Богатые тоже скачут, или Где спит совесть - Юлия Славачевская

— Нет, мы с ними не знакомы, — заверил меня Никос, протаптывая народную тропу к памятникам архитектуры, кои мы с девочками сейчас представляли.

— Это вам от мистера Фака. — В кабинет вплыла скромная корзинка из пятнадцати желтых роз. — На карточке указано.

— Факса, — строго поправила я, скрывая рвущуюся улыбку.

— Это кто такой… с говорящей фамилией? — раздул ноздри греческий ревнивец.

— Это тебя не касается! — отрезала я. — Я свободная…

Меня выдернули из клумбы и заткнули рот поцелуем. Через три минуты я уже была согласна — «не свободная… одинокая!»

— Бу-бы-бу! — высказалась я ему прямо в гланды. Четко и с нужной твердостью в писке.

Никос внимательно выслушал, не прерывая столь приглянувшегося ему занятия, и отреагировал истинно по-мужски. Крепче прижал к себе и конкретно, на примерах показал, что он по этому поводу думает. То, о чем он в этот момент думал, впечатлило меня еще в прошлый заезд, а сейчас навевало щемящую ностальгию.

— Девушка, — Казидис на секунду от меня оторвался, но бдительно упаковал в смирительную рубашку из своих рук, — скажите мистеру, которому сильно не повезло с умом и фамилией, что Джул Казидис хватает внимания и цветов и без его жалкого помойного веника!

— Я, конечно, скажу… — состроила ему глазки рыженькая и подписала себе увольнение. — Только кто такая Джул Казидис?.. — И была тотчас принята обратно. Мысленно.

— Вы ее не знаете! — рыкнула я, посылая сигналы бедствия Анне и Марче, которые, похоже, просто унюхались в хлам и теперь ни на что вербально, а также невербально не реагировали. — Это одна знакомая…

— Очень близкая знакомая! — Попытку бегства пресекли в зародыше. — Ну на-а-астолько близкая…

— ВСЕ ВОН! — На что-то меня все же хватило.

Начальственный рев помог. Смело всех, вместе с половиной конфет и букетов. И пускай. Хоть кто-то подаркам порадуется!

— Никос, отстань от меня по-хорошему! — попыталась я действовать дипломатично и ощутимо ткнула его пальцем между ребер.

Ноль внимания. Точно, старею.

— Нет, ни по-хорошему, ни по-плохому я от тебя не отстану, — нахально заявил обнаглевший Казидис, довольно сверкая обсидиановыми зенками. — И не надейся, радость моя. Будет нужно — опять украду!

— Наивный, — фыркнула я. — Думаешь, меня это удержит? У тебя неделя сроку для возврата долга, а ты бездарно тратишь время в моем кабинете. Или эти цветы в знак похорон твоей компании?

— Нет! — сжал он зубы и поиграл желваками на щеках. — Я просто хотел подарить тебе цветы, а ты!..

— А я не оценила? — Я все же вырвалась и сейчас мелким шагом, семеня пробиралась по минному полю к противоположной двери, за которой скрывалась гардеробная.

Прыжок гуманоидного хищника.

— Никос, не сходи с ума!

— Я сошел с ума еще год назад! — набычился он. Добил: — Теперь это состояние перманентное и привычное!

— Слушай, давай ты пойдешь к себе в компанию, а я еще поработаю, — выдвинула предложение, добираясь все-таки до вожделенных шмоток.

— Еще кого-нибудь разоришь? — тихо спросил Ник. — Или это только мне такое счастье привалило?

— Ты — эксклюзивный экземпляр, — сделала я ему крайне сомнительный комплимент. — Ради тебя я готова даже на такие жертвы, как получить еще больше денег!

— Все же ты стерва! — вспылил Никос и сразу стал похож на себя прежнего.

— Добро пожаловать домой! — оскалилась я, сдувая прядь со лба. — Сам уйдешь или снова охрану позвать? Учти! У меня там только мужики, на цветочки не поведутся!

— Я еще вернусь! — пообещал Казидис, выскакивая из кабинета по коробкам и корзинам.

— Не сомневаюсь! — пробурчала себе под нос жертва сексуального произвола.

После его ухода подошла к окну. Открыла фрамугу и начала гадать на корзинах: «Любит — не любит», по одному выкидывая букеты в окно.

ГЛАВА 25

Если враг оказался вдруг и не враг и не друг, а глюк?

Примерно девять месяцев назад

Тихо журчал кондиционер. Веяло легким ароматом кипариса и можжевельника. Йоргос с Никосом надирались в прихожей малой виллы в старогреческом стиле — с бордово-сине-золотой обивкой чехлов мебели и ламбрекенами, со стенами из облагороженного бело-серого камня и дощатым потолком. Шершавый пол, мощенный большими керамическими плитами под камень светло-бежевого цвета, дарил ощущение объема и света, прохлады. По такому приятно в жару ходить босиком.

Два дивана в углу друг против друга. На них удобно расположились наши альфа-самцы. Между ними — прозрачный столик с подносом. Выпивки хватает — закуски… закуску, гм, опустили. Видимо, убрали за ненадобностью.

Красивый беломраморный камин (с моей точки зрения — непонятно зачем, сибирских морозов тут отродясь не бывало) с мелкими чугунными скульптурами и парой фарфоровых блюд на полочке навевал умиротворение. По периметру неправильной пятиугольной комнаты — каменный же приступок, на котором наставлены редкие безделушки и одна красивая ваза с декоративными веточками.

Напротив, по правую сторону от входа, Древняя Эллада разгулялась вовсю. Полочки, ниши, этажерки — все со вкусом заставлено небольшими алебастровыми греческими статуями. К счастью, античных фигурок-копий было не так много, чтобы испортить впечатление. И что однозначно его поднимало — широкая витая деревянная лестница на второй этаж. Даже дышать с ней как-то легче.

Мы с ангелом-хранителем, верные принципу «Поймать и не пущать», залегли на диванах греческой стороны, всегда готовые прийти на выручку пропащим душа… ой, то есть мужчинам.

Не на сухую, само собой. С такими подшефными иначе не получится. Из-за тесной связи с Ником у нас с Хранителем вовсю проявлялись нетипичные для ангелов наклонности. Хоть мы в общем почти или даже совсем не пьянеем сами по себе и изначально не имеем любых порочных наклонностей — приобретая тесную связь со смертными, мы получаем от них и пагубные привычки. А с ними и опьянение и тягу к различным стимуляторам и допингам, увы.

— Никос, я думаю, в пропаже твоей жены замешаны наши конкуренты! — тяжеловесно заявил мрачный Йоргос.

Мы с Вемулей поперхнулись «Метаксой» и дружно закашлялись, ошарашенно переглядываясь. Нам нужно было причесать нервы после очередной эскапады неугомонного, клюнутого во все места грека.

— Ты чего, записку не могла оставить, прохиндейка с ножиком? — возмущенно икнула ангел-хранитель.

— Писать было некогда и нечем! — стукнула я себя в грудь. — А на камнях выбивать слишком долго!

— Почему ты так решил? — покрутил в пальцах ручку Никос, медленно обдумывая гипотезу своего силовика. В его глазах зажегся опасный огонек интереса.