Зорге, которого мы не знали - Ганс Гельмут Кирст

— Я пишу, — просто ответил Зиберт.

Зорге осушил еще стакан рома, затем сказал:

— Вы пишете, и это много значит. Но я делаю больше.

Зиберт отложил в сторону газету, но вопросов не задавал. Потом закрыл глаза и застыл неподвижно, как бы прислушиваясь, что творится в его душе.

— Этот Кокс, как говорят, был английским шпионом, — тяжело ворочая языком, продолжил Зорге. — Но что он мог сделать? Лишь то, чем мы все занимаемся. Он собирал информацию. Так это же наша профессия.

— Каждый в любое время подвергается опасности, — очнувшись, возразил писатель. — И никто не знает, будет ли он жив через час. В «Нью-Йорк таймс» я только что прочитал: супружеская пара погибла во сне в собственной постели — водитель потерял управление грузовиком, и тот проломил стену дома.

— Мир кишит любителями езды на бешеной скорости, что приводит к гибели людей. Вот и автобус, который называют Германией, несется навстречу пропасти. Спрашивается, когда и нас постигнет катастрофа?

— Считайте, что это может произойти в любое время, — равнодушно ответил Зиберт. — По крайней мере, это не будет для вас неожиданным.

Зорге тяжело поднялся и спросил:

— Вы пойдете со мной? Я собираюсь напиться.

— Чего вы ждете от меня, дорогой Зорге?

— Ах! — воскликнул Зорге. — Где уж вам! Вы и так пьяны от ваших премудростей.

И Рихард покинул Зиберта, смотревшего озабоченно и участливо ему вслед.

А Зорге направился в «Летучую мышь», где мог расслабиться, как ему хотелось. Прежде чем войти в кабак, он остановился у бокового входа, стряхнул с себя дождевые капли и посмотрел на прохожих, скорее по привычке, чем ради проверки. И вдруг на другой стороне улицы около какой-то витрины заметил Бранца.

Не обращая внимания на довольно оживленное движение, Рихард пересек улицу и оказался рядом с Бранцем. Тот сразу же понял, что его ожидает, и пустился прочь. Но Зорге последовая за ним с явно выраженными намерениями. Бранц, не теряя ни секунды, бросился бежать, но отделаться от него не смог.

Зорге кинулся вдогонку. Прохожие останавливались в удивлении. Бранц все время натыкался на них и вынужден был замедлить бег. Рихард догонял его. «Я покажу тебе, как сравнивать меня с Коксом!» — злорадно мелькало в голове у Зорге.

Вдруг Бранц нырнул в какое-то заведение, над дверью которого грязно-желтыми буквами горела надпись «Трокадеро». Зорге не раздумывая влетел туда за ним. В трактире он увидел Бранца, который оживленно разговаривал с тремя молодцами, сидевшими за столиком. Рихард сразу понял, что это люди бывшего атташе. Он быстро огляделся. На стенах висели большие зеркала, покрытые пятнами, вокруг стояли уже обветшавшие, когда-то красные, плюшевые диванчики. Десяток столов покрывали грязные скатерти. Посетители в большинстве своем явно принадлежали к криминальному дну Токио. Они враждебно смотрели на Зорге. Ему стало ясно, что он попал в заведение, где Бранц был своим человеком.

Однако Рихард и не подумал отказаться от борьбы, ударив кулаком в физиономию одного из шестерок Бранца. Молодчик вскрикнул и рухнул на пол. Второй прыгнул к Зорге, но тот схватил его, да так сильно, что у того перехватило дыхание, и, покраснев, он лишь жадно хватая ртом воздух.

В этот момент Зорге почувствовал сильный удар по затылку. Третий молодчик ударил его дубинкой, расчесал, как говорится, волосы на пробор. Рихард упал как подкошенный, уже не почувствовав сильного удара ногой в живот.

Когда он пришел в себя, оказалось, что лежал на улице в каком-то закутке. Удивленно покачав головой, он ощупал ноги и руки и с руганью поднялся. В желудке почувствовал жжение, будто проглотил тлеющий уголек.

Из рассеченной головы еще шла кровь. В таком виде он вошел в ближайший трактир, заказал выпивку, тазик с водой и полотенце и позвонил по телефону.

Некоторые из посетителей бросились ему на помощь. Через десять минут Зорге почувствовал себя значительно лучше. Еще через пять стал шутить с официанткой. А через двадцать минут появился Макс Клаузен, готовый ко всему.

Спустя полчаса «Трокадеро» превратился в груду развалин. Бранца отвезли в больницу.

Среди шпионов нашего времени встречается на удивление много журналистов. И это не случайно, так как объект любой шпионской деятельности — информация и ее источники.

Зорге называл представляемые им сведения информацией, которая в той или иной степени была известна интеллигентным людям. И это действительно так. Но остается некая загвоздка.

Зорге никогда никому не давал подписку о неразглашении секретов. Его часто приглашали в немецкое посольство, чтобы помочь подготовить доклады и аналитические обзоры, которые отправлялись в Берлин. Он читал документы, поступавшие из имперских министерств и ведомств, и комментировал их. И делал это всегда основательно.

Зорге никогда не применял силу, не прибегал к грубому шантажу, не взламывал замки дверей чужих кабинетов, не вскрывал сейфы и не воровал секретные бумаги. В этом ему не было необходимости. Он создал безупречно работающий разведывательный механизм, с помощью которого к нему стекались необходимые данные. Его излюбленным принципом была взаимность. Ты дашь мне информацию, и я тебе тоже дам. А то, что эти сведения были подчас секретными, — не его вина.

Если Зорге был шпионом экстра-класса, то не в последнюю очередь потому, что ему, как журналисту, в его окружении не было равных. Вороха непроверенных данных, представляемых, как правило, сонмом тайных агентов, он считал абсурдными. Свои же сведения он всегда просеивал, отбирал и перепроверял, оставляя лишь золотые крупинки, порою бесценные.

Из других суперагентов Второй мировой войны больше всего походит на Зорге Рудольф Реслер (кодовое имя Люци), в 1933 году эмигрировавший из Чехословакии в Швейцарию и основавший там издательство. Он сотрудничал с советской военной разведкой, а также с британской и швейцарской секретными службами, но больше всего был верен своим хозяевам из Москвы.

Реслер создал эффективную разведывательную сеть, с помощью которой оперативно получал секретную информацию из верховного главнокомандования вооруженных сил Германии.

Люци возмущался, когда его называли шпионом. На суде он совершенно спокойно заявил: «Это были не какие-то шпионские сведения, а анализ политического положения в различных странах».