Принц и Ника - Чинара
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Зачем ко мне ездила? — произносит друг, крепко хватая меня за плечи, но я молчу. — Смешно тебе? — раздраженно рычит Рафикович и я ощущаю, как вместе с гневом рвутся наружу краски затравленного страдания.
— Зачем? А? — его руки начинают трясти меня, как безвольную куклу. С каждым следующим словом он выплескивает на меня свою боль. — Ты мне душу всю вымотала! Зачем травишь? Я с ума из-за тебя схожу! Не видишь разве?! Манишь и тут же отвергаешь? Там на скамейке ты горела вместе со мной, я же чувствовал, чувствовал! А потом вскочила и про Дарта начала гнать! И сегодня завела в комнату, снова поманила, вскружила нутро и вдребезги разбила, блядь! Вдребезги! Что за галимая игра, а? Зачем, Ника? — сдавленно сглатывает, рвано дышит, опускает взгляд и спрашивает рвущей душу уязвимостью. — Неужели нравится видеть, как мне херово? Как подыхаю от мысли, что ты не моя? Да я душу ради тебя готов отдать, не задумываясь, а ты…а ты? Плевать хотела на меня. — горько усмехается. — Выбираешь его, да? Что ж. Твое право. — выпускает мои плечи из своего крепкого захвата и этот жест пугает намного больше предыдущей тряски. — Ты теперь чужая…
— Нет! — вскрикиваю, и слезы, так непоколебимо отказывающиеся появляться, орошают соленым водопадом мои щеки. — Дурак! Осел! Тупица ты, Рафикович! Я сама не знала! Это папа подстроил и продал меня, как удачное вложение! Понятно тебе! Орешь тут на меня и трясешь, а я думала умру сегодня! К тебе сразу поехала! Думала, сестру мою шпилишь своим колосочком! Чуть не свихнулась! В лесу танцевала и песни твои тупые пела! Кусок идиота! Не чужая я, не чужая! Я твоя! — бью его в грудь, не способная успокоиться. — Кусок идиота! Не понимаешь, что люблю я тебя!
Руки Эрика по новой больно сдавливают мои плечи, он в одно мгновение прижимает меня к стене и буравит ещё более темным взглядом, в котором зажигаются яркие обжигающие всполохи.
— Повтори! — требовательно произносит, но в голосе ощущается мучительная потребность, отзывающаяся в каждом нерве моего тела. Яростно изучаем губы друг друга, осознаем обоюдное нестерпимое желание прикоснуться и ощутить вкус…
Но меня бесит мысль, что я первая сегодня назвала те три слова. Вот же елочный завод.
— А у тебя туго со слухом? — с вызовом язвлю в ответ. — Не пластинка, чтобы на повторе торчать!
Мой принц хищно усмехается, как самое настоящее, крайне сексуальное чудовище, а затем накрывает мои губы своими губами. Тело пронзает электрическим зарядом. Ноги подкашиваются, в животе взрываются яркие снаряды и нестерпимый жар мчится по коже. Стоит языку Эрика властно проникнуть в мой рот и ласково заскользить по моему языку, внутренности начинает сотрясать от пламенного трепета. Абсолютный и единоличный лидер в срывающем все берега поцелуе — именно он. Словно смерч, вырывает меня с корнями, кружит, подчиняет, захватывает, порабощает и заставляет тело плавиться, превращая сознание в сладкий зефир. Я полностью признаю своё поражение, и поразительно, как мечтаю ему подчиняться… Обхватываю шею друга руками, теряю ориентиры, погружаюсь на глубины влажного удовольствия, и в ту же секунду уношусь ввысь, к вершинам гор, где, чуть приподнявшись, можно дотянуться до горячих звёзд. Одна за другой они загораются у меня внутри, в тех местах, где по моему податливому телу скользят горячие руки Эрика.
Испытываю постыдное разочарование, когда наши губы разъединяются. Смотрим друг другу в глаза и рвано дышим. Каждый вдох и выдох наполнены неприкрытым пеклом. Оно накаляет окружающее пространство и даже скучающей тишине вдруг становится неловко.
— Как твои печень, почки и сердце? — глухо спрашивает Эрик.
Можно едко пошутить и заставить его селезенку поволноваться, но мне совсем этого не хочется, поэтому я шепчу:
— В эйфории…
— А легкие? — довольно усмехается.
— Экстаз…
Наклоняется снова, но не целует, а слегка проводит языком по моим губам. От этого пробирает дрожь и узел внизу живота натягивается сильнее. Нервно выдыхаю и кусаю губу. Хочу, безумно хочу продолжения, но он отодвигается и удивленно оглядывает меня, словно видит первый раз. Пытается иронизировать, но я чувствую беспокойство в голосе, когда спрашивает:
— Ты в «остаться в живых» когда успела поучаствовать?
— Скорее в квесте «в поисках Рафиковича». — оскорблённой истеричкой, которой недодали мороженку, отодвигаюсь от друга и с деланным спокойствием достаю ключи из маленькой сумки, перекинутой через плечо.
Головой понимаю — это тот же самый Эрик, мой датский принц, я знаю его с детства, и это я король Артур, я всегда главная!
Но задница-предательница ехидно намекает: «Ни хрена, ни хрена».
После поцелуя произошел какой-то щелчок, что-то поменялось и я стараюсь унять странную нервозность, но не могу попасть ключами в замок. Вот же евпатий коловратий! Эпический стыд сервирует! Эрик, в отличие от меня, спокоен, как удав. Его рука накрывает мою, забирает ключи и открывает дверь.
— Расскажешь за чашечкой чая? — спрашивает, пропуская меня внутрь. Входит следом сам и закрывает дверь. — Надеюсь, у тебя есть еда, понятия не имею сколько тут торчал, но голоден, как зверь. — произносит с улыбкой от которой его лицо еще немного и треснет. Сияет, тоже мне, как отполированный горшок, а у меня тахикардия и нервные спазмы. Хочу бесконтрольно смотреть на друга, но от мыслей, которые возникают, кажется, сломались щеки — они то бледнеют, то краснеют.
И, совершено точно, меня бесит разница в наших реакциях. Почему ему фиолетово и спокойно, а во мне светится напряжением целая иллюминация?
— Пиццу бы себе заказал и обрадовал курьера своей локацией. — хоть голос не предает и звучит вполне саркастически.
— Телефон сел и… мне было не до еды. — снимает обувь и поднимает на меня глаза, в них я заново прочитываю его недавние переживания и все нутро пробирает. Пытаясь поменять тему, шутливо произношу:
— Тебе придётся очень долго пробыть у меня сегодня, Рафикович! Моя душещипательная история тянет на летопись временных лет с участием индийских танцев!
— Могу остаться на ночь. — влетает в меня спокойный ответ и рассыпает внутри ворох спутанных мыслей.
Стандартная фраза, казалось бы, обычная. Ведь, он ночевал у меня сотни раз, и сотни раз я сама просила его остаться,
