Сталин: арктический щит - Юрий Жуков

«Полагаю, — сообщал Каменев 13 июня 1930 года, — что этот вопрос теперь полностью ляжет на плечи Арктического института и Учкома. В частности, — неожиданно добавил Сергей Сергеевич, — общество «Аэроарктик» также следует подчинить руководству Учкома. Сейчас «Аэроарктик» беспризорна»23.

И хотя с этого дня Арктическая комиссия не провела больше ни одного заседания, а ее проект научно-исследовательских работ безнадежно затерялся, она все же успела выполнить еще одно поручение правительства, зафиксированное постановлением от 31 июля 1928 года. Последнее, содержащееся в нем. Подготовила и отправила на Северную Землю экспедицию для постройки геофизической обсерватории и радиостанции, выбора места для аэродрома и описания архипелага. Все это — силами Института по изучению Севера, но под руководством не его директора P.Л. Самойловича, а — как и год назад — настойчиво продвигаемого на новую должность О.Ю. Шмидта, правительственного комиссара Северных земель, начальника Правительственной арктической экспедиции.

15 июля 1930 года «Седов» отплыл из Архангельска и взял курс на Северную Землю. 21 августа подошел к неведомому, не нанесенному на карты ее западному берегу. На следующий день начал выгрузку разборного дома, научного оборудования и радиоаппаратуры, трехлетних запасов продовольствия, боеприпасов, медикаментов. 30 августа остававшиеся на зимовку «начальник Северной Земли и всех прилегающих к ней островов» Г.А. Ушаков, незадолго перед тем вернувшийся с Врангеля, геолог Н.Н. Урванцев, последние годы изучавший Таймыр, радист В.В. Ходов и промышленник С.П. Журавлев подняли у возведенной всего за неделю обсерватории государственный флаг. Так и этот архипелаг стал не только де-юре, но и де-факто частью территории СССР.

2

Советский Союз был не одинок в настойчивом стремлении закрепить и упрочить свое присутствие в Арктике. Аналогичные действия предпринимали и некоторые его соседи по полярной области. Именно тогда завершился и сугубо мирный, даже выглядевший чисто символическим, но продолжавшийся четверть века конфликт между Оттавой и Осло. Из-за прав на три огромных острова — Акселя-Хейберга, Амунда-Рагнеса и Эллефа-Рагнеса, лежащих в канадском архипелаге.

В апреле 1929 года норвежское правительство после нескольких отказов все же разрешило капитану Отто Свердрупу, открывшему эти острова и на том основании преподнесшему их в 1902 году своему суверену, тогда еще королю Швеции и Норвегии, отказаться от своих законных прав. Правда, лишь в том случае, если Оттава компенсирует ему понесенные в свое время расходы. Оплатит убытки, связанные с организацией и проведением четырехлетней экспедиции.

О. Скелтон, заместитель государственного секретаря Канады, которого правительство доминиона уполномочило вести в Париже переговоры с адвокатом престарелого всемирно известного полярного исследователя и послом Норвегии во Франции, предложил иную форму урегулирования претензий. Признание Оттавой захвата Норвегией в 1928 году небольшого острова Буве, расположенного у берегов Антарктиды, к востоку от моря Уэдделла. Свердруп и стоявшее за ним норвежское министерство иностранных дел отвергли такой вариант соглашения, а потому торг продолжился.

Наконец, 24 января 1930 года Скелтон сообщил о согласии своего правительства рассчитаться деньгами. Но выплатить за становившееся благодаря тому бесспорным право владеть тремя островами не 200 тысяч долларов, на чем изначально настаивала норвежская сторона, а всего 67 тысяч. В конце концов Осло согласился на предложенные условия, не преминув пояснить: признание суверенитета Канады в данном случае оно не связывает с секторальным принципом, по-прежнему отвергая его. В свою очередь, Оттава обязалась не препятствовать норвежцам заниматься охотой и рыболовством в районе архипелага23.

Но насладиться внезапно свалившимся на него богатством семидесятипятилетний капитан, отдавший всю жизнь исследованию Арктики, так и не успел. 26 ноября 1930 года Отто Нёуманн Свердруп скончался.

Потеряв то, чем, собственно, никогда и не владела, Норвегия вскоре с лихвой возместила символическую утрату. Приобрела другую территорию, также лежащую за Полярным кругом.

В Гренландском море, примерно в тысяче километров к северо-востоку от Исландии, находится остров Ян-Майен. Небольшой клочок суши, всего 327 квадратных километров, три столетия не привлекал внимания, не вызывал интереса ни у одной страны из-за отсутствия там стоянки для судов. Оставался юридически ничейной землею. Лишь в 1921 году норвежцы построили на нем радиометеостанцию. Ее регулярные, четыре раза в сутки, сводки позволяли давать прогноз погоды для всей Северной Атлантики. Того огромного региона, воды которого бороздили суда норвежских рыболовов, китобоев, охотников на тюленей и моржей.

Спустя пять лет Метеорологический институт в Осло, которому и принадлежала метеостанция на Ян-Майене, распространил, не имея на то никаких оснований, свои права уже на всю территорию острова. А так как отрицательной реакции ни с чьей стороны не последовало, 8 мая 1929 года норвежское министерство иностранных дел официально объявило об оккупации Ян-Майена. И снова ни одна страна не выразила протеста. Только тогда, 27 февраля 1930 года, Осло нотифицировало включение острова в состав Королевства Норвегия24.

Откровенно авантюристической стала попытка уже не властей Норвегии, а лишь подданного ее короля, некоего Педера Элиассена, захватить остров Виктория. Всегда покрытый льдами, редко когда доступный для судов, он находился в стратегически важной точке. Всего в сорока километрах к востоку от границы советского сектора Арктики, на полпути между Шпицбергеном и Землей Франца-Иосифа. 8 августа 1930 года Элиассен сумел высадиться на острове и объявил его своей собственностью. Обеспокоенное возможными политическими последствиями произошедшего, министерство иностранных дел Норвегии нотой от 15 декабря, переданной Наркоминделу, заявило о полной непричастности своей страны к столь очевидному самовольному захвату25.

Однако далеко не все в отношениях Осло и Москвы складывалось столь гладко. Камнем преткновения оставалась застарелая проблема — требование норвежцев свободного промысла там, где они вели его не одно столетие. В частности, в водах к западу и югу от Земли Франца-Иосифа.

Именно такого рода конфликт произошел 28 июля 1930 года. Ледокол «Г. Седов», следовавший к ЗФИ, чтобы возвести там геофизическую обсерваторию и оставить для работы на ней первую группу зимовщиков, у южного побережья архипелага обнаружил занимавшуюся незаконным промыслом норвежскую зверобойную шхуну «Исбьёрн». Ее остановили, капитану разъяснили, что Земля Франца-Иосифа принадлежит СССР, после чего приказали немедленно покинуть советские территориальные воды.

Спустя десять дней, 8 августа, в Осло между А.М. Коллонтай и министром иностранных дел Норвегии Ю. Мувинкелем состоялась серьезная беседа.

Министр объяснил Александре Михайловне, что «общественное мнение его страны весьма взволновано случившимся», почему ему и пришлось направить в Москву «резкую ноту протеста». И как вполне возможный способ выхода из непростой ситуации «в качестве примера привел положение в Восточной Гренландии, на Шпицбергене и в прилегающих районах, которые одинаково открыты для всех наций»26. Иными словами, всячески уклоняясь от признания или непризнания советского суверенитета над Землей Франца-Иосифа, в качестве паллиатива предлагал открыть воды архипелага для его соотечественников.

В тот же день секретарь норвежской миссии А. Даниэльсен посетил члена коллегии НКИД Б.С. Стомонякова, только принявшего у М.М. Литвинова дела Скандинавских стран. Вручил ту самую «резкую ноту протеста», в которой, в частности, говорилось: «Позволю себе заметить, не высказываясь при этом по вопросу о международном статусе архипелага Франца-Иосифа, что Норвегия имеет право в соответствии с международными нормами требовать уважения основанных на праве традиции промысловых интересов ее подданных. Это касается и других законных интересов на островах и в окружающих их водах, которые до сих пор, без каких-либо возражений с чьей-либо стороны, считались ничейной землей»27.

Пользуясь случаем, Даниэльсен напомнил, что воды Земли Франца-Иосифа более полувека регулярно посещают норвежские рыбаки и зверобои. Что все они — люди бедные, судьба которых тяжела, а их нелегкий труд — единый источник существования. И подчеркнул, как и Мувинкель в беседе с Коллонтай: его страна «имела и имеет экономические интересы на Земле Франца-Иосифа»28.

Собственно, и в Наркоминделе не столь уж категорически возражали против промысла норвежцев в водах архипелага. Так как страна пока не располагала собственным флотом траулеров, она могла не опасаться такой конкуренции, не могла серьезно пострадать из-за нее. Москва не желала возникновения некой «тресковотюленьей войны», а стремилась к иному. К скорейшему признанию со стороны Осло суверенитета СССР над Землей Франца-Иосифа, и ради того готова была пойти на достаточно серьезные уступки. Поэтому, сразу же после беседы с Даниэльсеном, Б.С. Стомоняков поспешно направил В.М. Молотову, курировавшему в Политбюро вопросы внешней политики, записку. В ней предложил воспользоваться достаточно благоприятной, по его мнению, ситуацией29.