Петуния Дурсль и совиная почта (СИ) - Хаджибаева Полина

— Я-то при чем? Она не согласится, даже если…

— Джеймс? — Из-за его спины выглянула Роза. Она была младше на год, но выглядела суровее кузена. И была капельку выше. — Что ты забыл, — кинула пренебрежительный взгляд на компанию Петунии, — тут?

— Как раз говорил нашей кузине, что ты напишешь сегодня письмо для ее отца. Или мамы. Или собаки. Кого угодно.

— У меня нет собаки, — сказала Петуния.

— Только лягушонок, — добавила Тина, нервно хихикнув.

— Я не напишу даже пауку, спрятавшемуся в самой грязной щели чердака их дома, — сморщив нос, бросила Роза.

Джеймс взял ее за локоть и развернул, уходя вместе с ней к столу Гриффиндора.

— Тебе придется. Иначе она… — тут он опустился до еле различимого шепота, и Питти ни слова не поняла.

— Ну… еще увидимся. Приятного аппетита, — сказал оставшийся в одиночестве Джордан и тоже ушел.

Когда Джеймс с кузиной уселись за свой стол, и Роза пару раз прожгла гневным взглядом Петунию, последняя вернулась к еде.

— Питти, не ешь, пожалуйста, никакие орехи в ближайшие дни, — нахмурившись, попросила подруга.

— Почему? Что случилось?

— Помнишь, я выпила целую склянку зелья, усиливающего слух? Так вот, Джеймс сказал Розе, что расскажет, кто подложил тебе отравленные орешки, если она не напишет письмо, — ответила девочка под кашель Альбуса и пораженный присвист Скорпиуса.

Петуния покрылась испариной. А затем ее затрясло. А потом она захотела встать и опрокинуть на голову идиотки-недокузины блюдо с горячим гороховым супом. Только тоненький голосок в голове по имени Здравый-смысл, сказал ей, что сделай она это, сорокового письма до завтра ей не видать. Петуния сжала кулаки, впившись ногтями в мягкую кожу. "Я отомщу тебе потом, рыжая ты гадина", — пообещала девочка, глядя на Розу через плечо.

Глава 19. Решающий голос

Как бы Петуния не боялась и не хотела, этот день наступил.

Последний учебный день.

Сегодня никто не учился, не думал об экзаменах и матчах. Единственное, чем были заняты ученики до ужина, это сбором вещей и обсуждением того, кто же возьмет кубок школы.

— Хаффлпафф не получал кубка с далекого тысяча шестисот пятнадцатого года, представляешь? — вытаращив сонно-серые глаза, сказала Клементина Петунии.

— Не представляю, — ответила та, пытаясь запихать в небольшой чемодан все вещи, накопленные за учебный год. Она жалела, что не умеет делать заклятие незримого расширения.

Когда она спросила о нем у подруги, та только присвистнула:

— Ну ты загнула! К тому же, использовать его просто так — незаконно!

— Я этого не знала, — сказала Петуния, надеясь, что ничем не выдала тетю с дядей, расширивших свою машину. Вспоминая все разговоры с подругой, она заключила, что ни разу не упоминала об этом.

— Почему ты не купила чемодан летом, перед школой?

— Я так и не попала в Диагон-аллею. Мы очень торопились, и за нас все купила моя тетя Джинни.

— А палочку?

— Что палочку?

— Тоже купила твоя тетя?

— Да. Она лежала вместе с учебниками. Ясень и чешуя дракона. Дешевле, чем с сердечной жилой, но прочная и для стойких людей. Это на упаковочкой бумажке было написано.

— Твоя тетя не могла не знать, что палочку нужно выбирать лично! — Казалось, Тина была по-настоящему потрясена.

— Мы правда очень торопились…

— Когда приедешь ко мне летом, мы обязательно смотаемся в лавку Олливандера. Так что возьми с собой побольше галеонов, палочка — вещь недешевая.

— Кошмар.

— Девочки, вы идете на пир? — спросила Триаль, появившись в дверях.

Петунию немного удивило, что такая популярная девочка обращается к ней. Хоть и косвенно, но к ней, полорукой Питти. Пока Тина что-то весело щебетала, Петуния смогла только кивнуть. Втроем они вышли из гостиной, прошли земляной тоннель и отправились в Большой Зал, украшенный ало-золотыми драпировками.

— Цвета Гриффиндора, — шепнула Клементина. — Они одерживают победу рекордные десять лет подряд, а до этого лишь раз Рейвенклоу вырывались вперед.

— Откуда ты это знаешь?

— Читала в той книге. Да и мама следит за всякой ерундой, в том числе и этой. Она очень расстроилась, когда я попала в Хаффлпафф.

Спросить, почему, у Петунии не получилось. Оказалось, что они прибыли одними из последних. Быстро добравшись до своего стола и усевшись (Питти оказалась между Триаль и Клементиной, что тоже было необычно), они уставились на огромный блестящий начищенными боками двуручный кубок, стоявший на постаменте перед столом учителей.

Директор МакГонагалл встала с высокого кресла и величественно подплыла к постаменту.

— Рада поздравить вас с окончанием учебного года! — сказала она, усилив голос заклятием Сонорус. Все присутствующие загалдели. Особенно шумным был стол Гриффиндора. — Тише, тише. Осталась последняя формальность, и можно будет приступить к еде.

Все затихли, уставившись на директора. Она что-то долго просматривала в длинном свитке, который, казалось, без усилий с ее стороны витал в воздухе перед ней.

— Итак, на четвертом месте Рейвенклоу, — начала МакГонагалл под гул разочарования с объявленной стороны, — двести девяносто пять очков. Третье место…

— Мы, — кивнула Питти, видевшая еще вчера песочные часы и уверенная, что за ночь ничего не изменилось.

— Хаффлпафф, — подтвердила ее догадку директриса, — двести девяносто девять очков. — Стол Хаффлпаффа, к удивлению Петунии, радостно зааплодировал. — Второе место… — МакГонагалл выдержала драматическую паузу, и весь зал обратился в слух. — Слизерин! Триста тридцать очков. Кубок школы снова получил Гриффиндор — триста пятьдесят девять очков!

Гриффиндорский стол сотрясли счастливые крики, свистки и аплодисменты. Петуния заметила, что директор тоже улыбается во весь рот. Она помнила, что МакГонагалл сама училась в Гриффиндоре и до директорского поста занимала пост главы этого Дома. Питти похлопала в ладоши со всеми, а потом принялась за еду.

Жюли Триаль, сетовавшая по поводу распределения баллов, вдруг повернулась к ней и сказала:

— Слышала о твоих блестящих результатах по гербологии, Петуния.

Та еле проглотила кусок тыквенного кекса, услышав свое имя из уст самой популярной девочки в школе, и смогла только кивнуть.

— И как ты запомнила дни обрезки люпинов, ума не приложу! А ведь моя grand-mère* растит их годами.

— Видимо, у меня врожденный талант, — решила пошутить Питти, но, кажется, ее собеседница восприняла ответ серьезно.

— В следующем году я хочу открыть кружок садоводов. Такого в школе нет. Не хочешь вступить?

Питти замялась. Всю ночь она обдумывала один вопрос, который не давал ей покоя. События последней недели, осознание того, что из-за проделки Розы она потеряла связь с семьей, заставили ее решиться на очень серьезный шаг. Хогвартс — суровое место, так сказал дядя Гарри еще первого сентября, но Петуния не могла и подумать, что в тринадцать лет ей придется решать такие сложные проблемы.

Она поторопилась кивнуть, чтобы не произносить вслух ни лжи, ни пустых обещаний. Счастливая Жюли продолжила есть птичью порцию салатика.

Остаток вечера прошел в общем приподнятом настроении. Хаффлпаффцы так радовались предпоследнему месту, будто оно первое. На гордых Гриффиндорцев вообще невозможно было смотреть. Радовал только вид недовольных рейвенкловцев и слизеринцев.

Когда Петуния осматривала учеников, Скорпиус, поймавший ее взгляд, помахал куриной ножкой, чуть не зарядив ею в заживающий глаз Альбуса. Оба засмеялись, а Питти была рада, что близкое соседство Пэнси Гонт и Девилии Гойл не испортило настроя мальчишек.

Клементина толкнула ее под локоть:

— МакГонагалл куда-то собралась.

Петуния обернулась к учительскому столу и увидела, как за боковыми дверями, ведущими в коридор к кухне, скрывается черная мантия директрисы. Какое-то странное предчувствие будто обхватило скользкой рукой ее желудок. Девочка покрылась мурашками.