Куропаткин. Судьба оболганного генерала - Андрей Гургенович Шаваев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не выдержав давления сверху в условиях неизбежного информирования о своих проделках со стороны Куропаткина лично императору, глумливого расследования преступлений и неминуемого предания еще до суда внушающих подозрение фактов скандальной общественной огласке с позорящими семейную репутацию последствиями, «имеющий честь» Анненков 9 января 1899 года покончил жизнь самоубийством.
Гаагская мирная конференция
Несмотря на то что немедленно, после отмеченного традиционной пальбой в заоблачные небеса чугунных пушек Петропавловской крепости появления на свет, наследник-цесаревич Николай Александрович оказался зачислен в списки нескольких гвардейских полков, в младенческом семилетием возрасте получил первое офицерское звание прапорщика, а в 12 лет – подпоручика, став мужчиной, царь Николай II изначально не жаждал полководческой славы, не слыл «ястребом» и ни «маленькой победоносной», и никакой другой ВОИНЫ с участием России на заре своего правления не хотел, всячески желая в светлых мечтах продолжать внешнюю политику незабвенного родителя своего – императора Александра III, имевшего устоявшуюся магнетическую фундаментальную репутацию европейского миротворца, пусть и с позиций загадочной для супостата кумулятивной СИЛЫ русской армии и Российского флота, помноженной на необъятные территориальные просторы империи и воистину неисчерпаемые мобилизационные людские ресурсы.
Новый Император Всероссийский и говорил, и молился вполне искренне:
«Благослови, Господи, Россию и нас всех миром, тишиною и благочестием».
Четыре года после восшествия на престол понадобилось последнему из рода Романовых монарху для проявления миротворческой инициативы международного масштаба, и здесь важную роль сыграли предложения нового военного министра Куропаткина.
28 февраля 1898 года генерал Куропаткин представил на имя царя Николая II доклад, где предложил подписать конвенцию между Россией и Австро-Венгрией о взаимном отказе в течение 10 лет принимать на вооружение русской и австрийской армий скорострельную артиллерию. По мнению министра, данное соглашение позволило бы сэкономить значительные финансовые средства в сумме порядка 130 миллионов рублей, что составляло значительную часть годового военного бюджета страны.
Куропаткин особо подчеркнул, что
«подобный почин есть общий шаг если не к общему разоружению, то по крайней мере к временной приостановке истощающих Европу расходов на вооруженные силы и средства».
Доклад Куропаткина поддержал «очень сочувственно, даже радостно» министр иностранных дел Михаил Николаевич Муравьев, предложивший «привлечь к приостановке вооружений на 10 лет все континентальные государства: Германию, Австрию, Францию, Турцию, славянские государства».
Министр финансов Сергей Юльевич Витте счел реализацию идеи своего военного коллеги неосуществимой в силу казавшейся очевидной отрицательной позиции Австро-Венгрии, которая, по его мнению, вряд ли решится на подписание беспрецедентного двустороннего соглашения, проигнорировав точку зрения своего ближайшего союзника – Германии. Вместе с тем, отвергнув почин Куропаткина по существу, Витте сам замысел идеи Алексея Николаевича изящно подхватил и, оценивая международную обстановку в более широком формате, масштабно и концептуально, на длительную перспективу, высказал соображение о разработке и согласовании с европейскими государствами рамочного договора о некоем общем пределе вооружений на континенте.
24 марта 1898 года российский МИД подготовил записку с предложением о созыве международной конференции для обсуждения вопросов о неувели-чении и сокращении количества войсковых соединений, уменьшении финансовых расходов на содержание армий государств, а также о средствах мирного решения вооруженных конфликтов.
Записку Муравьева пустили по кругу – обрабатывали, редактировали, согласовывали, корректировали и выверяли в правительственных структурах более четырех месяцев; слава богу, догадались вовремя привлечь компетентных ученых в области международного права, чьи светлые умы, экспертные заключения и рекомендации оказались настолько глубокими, состоятельными и предметными, что позволили наполнить декларационные политические идеи дипломатов конкретным юридическим содержанием.
Согласно волеизъявлению Николая II, 12 августа 1898 года министр иностранных дел России граф Михаил Николаевич Муравьев обратился к полномочным представителям Российского государства за границей с циркулярной нотой, где указывалось:
«Охранение всеобщего мира и возможное сокращение тяготеющих над всеми народами чрезмерных вооружений являются, при настоящем положении вещей, целью, к которой должны бы стремиться усилия всех правительств.
Все возрастающее бремя финансовых тягостей в корне расшатывает общественное благосостояние. Духовные и физические силы народов, труд и капитал отвлечены в большей своей части от естественного назначения и расточаются непроизводительно. Сотни миллионов расходуются на приобретение страшных средств истребления, которые сегодня представляясь последним словом науки, завтра должны потерять всякую цену ввиду новых изобретений.
Просвещение народа и развитие его благосостояния и богатства пресекаются или направляются на ложные пути…
Если бы такое положение продолжалось, оно роковым образом привело бы к тому именно бедствию, которого стремятся избегнуть и перед ужасами которого заранее содрогается мысль человека. Положить предел непрерывным вооружениям и изыскать средства предупредить угрожающие всему миру несчастья – таков ныне высший долг для всех государств. Преисполненный этим чувством, Государь Император повелеть мне соизволил обратиться к правительствам государств, представители коих аккредитованы при Высочайшем Дворе, с предложением о созыве конференции в видах обсуждения этой важной задачи.
С Божьей помощью конференция эта могла бы стать добрым предзнаменованием для грядущего века».
Отметим, текст важнейшего документа российского МИДа был предварительно выверен и согласован в военном ведомстве при личном участии в его корректировке самого Куропаткина.
Нельзя сказать, что циркуляр Муравьева произвел фурор, но реакцию в Европе и Америке он вызвал неоднозначную.
Отрицательное мнение высказала Франция, скептическое – Германия, сдержанно отнеслись США и Великобритания, положительно отреагировали Австро-Венгрия и Италия.
Обеспокоенность правительственных кругов ряда государств вызвала потенциальная возможность запрещения или приостановки процесса перевооружения армий и флотов передовыми огневыми системами, вероятность заморозки насущного разрешения территориальных проблем, невыгодность процесса разоружения в силу неравномерности накопленных ресурсов и военно-экономического потенциала различных стран.
Англия так вообще ревниво усмотрела в проявленной инициативе неприкрытое стремление Российской империи упрочить свое лидерство на европейском континенте.
Заколыхался по обе стороны океана и всемогущественный военно-промышленный комплекс, ведущие мировые производители артиллерийских систем, пулеметов и винтовок, гранат и мин, патронов и снарядов, крейсеров и подводных лодок, чугуна и стали, динамита и пороха, почувствовали реальную угрозу сокращения военных заказов, сокращения неисчерпаемых дойных коров капиталистов всех мастей и всех времен – государственных военных бюджетов, уменьшения госзакупок вооружения, а следовательно, наступления процесса, прямо пропорциональному всеобщему разоружению, – падению ПРИБЫЛИ.
В сентябре 1898 года Куропаткин направил на имя императора записку, содержащую скорректированную позицию Военного министерства и Главного штаба по вопросу разоруженческих инициатив: независимо от хода переговоров предлагалось начать перевооружение русской армии скорострельной артиллерией; вынести на обсуждение международной конференции вопросы о достижении предельной численности сухопутных армий, максимальных объемов военного бюджета государств,
