Последняя из рода Мун: Семь свистунов. Неистовый гон - Ирина Фуллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В чем дело, Годвин? – произнес Болтайн сурово.
Оглядевшись, Донун застыл. Никого, совершенно никого не удивляло присутствие в комнате странной девушки с белым как молоко лицом и идущей носом кровью.
– До вас дойдет очередь, Годвин, – отчитал его король недовольно. – А сейчас сядьте и ведите себя тише.
Советник по делам безопасности продолжил свой доклад. Донун же не отрывал взгляда от красного платья. Смотреть незнакомке в глаза он не решался.
Та проплыла в дальний угол комнаты и пропела оттуда:
– Сознайся.
А затем исчезла за дверью, что вела прямиком в комнаты короля. Но последний совершенно никак не отреагировал на нахальное поведение девушки.
– Прошу простить за наглость, но кто она, Ваше Величество? – спросил Донун, как только Советник договорил.
Присутствующие посмотрели на него с недоумением.
– Кто она – кто? – уточнил Болтайн.
Донун стушевался, но продолжил:
– Девушка, которая сказала «сознайся».
Брови правителя удивленно поползли вверх.
– Сознайся в чем?
Донун поправил ставший тесным ворот сюртука.
– Я не знаю, она… просто сказала это.
Король пристально посмотрел на него.
– Если вы хотите что-то мне рассказать, Донун, я готов слушать.
Тот закачал головой. Возможно, он сошел с ума, но не настолько, чтобы ни с того ни с сего раскаиваться в грехах.
Совещание завершилось через два часа. Король распустил всех, но Донуна попросил задержаться. Они прошли в другую комнату, где их ждали два мягких кресла, а Его Величество – чашка чего-то горячего и ароматного.
– Годвин, объясни, что происходит, – произнес Болтайн, помахав небольшим свитком.
Когда они оставались наедине, их общение становилось менее формальным, хотя Донун всегда помнил свое место. Правитель Англорума мог позволить себе фамильярность, но наместник Мидленда – нет.
– Ваше Величество?
– Мне пришло какое-то, вероятно, шуточное письмо.
Король передал послание Донуну, тот с любопытством развернул его, но едва не выронил, увидев подпись. Прочитав, он обомлел.
«Ваше Величество, достопочтенный король Англорума, Болтайн Непобедимый, меня убили десять лет назад во дворе собственного дома. Один виновный наказан. ДОНУН, ТЫ СЛЕДУЮЩИЙ.
Драммонд Мун, глава клана Мун.
Думна, Кападония»
Послание выпало из его рук. Король поднял сверток, повертел.
– Что ты знаешь об этом? Десять лет назад ты сидел в Роксетере и принимал присягу от кападонских кланов.
– Да, но… – прохрипел Донун. – Почему это письмо прислали вам, а не мне?
– Тебе? – удивился король. – С какой стати его прислали бы тебе?
– Там мое имя, – тщательно подбирая слова, ответил Донун.
Болтайн чуть склонился вперед.
– Ты, кажется, нездоров, Годвин? Вероятно, смерть близкого друга так на тебя повлияла. Здесь нет ни слова о тебе.
– Что?
Донун несколько мгновений глядел на короля, затем протянул руку.
– Могу я?..
Развернув письмо, он не поверил своим глазам. Там было написано следующее:
«Ваше Величество, достопочтенный король Англорума, Болтайн Непобедимый, хочу сообщить вам, что при принятии присяги от кападонского клана Мун было совершено преступление. Прошу найти виновных и наказать. Таинственный благожелатель».
У Донуна задрожали руки. Вдруг откуда-то раздался потусторонний женский голос:
– Сознайся.
Наместник подпрыгнул в кресле.
– Я бы не придал письму значения, – как ни в чем не бывало заговорил король, – но… как будто какая-то сила заставляет меня вновь и вновь возвращаться к нему.
– Созна-а-айся.
– Замолчи! – выкрикнул Донун.
Король медленно перевел на него суровый взгляд:
– Ты, верно, забыл, с кем разговариваешь, Годвин?
– О, прошу прощения, Ваше Величество, я…
– Сознайся, или заберем тебя сюда, к Ковину…
– Замолчи! Не вы, мой господин, прошу…
Донун упал на пол, кланяясь королю в ноги.
– Ты устал с дороги… – предположил Болтайн, однако лицо его было сердитым. – Ступай к себе.
– Да, мой господин, благодарю за вашу снисходительность.
Опираясь о трость, Донун поднялся с пола и поспешил к выходу. Однако, открыв дверь, замер, ощутив, как сердце пропустило пару ударов. Там, за дверью, стоял Ковин Торэм, которого он самолично засыпал землей всего пару дней назад. На его белой рубахе проступали кровавые пятна. Лицо было изувечено.
– Сознайся, – прошептал Ковин.
Донун издал протяжный вопль и захлопнул дверь. Он доковылял до короля, совершенно невозмутимо восседавшего в кресле, вновь упал в ноги и, захлебываясь то ли рыданиями, то ли истерикой, во всем покаялся.
Он рассказал о том, как ненавидел Драммонда Муна, как получил подписанную присягу, но сжег ее, а затем отправил карательный отряд в деревню, где проживал клан. Он намеренно поручил дело Ковину Торэму, так как знал: тот будет безжалостен. Донун признался, что велел убить всех и каждого: мужчин, стариков, женщин, детей. Донун говорил, плакал, затем продолжал свой рассказ и снова плакал.
Король слушал не перебивая. Когда же мужчина у его ног начал всхлипывать, он позвал стражу и велел отвести того в темницу замка. Донун не сопротивлялся. Потом он попытается защитить себя, но не сейчас. Оказавшись в каменном мешке без окон, с одной лишь узкой дверью, запертой на замок, он сжался в комок в самом углу камеры и уснул.
* * *
Элейн закрыла каминную трубу на втором этаже и поспешила вниз. Из-за угла она увидела, как увели Донуна. Постучавшись и получив от короля дозволение войти, она влетела в комнату.
– Я правильно расслышала? Он сознался?
– Именно так, – кивнул Болтайн, глубоко задумавшись о чем-то.
Элейн облегченно выдохнула и упала в кресло. Затем, охнув от осознания, насколько грубым нарушением этикета это было, собралась было вскочить, но король махнул рукой, позволяя ей сидеть.
Лакей объявил визитера, в зал вошел Оддин. Он еще не снял свой «окровавленный» костюм, но уже убрал с лица куски сырого мяса и стер кровь.
– Что ж… Тяжело признавать, что вы говорили правду, – подвел итог король.
Оддин подошел ближе и почтительно поклонился.
– Главное, что злодей будет наказан и больше никому не навредит, – произнес он. – Можно ли описать нашу благодарность вам, мой господин, за то, что согласились на такую авантюру и велели всему Совету подыграть нам.
Элейн кивнула, и вправду не в силах выразить свои чувства. Наверное, следовало сказать что-то, но ее не покидала мысль, что ничего этого не случилось бы, если бы Болтайн Зарати не затеял войну против кападонцев, не вынудил принять их присягу и не допустил действий Донуна и Ковина.
Она ничего не знала о том, каким королем он был: ее жизнь с момента появления Англорума была жизнью обычной прачки. Такое существование лишено многих радостей, как, впрочем, и горестей: когда
