Соблазн для Щелкунчика - Наталья Борохова

Наблюдая, как красный «Пежо» влился в поток машин, Полич заметил:

– Ох, не нравится мне вся эта таинственность! Боюсь, что она разрушит все дело.

– Ты ее для этого и нанимал. Не так ли?

– Конечно, – спохватился Виктор Павлович. – Я не это имел в виду. Она может навредить Сергею.

– Не знаю, что можно здесь испортить более того, что есть, – пожала плечами Марина. – Пусть пробует.

– Мы можем от нее отказаться, – Полич взял Марину за руку. – Более того, я на этом настаиваю.

– Нет, – твердо ответила молодая женщина. – Не знаю почему, но я ей верю. Пусть остается…

В день, когда подсудимые должны были давать свои показания по предъявленному обвинению, Елизавета с самого утра находилась в состоянии легкой тревоги. Умом она понимала, что волнения напрасны и ее подзащитный прекрасно осведомлен о том, что нужно говорить и как правильно отвечать на наиболее каверзные вопросы обвинения, но ничего не могла с собой поделать. В суд она пришла намного раньше начала судебного заседания и теперь, изнемогая от нетерпения, изводила вопросами начальника конвоя. Ей все казалось, что машина из изолятора опаздывает. Наконец подсудимых привезли, а ей разрешили спуститься вниз, в конвойное помещение.

– Как настроение? – обратилась она к Петренко.

– Все в порядке, – заулыбался он. Ему было забавно видеть, как его защитница, временами напускающая на себя важность и многозначительность опытного адвоката, иногда становится похожей на девчонку, юную и неопытную, и к тому же невероятно ранимую. «Сейчас начнет грызть ногти. Ни дать ни взять – прилежная ученица, забывшая урок», – подумал он, но ее волнение, похоже, оказалось заразительным. Сергей почувствовал бодрящий холодок ожидания чего-то значительного.

– Помнишь, что тебе нужно сказать? – приставала она.

– Конечно же! Начну с вечера: мол, поездка за грибами специально не планировалась. Все произошло случайно. Кто-то по пьяной лавочке предложил. Мы поехали. Неудобно было отказать. Слегка повздорили с Переваловым. Затем расскажу, что мы делали на озере на протяжении двух часов…

– Что ты делал, – поправила Лиза. – Перевалов за себя расскажет сам.

– Разумеется. Потом раздались выстрелы, – скороговоркой бубнил Сергей. – Конечно, когда мы увидели группу людей, тем более вооруженных, мы испугались. Узнали Мышонка, который находился на тот момент в розыске. Естественно, останавливаться не стали. Мы же не идиоты… Сжальтесь, Елизавета Германовна, сколько можно это повторять!

– Столько, сколько нужно! – безжалостно отрезала Дубровская. – Хорошо, ответь-ка ты мне на следующий вопрос. Предположим, прокурор тебя спросит…

Они еще раз прошлись по наиболее вероятным вопросам обвинения.

– Помни, никакой нервозности! Возможно, прокурор, а особенно Савицкая начнет тебя провоцировать. Не поддавайся! Дашь волю эмоциям – начнешь путаться, противоречить…

– Елизавета Германовна! Вы как заботливая мамаша. Знаю я, знаю! – шутливо отбивался Петренко.

– Слушай! Главное – не волнуйся. Если что-нибудь забудешь или перепутаешь, я задам тебе уточняющие вопросы. Словом, выправлю ситуацию. А вообще, если вдруг у тебя возникнут затруднения, смотри на меня. Я постараюсь тебе подать какой-нибудь знак… – занудно бубнила Дубровская.

– Караул! – дурачился Петренко. У него было отличное настроение, а Елизавета действовала на него как освежающий тоник. – Помогите же! Иначе мой собственный адвокат запилит меня до смерти, – взмолился он.

– Извините, госпожа адвокат, – обратился к ней конвойный. – Пора в зал!

– Хорошо. Позвольте минуту! – Лиза улыбнулась. Она решилась вынуть из своей колоды главный козырь. – Я тебе должна кое-что сказать, Сережа. Все будет хорошо. Помни, тебя ждет Марина. А кроме нее, тебя ждет… ну-ка, угадай! Ребенок!

– Не понимаю, – лицо Сергея вытянулось. – Чей ребенок?

– Твой! Марина ждет ребенка. Она беременна!

Конвоир поторапливал Елизавету, и она не смогла в полной мере насладиться произведенным эффектом.

«Может, Марина не будет мне благодарна за то, что такую важную новость я сообщила Сергею сама. Но, во всяком случае, у меня есть оправдание! Я хочу, чтобы мой подзащитный, давая показания перед судом, знал, что он теперь ответственен не только за жизнь своей жены, но и своего будущего ребенка! Я думаю, что выбрала самый удачный момент».

Лиза просто обожала приносить хорошие новости. В зал судебного заседания она ворвалась почти на крыльях.

– Ну как, милочка? – покровительственным тоном обратилась к ней Савицкая. – Ваш подзащитный готов давать показания? Не знаю, может, мне не стоит вмешиваться. Но на правах старшей, опытной коллеги я посоветовала бы вам пересмотреть защитительную позицию Петренко.

– А что в защитительной позиции Петренко вам не нравится? – Елизавета постаралась придать своему голосу как можно больше дружелюбия, но Савицкую это не обмануло.

Она усмехнулась:

– Видите ли, милочка… Вы еще очень молоды и, возможно, не осознаете, что толкаете своего клиента на ложный путь. Он не признает своей вины…

– Он невиновен! – теперь в голосе Елизаветы явно слышался вызов. Ей изрядно надоело выслушивать снисходительные поучения Савицкой и это ее пренебрежительное «милочка»!

– Но мы-то знаем, что это не так! – Вера Мироновна щелкнула ноготком с невероятно броским маникюром по лацкану пиджака Елизаветы.

Елизавета почувствовала себя так, будто ее щелкнули по носу.

– Чистосердечное признание… – голос Савицкой перешел на интимный шепот, – скажу вам по секрету, смягчает наказание. Вот так-то, милочка! И передайте это вашему тугодуму Петренко.

– Не называйте меня милочкой! У меня другое имя. – Лиза гордо подняла голову и отошла в сторону. Вера Мироновна рассмеялась.

Судебное заседание началось. Фрик по обыкновению решала вначале какие-то организационные моменты, но Елизавета слушала ее вполуха. Она глядела на Петренко, стараясь отгадать, какое впечатление произвела на него новость о беременности жены. К ее разочарованию, на лице Сергея не читалось ничего определенного. Елизавета где-то слышала, что отцовский инстинкт появляется у мужчин куда позднее, чем материнский у женщин. Похоже, это был тот самый случай. Петренко не улыбался, не подмигивал Марине, короче, ничем не обнаруживал своей радости. «Как на него похоже! – подумала Елизавета. – Он такой скрытный! Никогда не догадаешься, о чем он думает».

Фрик начала допрос с Перевалова. Тот весьма шустро давал показания, ловко отвечал на вопросы суда и обвинителя. Настал черед Петренко.

– Петренко, вы желаете дать суду пояснения по предъявленному вам обвинению? Напоминаю, что вы не обязаны свидетельствовать против себя. Это лишь ваше право.

Дубровская во все глаза уставилась на своего клиента. Сергей взглянул на нее. Лиза улыбнулась как можно более непринужденно и легонько кивнула головой.

– Да, ваша честь! Я хочу дать показания, – сказал Петренко.

– Прекрасно. Мы вас слушаем!

Петренко помолчал несколько секунд. Затем поднял глаза:

– Уважаемый суд! Я хочу отказаться от прежнего заявления о моей невиновности и признать себя виновным. Это я убил Макарова! Преступление было совершено мною по причине личной неприязни к потерпевшему…

Альберт некоторое время сидел спокойно, пытаясь понять, что за дурацкий розыгрыш придумал его приятель. Но сдерживаться было выше его сил. Он вскочил с криком:

– Ты с ума сошел! О чем ты говоришь?!

– Сядьте, Перевалов! Вам никто не давал слова. Вас мы выслушали внимательно, а теперь, будьте любезны, не мешайте суду работать! – загремела Фрик.

– Но ваша честь! Это неправда! – не унимался Альберт.

– Последнее предупреждение! Я вас удалю из зала!

Перевалов ошарашенно молчал. Лиза ничего не понимала. Она беспомощно смотрела на Сергея, пытаясь понять, что происходит.

– Продолжайте, Петренко, – попросила Фрик.

– Спасибо, ваша честь. Я продолжу… Скажу сразу, мой знакомый Перевалов не причастен к преступлению. Я не поставил его в известность о своих планах. Воспользовавшись надуманным предлогом, я рассорился с ним на Кедровом озере. Те два часа, когда он слонялся где-то по пляжу, я готовился к предстоящему убийству. То, что Макаров приедет на день рождения в яхт-клуб, я знал заранее…

Елизавета зажала уши. Смысл простых фраз из уст ее подзащитного стал казаться ей запутанным бредом. Как в калейдоскопе, она видела торжествующее лицо Савицкой, сосредоточенное лицо Фрик. И Сергея… совершенно спокойного, даже деловитого.

– Нет! – выкрикнула она. – Нет! Нет!

Тишина раскололась. Все стало приобретать реальность.

– Что с вами, Дубровская?! – удивилась Фрик. Было видно, что судья настолько обескуражена более чем странным поведением адвоката, что забыла даже перейти на обычный крик. – Вы здоровы?