Зорге, которого мы не знали - Ганс Гельмут Кирст

Получаемые им за это гонорары составляли чуть более одного швейцарского франка за строку.

Зорге же вообще служил только делу. Его можно обвинить в чем угодно, но только не в погоне за деньгами. Он работал без гонораров.

РИХАРД ТЕРЯЕТ ДРУЗЕЙ

Зорге надоел дикий рев его мотоцикла. Спрыгнув, он быстро прислонил его к стене дома, но непослушная машина, соскользнув, упала с глухим стуком на землю. Зорге выругался и опять поставил мотоцикл у стены.

Потом быстрыми шагами направился к дому посла. Проходя мимо Эльги, не поздоровался с ней, открыл дверь кабинета и увидел своего друга, сидевшего за письменным столом.

Отт внимательно посмотрел на Зорге и попробовал пошутить:

— Чему мы обязаны этой чести?

— Соответствует ли действительности то, что вы на днях подпишете пакт трех держав?

— Проходите и садитесь, дорогой господин доктор, — пригласил посол, стараясь выдержать дружеский тон.

Заметив появившуюся вслед за Зорге свою жену, обратился к ней:

— Принеси нашему гостю что-нибудь выпить, Эльга.

— Ответьте только на один вопрос, господин посол. Это все, что мне в данный момент от вас нужно.

— Тогда я оставлю вас одних, — вежливо сказала Эльга и хотел прикрыть раздвижную дверь.

— Останьтесь, пожалуйста, Эльга, — требовательно сказал Зорге. — Это уже не государственная тайна, если назначен день подписания.

Эльга подошла ближе, села в кресло и требовательно предложила:

— Садитесь и вы, Рихард!

Но тот остался стоять и настойчиво повторил:

— Я позволил себе задать вам вопрос, господин посол.

Посол откинулся на спинку кресла, стараясь выглядеть достойно, и произнес:

— Дорогой господин Зорге, что вы так волнуетесь? Что вы можете возразить против возможного пакта трех держав?

— Что я могу возразить? И вы еще спрашиваете меня об этом. Военный союз с Японией является прямым вызовом Советскому Союзу. А это чистейшее безумие.

Посол, попытавшись принять солидную позу, сделал рукой жест, отвергающий возражение, и произнес убежденным тоном опытного дипломата:

— Пакт трех держав может свободно превратиться в пакт четырех с включением в него Советского Союза.

— В это вы, по всей видимости, и сами не верите, господин посол, — возмутился Зорге. — Даже ничего в этих вопросах не смыслящему человеку известно: между Советским Союзом и Японией здесь, на Дальнем Востоке, нет никаких пунктов соприкосновения. Скорее наоборот: интересы обеих сторон прямо противоположны. Они — непримиримые противники, а тот, кто объявит себя другом одной из сторон, станет неминуемо врагом другой стороны. Германия не может быть столь глупа, чтобы идти на это.

— Вы же знаете, — мягко возразил посол, явно старавшийся придать беседе непринужденный характер, — сколь я ценю вас и ваши советы, дорогой друг Зорге. Но по этому специальному вопросу наши взгляды, видимо, расходятся.

— Что это должно означать? — спросил Зорге, и скрытая угроза прозвучала в его голосе. — Не то ли, что вы лично одобряете этот пакт трех держав и, чего доброго, принимали участие в его подготовке?

Посол уклонился от ответа на этот вопрос. Казалось, он считает ниже своего достоинства отвечать на него. Теряя терпение и выдержку, Отт заметил:

— Я знаю точно, что министр иностранных дел фон Риббентроп серьезно заинтересован в пакте четырех держав.

— Но этот человек не только дилетант, но и круглый идиот.

— Попрошу вас выбирать выражения! — воскликнул представитель великогерманской империи. — Вы ведь говорите о моем непосредственном начальнике.

— Который, видимо, считает вас за дилетанта.

— Это не вопрос для дискуссии.

— Попрошу вас обоих, — с деланным спокойствием вмешалась Эльга, — выбирать достойные формулировки.

— Во всяком случае, — сказал посол, давая понять, что на этом их разговор закончен, — я считаю: пакт трех держав не представляет собой ничего иного, как сохранение нейтралитета.

— Боже мой! — выкрикнул Зорге, потеряв самообладание. — Ведь в результате этого между Германией и Россией может начаться война, которая только усилит мировой конфликт, от которого уже страдают сотни миллионов людей. Разве вы этого не понимаете?! Не будьте же набитыми дураками!

— Рихард, успокойся! — воскликнула Эльга.

— Это действительно заходит слишком далеко, господин Зорге, — произнес посол строго. — Не хотите ли вы сказать, что я...

— Да! — крикнул Зорге.

Отт поднялся и вышел с высоко поднятой головой.

— Ойген, пожалуйста! — крикнула ему вслед Эльга.

— Пусть уходит, — зло сказал Зорге. — С поджигателями войны я отныне не хочу иметь никакого дела.

— Вам мерещатся опасности, Рихард.

— Я предчувствую, я вижу горы трупов, разрушения, пожары, смерть, гибель! Я ощущаю запах тления! Неужели я не должен делать все, чтобы предотвратить это?

— Иногда, — ответила Эльга с робкой улыбкой, — вы ведете себя как маленький мальчик.

Зорге подошел к ней и удивленно спросил:

— Что вы хотите этим сказать, Эльга? Не думаете ли вы, что мои мысли носят детский характер?

— Да нет, определенно нет.

— По крайней мере, вы должны меня понять, Эльга. Но не только эта безумная поджигательная политика приводит меня в отчаяние. К ней добавляется еще и личное разочарование. Вы же лучше всех знаете, как я любил Ойгена. Он был для меня как брат. У нас не по всем вопросам было одинаковое мнение, но это и не обязательно. Но в главном мы были всегда едины: мы оба ненавидели нацизм, как и все порядочные люди. Но почему, Эльга, он пытается теперь подыграть этим преступникам? Ведь он и сам становится таким.

— Вы, видимо, не все воспринимаете правильно, дорогой друг, — произнесла примирительно Эльга. — Ведь Ойген посол великогерманской империи и не может так просто уходить от возникающих коллизий.

— Он поддался коррумпированности и потерял свой характер.