Моя семья: Горький и Берия - Сергей С. Пешков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако после известного письма Горького Рыкову (июнь 1922 года) в защиту эсеров отношения меняются. Троцкий предложил: «Поручить ред[акции] “Правды” мягкую статью о художнике Горьком, которого в политике никто всерьез не берет». После такой «отмашки» в центральной прессе появились «мягкие» статьи, в которых А.М. объявлялся врагом революции.
После смерти Ленина Троцкий выступил в Союзе писателей с речью, направленной против А.М.: «Горький, несомненно, один из крупнейших русских современных писателей, но, к сожалению, он не понимает духа русской революции, и потому он не может любить ни духовных вождей этой революции, ни самой революции». Поводом стал очерк А.М. о Ленине, в первой редакции напечатанный в газете «Известия ЦИК СССР и ВЦИК» 1 апреля 1924 года. 7 октября в «Правде» и «Известиях» появилась статья Троцкого «Верное и фальшивое о Ленине. Мысли по поводу горьковской характеристики». Оценка горьковского очерка – «фальшь и клевета». По мнению самого Льва Давидовича, Ленин – фанатик революции, готовый на все средства ради достижения цели. Находясь за границей, и в Германии, и в Италии, А.М. не терял связи с Россией и внимательно следил за происходящими там событиями, получая информацию не только из печати и писем, но и от многочисленных посетителей.
Когда в мае 1928 года А.М. приехал в Москву, Троцкого уже отправили в ссылку в Алма-Ату, а в феврале 1929 года выслали за рубеж. Горький, оценивая события, произошедшие в стране, свое мнение довел до Сталина. Он неоднократно вставал на защиту Николая Бухарина, Карла Радека, Льва Каменева, Михаила Томского – тех, кого считали сторонниками Троцкого. В 1933 году, получив для ознакомления «Краткий учебник истории ВКП(б)», он написал секретарю ЦК Лазарю Кагановичу: «На стр. 57-й Троцкий назван “гнуснейшим меньшевиком”. Очень хорошо, но – не преждевременно ли? Фактически не преждевременно, однако у читателя может явиться вопрос: а как же “гнуснейший” не только включился в партию, но еще и занимал в ней руководящий пост?.. В книге даны такие характеристики Каменева, Зиновьева, Бухарина и еще кое-кого, что опять-таки у читателя, боюсь, возникнет тот же вопрос, что и о Троцком. Не говоря о том, что, на мой взгляд, хар[актеристи]ки эти навсегда закрывают двери в партию для назв[анных] лиц».
Троцкий, ведя активнейшую антисталинскую пропаганду, отрицал действенность индивидуального террора, считая, что устранение Сталина «означало бы сегодня не что иное, как замену его одним из кагановичей…». Очевидно, что физическое устранение писателя Горького тем более не могло входить в планы Троцкого.
Но если не Троцкий, так, может быть, это сам Сталин – главный вдохновитель и организатор убийства А.М.? Эта версия активно поддерживалась в эмигрантских кругах, и, возможно, ее источником послужила книга Троцкого «Сталин», опубликованная на английском языке в 1946 году. В ней Троцкий писал: «Горький, имевший влияние, как внутри страны, так и за границей, представлял собой серьезную опасность, а главное, он не мог согласиться с тем уничтожением старых большевиков, которые подготавливал Сталин. Горький немедленно запротестовал бы, его голос был бы услышан, и сталинский суд над “заговорщиками” не удался бы. Заставить его молчать нечего было и думать; арестовать, выслать или даже “ликвидировать” было еще менее приемлемо. Оставалось одно – ускорить его кончину при посредстве ядов Ягоды, “не проливая крови”. Кремлевский диктатор другого выхода не видел».
То есть ликвидировать с помощью яда, но так, чтобы все можно было представить как смерть от естественных причин тяжелобольного пожилого писателя. Отсюда и история об отравлении конфетами, присланными из Кремля, – вместе с А.М. якобы скончались еще два санитара. История была опубликована в одном из эмигрантских изданий, со ссылкой на профессора Дмитрия Плетнева, рассказавшего об этом фельдшерице Бригитте Герланд, якобы работавшей под его началом в лагерной больнице в 1948 году.
Мы лечили Горького от болезни сердца, но он страдал не столько физически, сколько морально: он не переставал терзать себя самоупреками. Ему в Советском Союзе уже нечем было дышать, он страстно стремился назад в Италию. На самом деле Горький старался убежать от самого себя, – сказал Дмитрий Дмитриевич. – Сил для большого протеста у него уже не было. Но недоверчивый деспот в Кремле больше всего боялся выступления знаменитого писателя против его режима. И как всегда, он в нужный ему момент придумал наиболее действенное средство.
На этот раз этим средством явилась бонбоньерка, да, красивая, светло розовая, бонбоньерка, убранная яркой шелковой лентой. Одним словом – красота, а не бонбоньерка. Я и сейчас ее хорошо помню. Она стояла на ночном столике у кровати Горького, который любил угощать своих посетителей. На этот раз он щедро одарил конфетами двух санитаров, которые при нем работали, и сам он съел несколько конфет. Через час у всех трех начались мучительные желудочные боли; еще через час наступила смерть.
Герланд Б. Кто отравил Горького? – Рассказ проф. Плетнева // Социалистический вестник. 1954. № 6. С. 109.
В различных интерпретациях этой версии возникает уже не бонбоньерка с конфетами, а коробка засахаренных фруктов. Даже отвлекаясь от способа убийства, более подобающего кому-нибудь из героев рассказов Агаты Кристи, версия эта оказывается несостоятельной – Плетнев был расстрелян 2 сентября 1941 года.
В настоящее время опубликованы воспоминания родных и близких А.М., находившихся рядом с ним в его последние дни практически безотлучно.
Из записки Екатерины Павловны, полной тревоги, близкому знакомому – за сутки до смерти А.М.: «Сейчас опять хуже, чем было 2–3 часа назад… Очень слабеет. Такая отчаянная борьба за жизнь, и медицина так мало может помочь. Измучен впрыскиваниями до нельзя. И только на них реагирует. Очень тяжело».
Лечащий врач Горького Дмитрий Плетнев после смерти А.М. записывает:
Горького я знал 10 лет. За это время он перенес 5 воспалений легких. Предпоследнее, года 3 тому назад, было очень тяжелым, когда он с трудом выкарабкался. Непрерывно Горького наблюдал не только как врач, но и уже как его друг д-р Л.Г. Левин.
В периоды воспалительных процессов я его всегда видел, и неоднократно привлекались к консультации Шервинский, Кончаловский, Хольцман и Никитин. Заболел А.М. легкой формой гриппа и последний раз, которая быстро дала вспышку воспалению легких. Первое гнездо воспаления затихло, наступило улучшение, новая вспышка воспаления его убила.
Для нас врачей, кто его хорошо знал, было ясно, что выдержать он уже не сможет, так как фактически он давно уже дышал только нижними долями своих легких. Верхние доли были настолько изменены прежним туберк[улезным] процессом, на почве которого развились рубцы и расширение бронхов (бронхоэктазы), что они уже
