Сладкая история мира. 2000 лет господства сахара в экономике, политике и медицине - Ульбе Босма
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем временем перенаселенность и конфликты, сотрясавшие Азию, предоставляли вербовщикам все больше возможностей. Отчаянное положение в юго-восточном Китае в годы восстания тайпинов (1850–1864) еще больше увеличивало поток мигрантов, устремившихся на тростниковые поля Кубы и Перу, а также на Гавайи. Этим объясняется и активное выращивание сахара в Таиланде и на Малакке, которым также занимались китайские мигранты. Бóльшая часть из трехсот тысяч китайских работников, заключивших кабальный договор о работе на сахарных плантациях, отправлялись на Кубу, в Перу или на Гавайи. Как правило, они не знали, куда направляются – если только их не захватывали в плен. Довольно многие, согласно одному свидетельству, считали, что их ждут золотые горы Калифорнии, где они будут заниматься добычей золота. На борту было почти так же тесно, как в рабовладельческих трюмах, и четверть пассажиров не доживала до конца пути71. К тем же, кто прибывал на Кубу, относились как к невольникам и выставляли на аукционах, где плантаторы могли купить их даже по меньшей цене, чем африканских рабов. Плантаторы называли эту практику «покупкой грязных кули»; они унижали китайских работников, обрезая их длинные волосы, заплетенные в косу, и стремились их обезличить, давая им испанские имена. Сохранилось много трагических историй о том, как китайцы кончали с собой, прыгая в котел с кипящим сахарным соком. Жестокое обращение, пытки и нанесение увечий были причиной, по которой примерно половина китайских чернорабочих умирала еще до того, как истекал восьмилетний срок их контракта72. Не лучше была и участь девяноста тысяч китайских работников, в 1854 году уплывших из Макао в Перу, чтобы заменить освобожденных рабов в сахарных поместьях. Несмотря на то что в 1874 году англичане добились прекращения поставок китайских рабочих из Макао, возросшие продажи опиума, привозимого в Перу, помогли удержать китайцев, живущих там, в пеонаже – одной из форм долгового рабства, почти равносильной обычному рабству73.
Яванская «система принудительных культур» (1830–1870)
На протяжении большей части XIX столетия подневольный труд все так же преобладал на тростниковых полях всего мира. Пока Америка переживала «второе рабство», вызванное притоком работников, попавших в кабалу, на Яве 60 % деревенских жителей по принуждению отдали часть своих земель и времени на выращивание сахарного тростника, а также с кофе, индиго и зерновых культур для колониального правительства. Эту «систему принудительных культур» разработал и воплотил в жизнь армейский инженер Йоханнес ван ден Босх. Рожденный в буржуазной среде, харизматичный и нетерпеливый ван ден Босх продемонстрировал свои впечатляющие организаторские таланты, когда в конце 1810-х годов начал на территории современных Нидерландов и Бельгии движение национального масштаба, выступавшее за переселение бедняков в заокеанские колонии. Пять из этих колоний, призванные снизить бедность, в 2021 году получили статус всемирного наследия ЮНЕСКО. Несколько лет спустя ван ден Босх отправился в качестве главного управляющего в голландские колонии в Вест-Индии, в число которых входил Суринам, все еще остающийся важным производителем сахара. Ван ден Босх реорганизовал администрацию колоний и – отталкиваясь от практики смягчения, проводимой англичанами, – принял меры для того, чтобы все признали право рабов считаться людьми. Хотя сам он выступал против рабства, большего ему достичь так и не удалось, поскольку в королевстве Нидерландов движение за отмену рабства совершенно отсутствовало.
В 1829 году ван ден Босха назначили генерал-губернатором Голландских Индий с расчетом на то, что он восстановит доходность убыточной голландской колониальной империи в Азии. Когда он прибыл на Яву, производством сахара по большей части, как и прежде, занимались китайские помольщики. В первые годы после того, как Британия наложила запрет на работорговлю, ван ден Босх полагал, что теперь яванские сахарные мельницы смогут обеспечивать европейские рынки. Он считал, что конец работорговли заставит владельцев американских плантаций начать улучшение условий труда рабов и что последующие за этим расходы в конце концов приведут к уничтожению рабства. Но в 1830 году, прибыв в Азию, он понял, что запрет на работорговлю не возымел почти никакого эффекта и, судя по всему, рабство не исчезнет в обозримом будущем. В таком случае у Явы не оставалось никаких шансов на европейском рынке – главным образом потому, что кораблям, везшим яванский сахар, приходилось огибать мыс Доброй Надежды, что повышало цену сахара более чем в два раза74.
Как мы уже не раз видели, производители сахара могли выжить только в том случае, если удерживали трудовые затраты на уровне абсолютного минимума, который едва позволял работникам остаться в живых. Даже на Яве, где качество жизни и так было весьма невысоким, найти людей, готовых работать в таких условиях, было очень непросто, поскольку, как утверждал Босх, у яванцев не было стимула работать усерднее, чем они уже работали, пытаясь прокормиться на своих маленьких участках земли. Поскольку значительная доля яванских крестьян не имела собственной земли или владела лишь крохотным участком, они, как правило, зарабатывали на жизнь как подневольные труженики, гнули спины на полях богатых землевладельцев и получали за это долю урожая. Кроме того, появлению на острове сколь-либо заметного пролетариата препятствовал государственный запрет, не позволявший европейцам, китайцам и их потомкам покупать землю. Этот запрет был издан в 1823 году и должен был предотвратить вытеснение яванских крестьян с их земель, что могло стать поводом для беспорядков и угрозой для колониальных властей. В отсутствие деревенского пролетариата сахарные поместья, использующие наемный рабочий труд – те самые, что возникли в начале XIX века благодаря британским торговым домам, – потерпели крах из-за нехватки рабочей силы75.
Чтобы выйти из этого тупика, по крайней мере в пределах колоний, ван ден Босх решил раздуть пламя капиталистической экономики, заставив яванских крестьян выращивать злаки, получая взамен финансовую компенсацию, из которой, в свою очередь, они должны были платить свой земельный налог. Такая стратегия превращала крестьян в налогоплательщиков и потребителей, зависящих от денежного дохода. И хотя это шло вразрез с провозглашенными целями колониального правительства, исключение уже было сделано для принудительного выращивания кофе – наиболее важной из местных экспортных культур. Нужно заметить, что его вообще не сдерживали никакие философские возражения против принудительного труда. Королю Виллему I, единоличному правителю нидерландских колоний, он писал, что концепция свободного труда не несет в себе никакого смысла, ведь для большей
