Теряя Контроль (ЛП) - Фредерик Джен

Я теряю счет времени, пока лежу. Может быть, проходит всего несколько секунд, прежде чем я чувствую прохладное прикосновение его руки. Еще мгновение, и он проводит тряпкой по моему лицу, вытирая рот.

Он тянет меня к себе на колени и подносит горлышко бутылки к моим губам. Я делаю глоток, или он заставляет меня пить. Теперь это одно и то же. Я позволяю ему прижимать меня к себе, как ребенка, потому что я слишком истощена физически и эмоционально, чтобы двигаться.

Мы сидим на краю дороги, за нашими спинами — высокий забор из цепей, а напротив — приземистые кирпичные многоэтажки. Наше дыхание — мое тяжелое и затрудненное, а его ровное, но напряженное — нарушается лишь редким звуком шин, скрипящих по асфальту. Здесь, вдали от центра города, в это раннее воскресное утро движение не такое интенсивное.

— Сегодня День матери, — говорю я, наконец.

— Я знаю.

— Как ты меня нашел?

— Я следил за тобой.

Я поворачиваю голову в сторону и вижу блестящий спортивный автомобиль, припаркованный на обочине.

— Сегодня без Стива?

— Нет, только я.

Не готовая к решению серьезных вопросов, я продолжаю вести светскую беседу.

— Я не знала, что ты умеешь водить. Я не умею.

— Ты могла бы научиться.

— Может быть. — Вождение звучит интересно. Каково это — управлять четырьмя колесами, а не двумя? Затем мне приходит в голову другая мысль, и мой короткий всплеск энтузиазма сходит на нет. — Я не смогу сдать письменный экзамен.

— Возможно, у них есть устные версии, — мягко говорит он. Мы сидим так еще несколько минут, пока я не решаю, что наши позиции слишком нелепы для слов. Я не ребенок, но когда отталкиваю его, то обнаруживаю, что у меня мало сил.

Вздохнув, я спрашиваю:

— Не поможешь мне сесть?

Он помогает, и я понимаю, где нахожусь. Кладбище Флашинг. Без лишних слов Йен помогает мне подняться на ноги. Вход находится прямо за углом. Он обнимает меня за талию, и мы медленно идем на кладбище. Мы с Йеном здесь не одни. Есть и другие, оставляющие цветы своим матерям, и даже это как-то помогает мне почувствовать себя немного менее одинокой. Проходит несколько минут, и мы идем к задней части кладбища, где я нахожу могилу. На черном гранитном надгробии указаны даты рождения и смерти обоих моих родителей. По моему позвоночнику пробегает дрожь. Есть ли между ними место для меня? Мне хочется лечь, натянуть дерн, как одеяло, и уснуть навеки.

Но твердая, как сталь, рука, обхватившая мою талию, удерживает меня. Я сопротивляюсь, совсем немного, но рука не двигается.

— Ты не одна. — Его грубые слова проносятся по поверхности и затем зависают там. Отвергну ли я их или впущу в себя?

— Позволишь ли ты мне утешить тебя, Тайни?

— Мне так грустно. — Это не ответ, но единственная правда, которая у меня сейчас есть.

— Это нормально — грустить.

— Я просто боюсь, что больше не смогу дать тебе достаточно.

Он прижимается мягким поцелуем к моему виску.

— Я приму от тебя все, что угодно, хоть что-то.

Мы долго стоим так. Я ищу на могиле следы мамы, но не слышу ее голоса. Провожу рукой по груди, но и там ее не чувствую.

— Она все еще там, даже если ты не чувствуешь ее сегодня, — говорит он мне. — Однажды ты поймешь, как много ее ты все еще носишь с собой.

Он говорит опытным голосом, и я хочу довериться ему, поверить во все, что он говорит, потому что какова альтернатива? Вечно чувствовать пустоту?

Я прижимаюсь головой к его груди.

— Когда я закончу горевать?

— Сколько бы времени это ни заняло, я буду с тобой.

Глава 31

Через две недели после Дня матери Йен объявляет, что мы уезжаем из города.

— Сегодня мы собираемся на экскурсию, — говорит он.

— Хорошо, — отвечаю я. В городе много людей, которые так и не научились водить машину. Это кажется экзотической задачей, и Йен в ней мастер. Я получаю глупое удовольствие, наблюдая, как он управляет этой большой машиной. — Ты хорошо выглядишь за рулем.

Он улыбается и переключает передачу на другую, когда двигатель начинает набирать обороты. Его большая рука лежит на механизме ручного переключения передач, свет отражается на волосах на тыльной стороне его руки. Возбуждение колеблется между моими ногами, и я извиваюсь, сжимая бедра вместе. Это движение заставляет Йена пристально посмотреть на меня, настолько полный голода и желания, что я задыхаюсь.

Пустота внутри меня начинает таять под этим яростным взглядом. Его рука соскальзывает с рычага переключения передач на мое бедро. Слегка сжимая меня, он говорит:

— Вождение — это еще одна вещь, которой я могу тебя научить.

Тепло его ладони просачивается сквозь мои джинсы и распространяется вниз по ноге и вверх по бедру. Мои пальцы начинают покалывать при мысли о ласке его предплечья и крепких бицепсов. Бессознательно я начинаю тереть это предплечье, и его пальцы поднимаются выше по моему бедру, пока почти не упираются в центральный шов между моими ногами.

Я забыла, какой он теплый, какие у него большие руки, как сильно я его хочу.

— Ты был очень терпелив со мной, — говорю я тихо.

— Я буду ждать тебя вечно, Тайни, — отвечает он. — Если ты не поверишь сейчас, то поймешь через пятьдесят лет, когда все еще будешь со мной.

У меня перехватывает дыхание от смысла этого заявления. Между нами больше ничего не сказано, пока мы не приедем в Коннектикут. Он двигается в сторону пролива Лонг-Айленд и останавливается на длинной подъездной дорожке, заблокированной короткими воротами — больше для красоты, чем для безопасности. Щелчок кнопки, и ворота начинают медленно открываться.

В конце аллеи деревьев появляется двухэтажное белое строение, похожее на замок, с синей крышей.

— Пятнадцать тысяч квадратных футов дома. Одиннадцать соток земли. Имеется свой собственный пляж. Однако причала для лодок нет. Здесь слишком мелко. — Йен начинает перечислять особенности объекта недвижимости.

— Хочу ли я знать, сколько у тебя недвижимости в городе?

— Это не в городе.

С этими словами он вылезает из машины и подходит, чтобы открыть мне дверь. Я выхожу и оказываюсь в его объятиях.

— Ты не единственная, кто одинок в этом мире. Не единственная, кому снятся сны, включающие падение ночью в постель с кем-то рядом. Я тоже хочу семью, но хочу ее с тобой. Я не могу вернуть тебе твою мать, но могу любить тебя так же страстно. Тайни, я люблю тебя. Будь моей женой. Давай создадим свою семью.

Он не ждет ответа.

— Это место, — машет он рукой. — Я купил это, потому что хотел остепениться и создать семью. Я увидел и понял, что мне это нужно. Когда я увидел тебя на улице в тот день, мне был конец. Удар в живот. Какую бы метафору я ни использовал. Я увидел тебя, и всё. Мне было нужно заполучить тебя.

— Этот дом огромен. Для холостяка это чересчур, — говорю я с удивлением. Пытаюсь все осознать, но чувствую себя запыхавшейся… и почти радостной.

— Знаешь, почему я был в магазине париков в день нашей первой встречи?

— Нет.

Он фыркает.

— Ее сестра — риелтор. Была моим риелтором в течение многих лет. Она пришла ко мне и попросила одолжить владельцу сумму денег. Я подчинился, все получилось. Но в тот день, когда мы встретились, я встречался с Маргарет, чтобы сделать предложение по этой недвижимости. Когда я увидел тебя, то сразу понял, что ты принадлежишь этому месту и должна принадлежать мне. Я хотел привести тебя сюда уже несколько недель назад, но решил, что это будет слишком рано, и ты испугаешься. Будешь как испуганный зайчонок. Но тебя больше нет. Ты боишься?

— Немного. — Я прижимаю руку к сердцу. — Как ты пережил это в пятнадцать лет? В полном одиночестве?

— Потому что я верил, что когда-нибудь встречу тебя, влюблюсь и понадоблюсь тебе.

Он притягивает меня к себе и целует. Или я его целую. Мы стоим там, наши тела сливаются воедино, а наши рты выражают все слова, которые слишком страшны и интимны, чтобы произнести их вслух.