и моих бойцов. И время от времени возвращающиеся картинки. Серебристый туман. Гладкая поверхность под ладонью - металлическая, но на ощупь как замшевая, теплая и совершено чужая. А потом комиссация. И «Фрактал». Переломный момент судьбы, елки-палки.

Я прикрыл глаза. Два мира наслаивались друг на друга в моей голове. Нужно было напрягаться, чтобы сконцентрироваться на каждом из них.

Радовало главное - новая реальность, хотя и сильно отличается в глобальных моментах от старой, но нашу ситуацию повторяет практически зеркально. Ищу я здесь те же самые листы Золотой библиотеки. И переговоры в Венеции по их поводу веду с Ивой. Вот только Золотой лист, на мое счастье, если верить ей, здесь в целости и сохранности.

- Тебе не звонила Ива? – спросил Писатель. – Куда-то запропастилась. Обычно она предельно педантична.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Звонила, - сообщил я.

- И как? – заерзал Писатель. – Где наш боевой листок? Она уже везет его с запечатанном конверте за какие-то три десятка миллионов долларов?

- Пока нет, - пояснил я. - Но обещает.

- А тебе не кажется, что слишком много событий нанизано на эти Золотые листы? – Писатель отодвинул от себя опустевшую чашку и жестом потребовал повторить капучино. – Ну, так же не должно быть по теории вероятностей.

- Там, где наши Предметы, теория вероятности не работает, - объявил я.

- Просвети меня, дремучего, как может не работать теория вероятности, - усмехнулся Писатель. - И вообще, неплохо бы мне хоть в общих чертах понять, на какие дела я с тобой подписался.

- Не поверишь, но я сам почти ничего не знаю. А что знаю, то сейчас сказать не могу. Но обещаю, что ближе к финишу порадую тебя хоть и немногим, но тебе хватит, чтобы изменить отношение к Вселенной, - я улыбнулся многообещающе.

- Ну, спасибо… Пошли, что ли, взглянем на парад масок, - Писатель посмотрел на часы. – Через полчаса начинается.

- А, пошли, - с готовностью согласился я.

- Только поднимусь в номер и принесу нам карнавальные маски. Купил их вон в том ларьке напротив, - кивнул Писатель в окно, в котором виднелся через площадь пафосный магазин венецианских масок.

Он поднялся к себе в номер и спустился с целлофановым пакетом. Вынул оттуда и преподнес мне маску. Это был демон, и две части его лица были разными – красная и синяя. Ну, прям, в масть. Символ раздвоения миров и сознаний.

Опять площадь Сан Марко. Здесь тоже разыгрывался конкурс масок и костюмов. Был он гораздо менее многолюдным. Карантин все же. И гораздо менее таинственным. Просто конкурс на Карнавале. С летящим ангелом. Забавный. Искрящийся. Но не пугающий…

Глава 3

Наш большой загул начался все на той же площади Сан Марко. И дальше – вся Венеция. До поздней ночи.

Меня просто понесло. Мы приземлялись в разных питейных заведениях. У меня в груди будто работал ядерный мотор, гнавший меня вперед. Я опрокидывал стопку за стопкой, снова ощущая, что не пьянею должным образом.

Писатель отвалился от меня в середине пути, объявив, что столько не пьет. И вообще у него для такого слабое здоровье и плюс к этому строгий режим. Кроме того, он с трудом понимает, какая блоха меня укусила. Спорить я не стал. Довел его до отеля. А сам устремился дальше, в самую глубь карантина и карнавала.

У меня был период воссоединения в душе двух миров. Опасный. Чреватый. Мне нужно было двигаться, пребывать в гуще народу, вращаться. Пытаться поймать эту реальность за хвост и свыкнуться с мыслью, что она теперь моя. Я сегодня был открыт всем венецианским ветрам и течениям.

Потом все же опьянение накатило, и я принял его с каким-то глубоким удовлетворением. И начал чудить. Немножко. Не теряя ощущения контроля пространства и направления событий.

В каком-то полном табачного дыма баре, где все демонстративно презирали антибактериологические маски, собирались любители армрестлинга. Я там уложил всех, сорвав восторженные аплодисменты толпы немцев и ободряющие крики:

- О, йа, йа! Гут!

Потом в тесной кафешке беседовал за жизнь с какими-то хипстерами из Бельгии. Затем советовал двум неграм орошать пустыню Сахару и уматывать из этой жалкой Европы, в которой остались лишь омертвелые богатства, но нет былого духа. Негры были не согласны – они приехали именно за богатствами.

В отель я вернулся в три часа ночи. Уже засыпая, подумал, что если так дальше пойдет, то я просто буду негоден для нашего дела. Старьевщик сам улетит в утиль, так и не закончив Поиска, сожженный изнутри бесами своих чувств и мыслей, над которыми не властен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Снились мне совершенно дикие сюжеты. Болото какое-то затягивало меня, и я с трудом выныривал из тины. А утром разбудил телефонный звонок.

Проснулся я моментально. Потянул к себе телефон. Нажал на соединение.