Все лучшие повести о больших приключениях - Эдуард Успенский

Долго по всему побережью, к радости туземцев, шел веревочный дождь.

Через некоторое время гидроплан с дельфином Тристаном на борту взял курс с Филиппин на Крым. Он держал путь в район Ялта — Форос — Симферополь.

Ох, как красиво вертится земной шар под самолетом! Ох, как красиво бултыхнулся Тристан с высоты шестиэтажного дома прямо в волны!

На радаре у пограничников Крыма гидроплан был виден достаточно ясно. А вот что он сбросил в море за двести километров от берега, вызывало сомнения.

Одни пограничники думали, что был сброшен диверсант, другие — что подводная радиомина, а третьи… третьи ничего не думали, они играли в домино.

О сброске было немедленно доложено полковнику Моржову. Полковник бегом помчался на шифровальный пункт, чтобы отправить шифрограмму генералу Сухому.

«Самолет неизвестной национальности сбросил в территориальные воды СССР в районе Ялта — Форос неизвестный предмет», — диктовал он матросу-шифровальщику, и телеграмма медленно заползала в аппарат.

Моржов подумал, что как-то невежливо получается. Надо было бы сначала поздороваться с генералом. И он решил закончить телеграмму словами: «Здравия желаю».

Но тогда еще хуже получилось бы: «Самолет неизвестной национальности сбросил в территориальные воды России неизвестный предмет. Здравия желаю».

Поэтому полковник закончил так — сухо и по-домашнему: «Обнимаю, полковник Моржов».

У главнокомандующего Сухого от такой шифрограммы глаза полезли на лоб:

— Чего это он разобнимался? Тоже мне родственник нашелся! У него там диверсия, а он обнимается!

Раздраженный Влас Афиногенович дал такой ответ:

«Предмет отыскать, сфотографировать, обезвредить и доставить. В случае сопротивления уничтожить. Об исполнении доложить. Запретить выход в море всем гражданским судам».

На территории плавбазы «Белочка» поднялась предвыплывная суетня. К Моржову срочно был вызван начальник военных кадров тов. Стукач С. С.

— Сергей Сергеевич, кто там у вас самый надежный?

— По анкетным данным — Сидоров.

— Это как понимать?

— А так. Родители работали в цирке на воде. Номеров не срывали. За рубеж не выезжали. Пропагандой не отравлены.

— При чем тут родители? Стреляет-то он как? Как по карте ориентируется?

— Плоховато ориентируется. И стреляет неважно, особенно в цель. Но анкетные данные! Посылать-то надо за двести километров в сторону противника. Это почти уже зарубежная командировка!

Тогда полковник Моржов нажал кнопку усилителя у себя на столе и заорал громовым радиоголосом на всю секретную базу и ее окрестности:

— Павлову на выход!

Глава 3

«Павлова, на выход!»

Как описать солнечную теплую погоду в середине лета в районе Ялта — Форос в середине моря? Когда уже не видно берега и его красок, а только вода, вода, вода, вода… небо, небо, небо, небо… да солнце. Только синяя вода, только синее небо, только пылающее солнце. Нет, я не умею это описывать!

Не умею, а все-таки попробую.

Вода, вода, вода, вода, вода, вода, вода, вода, вода, вода и еще много воды, воды, воды, воды.

Небо, небо, небо, небо, небо, небо, небо, небо, небо, небо и еще много неба, неба, неба, неба.

СОЛНЦЕ.

Плывет себе и плывет Павлова в сторону сброшенного предмета и радаром впереди себя пространство осматривает.

На животе у нее фотокамера, на спине что-то вроде пулемета. И все это больших доисторических размеров.

Вот на нее надвинулось большое планктоновое облако.

Видимость глазами уменьшилась до метра. И тут она услышала незнакомый голос:

— Привет, старуха… ты что, на дачу собралась?

Павлова оглянулась и увидела справа недалеко от себя красавца Тристана.

— При чем здесь дача? На какую такую дачу?

— А при том. Зачем на тебе вся эта мебель?

— Это не мебель! — ответила Павлова. — Это приборы такие. А почему я тебя не заметила? Почему я тебя не слышала радаром?

— Потому что на мне антирадарный жилет. Я — Тристан, из Америки. Я морской разведчик.

— Я — Павлова из России. У меня приказ тебя обезвредить.

— Меня не надо обезвреживать. Я и не вредный вовсе.

— Вот так сюрприз! — сказала Павлова. — А они там думали, что ты атомная бомба или торпеда. И что ты будешь разведывать?

— У меня задание сфотографировать подводную лодку, переходящую в самолет. Это трудно?

— Это пара пустяков. Они по утрам проводят испытания. Их штук десять здесь кружится.

— А что нам делать до этого?

— Понятия не имею.

— Знаешь что, давай я тебя сфотографирую на память.

— Здесь?

— Здесь. Мой аппарат все снимает даже ночью.

— Ну уж нет, — сказала Павлова. — Если фотографироваться, то на фоне пейзажей. Чтобы было что друзьям показать.

— Отлично. Плывем к пейзажам.

— Подожди, — сказала Павлова. — Я эти хомуты сниму.

Тристан помог Павловой расстегнуть пряжку на животе, и все неудобное техническое оборудование благополучно отправилось на дно.

Чтобы найти и достать его, дельфинам понадобилось бы не больше трех минут. Они видят дно и буквально осязают все предметы на нем, просто не сходя с места. Гораздо труднее для них снова напялить на себя всю эту обязаловку.

Павлова пошла шпарить по волнам в сторону берега.

— Э, нет, — сказал Тристан, — так я за тобой не угонюсь. Мне с этими шкафами надо расстаться.

— А как же фотография?

— Фотографии делают перед расставанием. А мы только встретились.

Ультрасовременное снаряжение Тристана последовало вниз вслед за оборудованием Павловой.

Курортный берег Фороса представлял собой сплошной праздник. Отовсюду неслась музыка: с пароходов, из парка, с танцплощадок и просто от отдельных лиц с магнитофонами.

По всей длине берега висели лозунги:

«ДА ЗДРАВСТВУЕТ ПРАЗДНИК НА ВОДЕ!»

«ВСЕ КАК ОДИН УЙДЁМ ПОД ВОДУ!»

«ДОРОГИЕ ФОРОСЦЫ! НЕПТУН ОЖИДАЕТ ВАС ПОД ВОДОЙ!»

«МОЛОДЁЖЬ! ВАШЕ МЕСТО НА ДНЕ!»

«ПОСЕТИТЕ ДЕЛЬФИНИЙ ЦИРК МАРКА АЛМАЗНОГО!»

— Послушай, Павлова, — спросил Тристан. — Как мне к тебе обращаться? Не звать же мне тебя по фамилии.

— Дядя Яша, наш завхоз, зовет всех нас «Рыбки». Он обычно кричит по утрам, когда еду приносит: «Рыб, рыб, рыб! Рыбки! А ну, Рыбка, быстро ко мне!» Мой тренер Васильев зовет меня Анна.

— Аннет, значит, — понял Тристан. — Так вот, Аннет, я бы с удовольствием посетил дельфиний цирк.

— Ну и посетим, — согласилась Павлова.

Проплыв вдоль побережья, они увидели на правом краю большой кусок моря, огороженный трибунами. Трибуны были забиты зрителями — взрослыми и детьми, и радостный их рев волнами катился в сторону моря.

В дельфинарии шла игра в волейбол. Дельфины в белых жилетках перекидывали мяч через сетку к дельфинам в красных. Они ловко подныривали под мяч и осторожно клювом толкали его вверх. Порой какой-нибудь красавец дельфин умудрялся в изящном полете ударить мяч носом и переправить его к противнику. Иногда мяч залетал на скамейки к зрителям.

Тристан подплыл к трибунам сзади и стал стучать клювом по стенке.

Тотчас несколько детских голов высунулось, и дети стали смотреть на Тристана и Павлову сверху. Этих голов становилось все больше и больше.

— Ой, смотрите, еще дельфины!

— Морские! Настоящие!

К Тристану и Павловой полетели яблоки, булочки, конфеты. Постепенно половина зрителей переключила внимание с домашних дельфинов на диких. Ребят становилось все больше и больше. Даже трибуна слегка погрузилась в воду и стала скользкой.

Тристан стал плавниками просить мяч. И как только мяч прилетел к зрителям, они немедленно переправили его Тристану.

Игра тем временем сменилась. Дельфины в белых и красных жилетках заиграли в баскетбол.

Тристан отплыл подальше, так что ему хорошо стало видно баскетбольную корзину, прицелился, мотнул огромной башкой и отправил мяч в сторону баскетбольного щита.

Мяч подлетел к самой корзине, но в корзину не попал. Он заметался короткими ударами между корзиной и щитом.

— Ура! — завопил целый стадион детей.

— Повторить! — кричали взрослые.

Мяч снова передали Тристану.

Еще бросок. И опять неудача!!! Если можно считать неудачей бросок в район корзины почти с двадцати метров.

— Еще раз! Еще раз! — ревели трибуны.

В третий раз Тристан бросил мяч точно в корзину. Мяч долго вращался в сетке, потому что попал туда под очень острым углом.

Стадион зааплодировал. Старший тренер подошел к краю трибуны с ведром рыбы, бросил Тристану и Павловой несколько самых сочных рыбин и крикнул: