«КРОВАВЫЕ ИГРЫ» - ЧЕЛСИ ЯРБРО

– Откуда им знать, ограничиваю я себя или нет? Все познается в сравнении. Я ведь могу приказать разрушить Иерусалим, однако не делаю этого. На фоне такой возможности все остальные меры являются мягкими, разве не так? – Император не выказывал раздражения, он дискутировал – и довольно неплохо. Нерон был доволен собой.

– Имея под рукой все могущество Рима,- влез опять Юст,- ты ведешь себя слишком уж мягко. Нанести удар по столице мятежного царства – весьма здравая мысль.

Модестин брезгливо скривился.

– Кое-кому здесь видимо хочется окружить Рим пустынями?

– Не суйтесь хоть вы-то, горячая голова,- прошептал Сен-Жермен и громко сказал: – История полна легенд о великих завоеваниях, но больше в ней все-таки почитается умение мирными способами улаживать государственные дела. Вот почему Греция, отдавая должное воинственным и храбрым спартанцам, выше их ставила мудрых и добродетельных афинян.- Это было не совсем верно, однако Нерону такой аргумент мог прийтись и по вкусу.

Сен-Жермен просчитался: Нерон закусил удила.

– Если бы не спартанцы у Фермопил, Дарий вошел бы в Афины.

Все легионы Рима – вовсе не кучка отважных спартанцев, а иудейские бунтари – никак не полчища персов, но заострять вопрос на этом не стоило. Сен-Жермен примиряюще кивнул головой.

– У спартанцев не было времени на размышления, но у тебя оно есть. Разве эта война так уж нужна Риму?

– Риму необходимо наказать бунтарей. Если не сделать этого, другие тоже начнут бунтовать. Уже и так поговаривают, что легионы хотят в цезари Гальбу. Начни я миндальничать с иудеями, на нас тут же ополчатся парфяне, и вот тогда-то разразится тяжелейшая в истории Рима война- Император стал раздражатся.- Тебе этого не понять, Сен-Жермен. Ты в Риме недавно и не знаешь наших обычаев, как и того, на чем зиждется безопасность империи.

– Наверное, ты прав,- Сен-Жермен понял, что пора отступать.- Но я все-таки отдаю предпочтение миру- Он вздохнул и пожал плечами.- В конце концов, это только мое мнение, а оно не так уж и важно. Гость не должен учить хозяина, как поступать.

– И все же твое неравнодушие к политике Рима делает тебе честь,- великодушно бросил Нерон, довольный тем, что последнее слово осталось за ним. Он приосанился и натолкнулся на взгляд Модестина.

– Если все эти люди – враги государства, то, безусловно, их надо казнить, но разве нельзя это сделать достойно?

– Достойно? – поморщился Юст.- С чего бы? Они продолжают сопротивляться и потому теряют право на какое-либо достойное к ним отношение.

Нерон открыл было рот для ответа, но тут к нему подбежал взволнованный раб.

– Ну, в чем дело? – скривился Нерон.

– Государь, ты нам нужен. Мы не понимаем, с кого начинать… факельщики ссорятся, каждый хочет быть первым

Нерон в притворном негодовании помотал головой.

– Боюсь, мне самому придется во всем разобраться. Я вынужден вас покинуть, друзья,- сказал он своим спутникам.- Продолжим дискуссию после еды.

– А разве предполагается и угощение? – спросил Модестин.

– Ну разумеется. В саду расставлены столики и кушетки, сигналом к ужину будет гонг.- Нерон хохотнул.- Я приказал все устроить на воздухе по многим причинам, но самая важная – продемонстрировать Риму, что со мной все хорошо. Прошлое пиршество, проходившее в помещении, наделало шуму. Началась гроза, и в мой стол ударила молния. Если Ьогам захочется повторить эту шутку, им предоставлена такая возможность. Я от воли неба не прячусь.__

Он кивнул мужчинам и пошел за рабом.

– Удивительный человек,- сказал задумчиво Модестин.- Эти сады, этот дворец… все это просто неописуемо и грандиозно.- Он неуверенно глянул на Сен-Жермена, словно ища поддержки.- И все же кое-что мне тут совсем не по вкусу. Мятежников, безусловно, следует строго наказывать, но…

– Ты слишком долго отсутствовал,- заметил Юст.- В том-то и закавыка. Вы в своих Галлиях, Сириях и Египтах забываете Рим. Вы перестаете отделять его нужды от нужд провинций. Но император в первую голову обязан учитывать интересы метрополии, и великое благо, что у нас есть Нерон, самозабвенно пекущийся о процветании государства.

– Братья твоей жены не думали так,- возразил Модестин.- Я говорил с Виргинием, его доводы были резонны.- Он кивком указал на фигуру, висящую на кресте.- Мятежник этот человек или нет, он не заслуживает такой страшной участи.

– Ты предпочел бы увидеть, как его на арене разрывают на части? – спросил Сен-Жермен. Они как раз подходили к развилке тропы. Не дожидаясь ответа, он кивнул на прощание римлянам и свернул на боковую дорожку, уводящую в глубину лавровой рощи. Какое-то время разговор Юста и Модестина продолжал долетать до его ушей. Сенатор втолковывал офицеру, что доверять чужеземцам нельзя. Звуки беседы делались глуше и глуше и, наконец, совершенно затихли, зато все слышнее становилось журчание ручейка.

Архитекторы Золотого дома подключились к ближнему водопроводу и, не жалея ни средств ни усилий, построили над якобы бьющим из почвы источником весьма живописный грот. Подойдя к нему, Сен-Жермен сошел с тропки и, укрывшись в тени деревьев, принялся ждать.

Резкая вспышка в дальней точке огромного сада сказала ему, что загорелся первый из живых факелов. Он закрыл глаза, проклиная людскую жестокость, а когда открыл, обнаружил, что пылают уже два креста

Посторонние звуки заставили его прижаться к прохладному камню. На полянку вышла молоденькая олениха, вытягивая грациозную шею и поворачивая чуткие уши. Очевидно, ее привлекло сюда ласковое журчанье воды. Осторожными шажками она подобралась к вытекающему из грота ручью и опустила голову, чтобы напиться. Вдруг изменчивый ветерок донес до нее жуткий запах горящего дегтя, и олениха вскинула морду. Миг – и она большими скачками скрылась в ближайших кустах.

Потом зазвучали шаги. Они замерли, потом послышались вновь, их продвижение к гроту было не очень уверенным. Сен-Жермен оставался на месте, не сводя с тропы темных глаз.

Вышедшая к источнику женщина дышала прерывисто и тяжело. Кое-как запудренный багровый кровоподтек в области подбородка только подчеркивал бледность ее исхудавшего от ежедневных страданий лица, обрамленного потускневшими волосами. Выбрав невысокий валун, патрицианка села и замерла

Сен-Жермен вышел из тени и встал у нее за спиной.

Она испуганно отшатнулась и задрожала, защищая ладонью лицо.

– Оливия? – выдохнул он, удрученный увиденным.

Из груди женщины вырвался вздох. – Ты? Ты все же пришел?

Он помог ей встать, бесконечно радуясь уже одному тому, что его помощь не отвергают.