Райские птички (ЛП) - Малком Энн

Потому что я больше никуда не могла уйти.

Мой сломленный разум не давал сил выйти за эту дверь, даже если тот мир снаружи не способен сокрушить меня больше, чем Лукьян.

Но потом, когда я меньше всего этого ожидала, в комнату ворвался внешний мир.

И он ударил меня по лицу.

***

Лукьян

За всю трапезу он не смог проглотить ни кусочка. Черт побери, за последние четыре дня он почти ничего не мог съесть. В основном он просто сидел в своей командирской комнатке, наблюдая за ней. Наблюдая за каждым ее движением, позволяя всему остальному исчезнуть.

Это было нездорово.

Это было нелогично.

Он был ошеломлен своей способностью так прочувствовать ее слова с их последней встречи. То, что она говорила. В ее прекрасных глазах виднелась абсолютная боль и предательство.

Это было хуже, чем любая смерть, которую он видел в бесчисленных глазах за десятилетия своего бизнеса.

Она станет его смертью. Это было правдой. Он знал это до мозга костей. Он всегда был уверен, что покинет эту землю на своих собственных условиях.

Но теперь он был уверен, что все решит она.

Он презирал каждую секунду последних четырех дней. Его кожа была неудобной, невыносимой. Его первоначальный план состоял в том, чтобы терпеливо ждать, пока она оправится и сама придет к нему. Он позволил ей сделать первый шаг. Хотел вернуть себе власть.

Но на четвертый день он потерял терпение.

И контроль.

И силу.

И ему было наплевать.

Когда она влетела в столовую, бросив на него лишь пренебрежительный взгляд, в его грудную клетку вонзился осколок стекла.

Он ожидал, что она сломается. Развалится на части и закричит. Хотя бы посмотрит ему в глаза.

Она ничего не сделала.

В течение четырнадцати минут и восьми секунд он слышал только стук посуды и оглушительное молчание. Он был в нескольких шагах от того, чтобы швырнуть бокал в стену – потерять свой драгоценный контроль – просто чтобы получить от нее реакции, но она заговорила.

Она заявила о своей полной и настоящей ненависти к нему.

И это было облегчением.

Ненависть приемлема.

С ненавистью он может поработать.

После того как она умчалась, забрав с собой большую часть его здравого смысла, он молча сидел за столом, думая о том, что делать дальше. Как спланировать наилучший результат.

Лучший результат – она в его постели, его член внутри ее влагалища и она верхом на нем, пока они оба не забудут все остальное. Его пальцы так крепко сжали бокал, что он разбился. Мелкие осколки стекла впились ему в ладонь, и он, не моргнув глазом, выдернул их, глядя, как по рукам стекает кровь.

Он жаждал размазать эту кровь по молочно-белой коже, когда будет трахать. Именно это он и собирался сделать, но зазвонил телефон.

Он мгновенно насторожился, и оружие, приклеенное скотчем под столом, оказалось в его руке. Он подошел к фарфоровому шкафу, толкнул его в сторону, показывая скромный арсенал. У него было по одному на каждую комнату в доме.

Готов к любым неожиданностям.

И звонок на телефоне кое-что ему подсказал.

Что отец его предал.

Это не было неожиданностью.

Его только удивило, что тот смог обойти всю охрану Лукьяна и получить доступ на территорию.

Звонок на его телефоне был предупреждением о том, что последний барьер на пути к его дому сломан. Обычно он получал предупреждения с разными звуками: один звук, когда кто-то сворачивал с боковой дороги на его подъездную дорожку; еще один звук, когда кто-то добирался до ворот. И так далее и тому подобное.

Так что звук в телефоне дал ему ровно столько времени, чтобы достать оружие и посмотреть, как трое вооруженных мужчин приближаются к стеклянным дверям столовой.

Не было времени добраться до Элизабет и предупредить ее.

Потому что, скорее всего, их будет больше, чем трое. И им, скорее всего, будет поручено найти Элизабет. Либо убить ее, либо отвести к отцу.

К Ане.

Ана сорвала бы с нее кожу, чтобы поразвлечься. По его спине пополз лед, незнакомый в ситуациях жизни или смерти.

Элизабет будет бороться. Он хорошо обучил ее. Если они наткнутся на нее прежде, чем он успеет расправиться с мужчинами, небрежно идущими к стеклянным дверям, она сделает все, что нужно, чтобы выжить.

Он наблюдал за приближающимися людьми с холодным расчетом. Они хотели убить его. И они превосходили его числом. Ни то, ни другое его не волновало. Он уже некоторое время преследовал смерть. Скорее всего, с самого начала. Это способствовало его образу жизни. И он был очарован своей собственной кончиной больше, чем любой другой.

Он не придавал особого значения своему концу. Он знал, что это будет кроваво. Насильственно. Так оно и случилось. Но он не думал, что это будет из-за маленькой, сломанной, поврежденной и расстроенной девушки.

Он считал себя учителем смерти и ее носителем. Он стал в некотором роде экспертом в этой области.

Но она доказала ему, что он ошибся.

Она показала ему, что смерть – это не пуля в голову, не перелом костей шеи, не порез артерии. Нет, это было гораздо болезненнее и уродливее. Это была гребаная любовь.

Или какая-то извращенная версия эмоций, которые он разделял с ней. Эту смерть он преследовал и даже не осознавал этого. Иначе он пустил бы себе пулю в лоб еще до того, как все это произошло.

Но он был живым мертвецом из-за нее, он ненавидел ее так же сильно, как и любил. Эти люди его не убьют. Черт, нет. Он не боялся своей смерти. Он был в ужасе от того, что произойдет, когда умрет она.

Этого не случится.

Она умрет только от его рук или от бога. Только так она покинет эту землю. И он отправится прямо за ней.

========== Глава 18 ==========

Элизабет

Удар меня удивил, но не вырубил.

Я лишь слегка споткнулась, держась за щеку в секундном замешательстве.

Мужчина, который нанес удар, вероятно, тоже был сбит с толку, потому что в нем было достаточно силы, чтобы сбить женщину с ног.

Я уверена, что это сработало бы на многих женщинах, но я не как они. Лукьян бил меня сильнее.

И я выжила.

Я сражалась.

Что я и сделала в тот момент, когда прошел шок. Один взгляд в глаза незнакомца – и я поняла, что он здесь, чтобы убить меня. Это было ясно. У него был взгляд, как у Лукьяна в ту ночь, когда он вошел в мой дом.

В ту ночь смерть покинула меня. Дала хоть какой-то шанс.

На этот раз мне так не повезет.

И я не планировала, что удача будет иметь к этому какое-то отношение.

Поэтому я бросилась на крупного, мускулистого мужчину. Он был натренирован, так что оправился от моего отсутствия реакции на его удар. Но он ожидал, что я побегу, а не наброшусь на него.

У него еще было достаточно времени, чтобы поднять пистолет, но недостаточно, чтобы нажать на курок. Я уже определила марку и модель – Лукьян заставил меня запомнить все обычное и необычное оружие, используемое профессионалами, – и я точно знала, где находится кнопка выброса магазина патронов. Одним движением я подняла руку, обойма с грохотом упала на землю.

И снова он был сбит с толку. Но этого недостаточно.

Он не ослабил хватку на пистолете, когда я попыталась вырвать его у него, чтобы оглушить. Зная, что я не выиграю с ним на кулаках, я немедленно ослабила хватку, ударив ребром ладони по его носу.

Громкий влажный хруст и его бульканье боли заставили меня улыбнуться. Пистолет с грохотом упал на пол, когда он обеими руками схватился за лицо, кровь хлынула из носа, он отшатнулся.

Я использовала каждую секунду его боли и своего превосходства, бросившись к кровати и потянувшись вниз, чтобы найти рукоятку пистолета, приклеенного там.

У Лукьяна в каждой комнате дома было оружие. Он потратил целый день, чтобы показать мне все до единого. В то время я думала, что это довольно драматично, но теперь это спасло мне жизнь.

Не опаздывая ни на секунду, я повернулась, подняла пистолет и положила палец на спусковой крючок. Сжала ее без колебаний. Пуля угодила ему прямо под глаза, отбросив его назад и брызнув теплой кровью и мозгами мне на щеку.