Майор Казанцев и Европейский Халифат(СИ) - Рясной Илья

Писатель, сидящий рядом со мной и добросовестно пялящийся в окно, начал клевать носом. И минут через десять задремал, уютно посапывая. Оно и неудивительно. Мягкий ход автобуса и пасторальные пейзажи убаюкивали.

Мимо проплывали ухоженные земли, расчерченные полями и перелесками. Все бы приятно взору, если бы не треклятые ветряки и солнечные батареи. Борьба за экологию, елки-палки! Правда, сама экология от этих ноу-хау вопит в голос, как ошпаренная, поскольку издержки многократно превышают пользу. Да и уродуются европейские просторы. Но среднестатистический европеец привык жить не сутью вещей, а маркетинговыми заверениями.

Между тем мне любоваться пейзажами было как-то не с руки. Меня молоточками долбили всяческие докучливые мысли, вопросы и тревоги.

Сказать, что явление, будто с того света, жестоко убитого в иной реальности Настоятеля монастыря меня озадачило – это ничего не сказать. Творящееся со мной, все эти перепрыгивания из мира в мир и смерти с воскрешениями, и так с трудом укладывались в сознание. А явление Настоятеля, его слова, его явное знание о перемещениях разворачивали ситуацию в еще более фантастическом и совершенно непонятном мне ракурсе. Что все это значит? Что имел в виду Настоятель, говоря о фигуре действия в моем лице? Какие преимущества дает мне роль этой фигуры и какие обязательства накладывает? Почему он мне ткнул в лицо символом – Мебиус и восьмерка? И нужно ли мне менять что-то в своем движении?

- Да пошли вы все, - едва слышно прошептал я себе под нос.

Такое традиционно-русское разрубание гордиева узла: «А гори оно все огнем!» И правда, нечего ломать голову над мудреными вопросами, ответы на которые все равно даст только время, и то, если захочет. Мне же, разогнавшемуся на всех парах буйволу, остается лишь переть напролом, и только вперед. А там жизнь рассудит. Главное, что архив палеоконтактеров у меня.

Теперь оставалось поработать с полученными данными в спокойной обстановке. Конечно, никакой отель для этого не подходил. Но все продумано и проработано заранее. Ребята из группы обеспечения присмотрели уютный домик в скромном поселке на берегу Рейна - прямо под приютившимся на скале древним серым замком с островерхими башнями и бойницами. Далеко от людской суеты. Тихо. Спокойно. Самое место, чтобы вершить тайные дела и судьбы мира.

Добрались мы туда поздним вечером на очередном автобусе. Освоились в аккуратном немецком доме, отдраенном до полной стерильности. Поужинали, чем Бог послал. Холодильник нас порадовал колбасками, овощами и фруктами.

После ужина я принялся за работу. Мне страстно хотелось погрузиться в нее, чтобы вытянуть Нить Поиска. И вместе с тем подсознательно я оттягивал этот момент, боялся подвоха и очередной неудачи. Хотя это все психология, сантименты, и никакого отношения к делу не имеет, однако активировал я накопитель памяти с холодной дрожью.

Пользовался я оставленным ребятами из группы прикрытия на видном месте «планшетником». Значившийся у нас официально, как интегральное аналитическое устройство, этот с виду обычный компьютер был чудо-техникой «Фрактала». Он обладал феноменальными характеристиками, ему были открыты любые сети. Любимая игрушка, которая не раз выручала меня и открывала двери и коридоры, хотя, на первый взгляд, вокруг были только тупики и глухие стены.

Самое смешное, мне бы сгодился сейчас и дешевый комп двадцатилетней давности с ЭЛТ-монитором из музея. Потому что вделанная в пластмассовую фигурку Шивы флешка не была закодирована и с готовностью откликалась на узор моего пальца.

Я подключился к «планшетнику». Щелкнул значок съемного устройства. И моим глазам предстали желтые квадратики папочек, пронумерованных цифрами от 1 до 20. Внутри них в обычных форматах была выложена информация. Достаточно сумбурная и хаотичная, но она была нужна мне, как иссушенному жаждой путнику вода в пустыне.

Первое, на что я наткнулся, был сумбурный дневник спелеолога Лопеса. Я погрузился в чтение, оказавшееся не просто важным, но и увлекательным. Эти записи сводили воедино все концы экспедиций за Золотой библиотекой. И проясняли нестыковки и странности, которые были в рассказе вдовы фон Дэникена.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Эти двое энтузиастов действительно проникли в Золотую библиотеку в горах в Эквадоре. Позже Эдуард фон Дэникен вдохновенно заливал журналистам о фресках с изображениями космических богов и о каких-то технических конструкциях в таинственной пещере. На самом деле это был каменный зал, почти круглый. Там присутствовали следы обработки какими-то механизмами, отполировавшими стены до относительной гладкости. Из артефактов там имелся круглый камень с вырубленными на его поверхности письменами и рисунками. И листы Золотой библиотеки, лежавшие на постаменте под монолитной прозрачной крышкой, очень похожей на кварц, но слишком уж большой и гладкой. Чтобы достать листы, пришлось бы взрывать эту самую крышку, поскольку удары скального молотка были ей совершенно безразличны. Что и хотели сделать партнеры, плюнув на пиетет перед всей научной археологией.

В пещере на самом деле отключилось все, что связано с электричеством, даже фонарик. Поэтому путешественники жгли осветительные патроны, которые быстро закончились. Но эти деятели сумели перерисовать часть знаков и изображений, что и послужило толчком к дальнейшим событиям.

Когда свет померк, исследователи двинули обратно. Они решили как можно быстрее вернуться с взрывчаткой, запасными аккумуляторами для аппаратуры, а заодно с простеньким пленочным фотоаппаратом, в котором нет никакой электроники.

Нагрузившись соответствующей экипировкой, на следующий день они двинулись в путь по пещерам, который был известен им отлично. Тот же Лопес мог пройти его с закрытыми глазами. Вот только никуда они не пришли. Прохода к таинственной пещере не было. Он не был завален или взорван. Его не засыпало песком. Его будто не было никогда!

Пребывание в пещере что-то изменило и надломило в Бланко Лопесе. В его душе, как микробы, плодились навязчивые страхи и опасения. Здоровье ухудшилось. Он исхудал, возник нездоровый желтый блеск в глазах. И еще его мировосприятие сдвинулось от суеты, стремления к славе и деньгам до желания спокойствия и тишины, где наверняка кроется какая-то изначальная истина. О чем он и писал в своих дневниках много раз, даже с какой-то навязчивостью.

Дэникен, весь живший ажиотажем и сенсациями, удержаться от шума, понятно дело, не мог. Он умело раздул тему Золотой библиотеки, которая стала новостью номер один в мировых СМИ. При этом проявил себя истинным мастером художественного свиста, накручивая настолько несуразные подробности, что вся история постепенно стала вызывать сомнения у общественности и критику со стороны даже преданных сторонников старого палеоконтактера.

Лопес участвовал в этой вакханалии крайне неохотно. У него было неприятное ощущение, что они дергают тигра за усы, и до добра это не доведет. Наконец, схожие ощущения пробили и Дэникена. Этот обаятельный авантюрист и оптимист после выхода фильма о Золотой библиотеке инков неожиданно скатился в черную депрессию, причин которой объяснить не мог, или не хотел. А потом он переключился на другие темы. Но о Золотых листах не забывал никогда.

В отдельной папке были вложены изображения, которые зарисовал Дэникен в пещере в свете осветительных карандашей. На изрезанном картинками камне угадывалась карта с островами, очень напоминавшими Архипелаг Монарших островов в Атлантике, недалеко от побережья Центральной Америки. И там же были прорисованы пути к какой-то цели, к которой вел подводный грот.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Партнеры были уверены, что это схема расположения главных сокровищ. Каких именно? Наверное, там скрывалось нечто очень важное. Иначе, зачем выбивать это на камне? Эдуарду фон Дэникену грезились технологии космических пришельцев и их механизмы. То, что даст толчок застывшему в последние годы прогрессу. И что принесет ему миллиарды долларов и власть.

Схема была перерисована с немецкой тщательностью. Одно плохо – сама она была невнятна и приблизительна. И над установлением точного местоположения сокровищницы предстояло немало потрудиться. Если это вообще возможно.